Владимир Свержин - Война ротмистра Тоота

— А если не станут, значит, должны быть уничтожены, — с очевидной холодностью проговорил шеф контрразведки. — И первый из них — Носач.

Ревя сиренами, кортеж приближался к столбам, воздвигнутым отцами города на столичном тракте на месте крепостных ворот. По случаю приезда высоких гостей натянутый поперек трассы лозунг: «Вас приветствует Харрак — город Серебристой реки» был заменен другим — того же содержания, но менее выцветший и ещё не загаженный птицами. Впереди колонны мчались два ярко-жёлтых полицейских автомобиля. За ними — отливающий чёрным лаком «Соболь» — бронеход высшего командного состава, три автомобиля премьер-класса, ещё один «Соболь» и ещё одна полицейская канарейка, замыкающая колонну. У въезда в город было людно: полицейское оцепление, кордон солдат комендантской роты, легионеры и, наконец, группа стражников-муниципалов вокруг пяти-шести невзрачных личностей, напряжённо вглядывающихся вдаль. Туда, откуда должен был появиться долгожданный гость.

Странник и сопровождающий его ротмистр Тоот прошли сквозь оцепление, не обращая внимания ни на взгляды, порой испуганные, порой ненавидящие, ни на приветствия. Лишь у цепочки Стальной Когорты Тоот приветственно вскинул пальцы к берету.

— Не останавливайся! — шикнул на него шеф контрразведки. Через минуту они уже стояли рядом с первыми лицами городской управы. Атр впервые получил возможность вблизи разглядеть того, о ком столько нелестного слышал в последние дни. Ротмистру приходилось невольно признаться себе, что ожидал чего-то другого. Тоот сам не мог толком сказать, чего. Не то чтобы в чертах лица мэра он ожидал увидеть ужасающий оскал чудовища из бездны, поверженного Нее-Тее. Но этот… Как-то весь облик этого тщедушного человечка с остановившимся взглядом ничего не выражающих глаз сводил на нет мысли о его злодействе. Разве можно опасаться такого? В первую секунду заметив Странника, Керр Несс смотрел на него, замерев, будто пытаясь что-то вспомнить, потом отвернулся и вновь уставился на дорогу, откуда уже доносился рёв сирен появившегося вдали кортежа.

«Чей же он холоп? — думал Странник, рассматривая неказистую фигурку мэра. — Уж, конечно, не Носача и не Умника, хотя с ним он, как поговаривают, связан родством через жену. Барон? Канцлер? Барон — кровавый боров, но прирождённый армейский. В определённом смысле та же порода, что и Тоот. Вряд ли станет якшаться с каким-то ничтожеством, пресмыкавшимся перед хонтийцами. Нет, для этого Барону понадобились бы очень веские основания и ещё тот, кто эти основания ему хорошенько втолкует. Барон чересчур прямолинеен — подковёрные бои не для него. А так мог бы и сойти — решительности ему не занимать. А вот Канцлер… здесь может быть интересная игра. Его роднит со здешним мэром одно качество — всепоглощающий страх, всё время ему чудятся заговоры, и он спешит расправиться со вчерашними сподвижниками при малейшем подозрении. Обладание излучателем освобождает его не только от страха, но и от возможного инакомыслия прочих членов Совета».

Кортеж приблизился и перестроился. Бронеходы образовали своеобразный щит по обе стороны от машины Носача. Полицейские авто, развернувшись, прикрыли тыл. Чиновники в автомобилях свиты засуетились, готовясь к выходу шефа. Тот не спешил, ожидая, пока шофёр, величественный, точно камердинер последнего императора, обойдёт вокруг автомобиля и, низко поклонившись, откроет ему дверцу.

— Кто бы мог подумать, — обращаясь к ротмистру, чуть слышно пробормотал Странник. — До войны этот вельможа был владельцем маленького заводика, выпускающего железные кровати.

И вот торжественное действо началось. Из автомобиля показался нос шефа Департамента обороны. Затем правая нога. И наконец весь он собственной персоной. Стоявший в тени всё ещё не спиленных деревьев оркестр грянул приветственный марш, и пролетавшие на фарлонг в округе птицы, услышав рёв труб, сочли благоразумным покинуть место церемонии и обгадить что-нибудь менее громкое.

Носач склонил голову, отвечая на приветствия, и наткнулся на стоявшего чуть в стороне шефа контрразведки. Вид старого знакомого заставил его невольно подтянуться, но Странник лишь отрицательно покачал головой, словно говоря, что все лавры и фанфары сегодня предназначены исключительно высокому гостю.

«Самое время, — думал ротмистр Тоот. — Самое время сейчас, когда торжественная встреча идёт полным ходом, накрыть и хозяев, и гостей единым махом». Он, едва скрывая досаду и презрение, глядел на бывшего хозяина кроватного заводика и пустоглазого мошенника в дорогом костюме, идущего ему навстречу. «Если предположить, что теракт будет сейчас, то… что это может быть? Миномёт? Штука хорошая: пара умелых канониров навесят восемнадцать мин, прежде чем первая упадёт под ноги кому-нибудь из этих напыщенных индюков. Всю площадку осколками выкосит. Но у миномёта довольно незначительный радиус действия. И внешняя охрана его бы точно заприметила. Самоходная баллиста? Это не Голубая Змея, где на территориях старые, порою ещё заряженные баллисты ездят сами по себе, выцеливая невесть кого. Неоткуда ей здесь взяться, и без пристрелки как угадать, куда она долбанёт. Фугас? Не было времени его устанавливать. Что же тогда? Снайпер? Вряд ли. Здесь нужно множество жертв, а не одна».

Между тем один из помощников мэра передал ему объемистый резной ларец. Керр Несс открыл его, и ротмистр увидел вызолоченный ключ, лежащий на красной бархатной подушке. Мэр поглядел на высокого гостя, словно оценивая расстояние до него, и пошёл к Носачу, произнося с монотонной безучастностью:

— В прежние времена ключ от нашего города был символом вольности Харрака, и мы сражались, чтобы он не попал в чужие руки. Но теперь я, как мэр…

«Что-то не так, — глядя на эту картину, соображал Тоот. — Не так. Ну конечно! Ему тяжело. Ларец, подушка и бутафорский ключ не могут столько весить. Там взрывчатка!»

— … передаю его вам как символ преданности…

— Там бомба! — во всё горло заорал Тоот, срываясь с места.

Один из муниципальных стражников попытался встать на его пути и тут же рухнул с переломанным носом, а Тоот вклинился между мэром и Носачём, выбивая ларец с ключом как можно дальше. Толпа охранников и чиновников, спасая шефа, навалилась на Атра, едва не раздавив. Он корчился, пытаясь стряхнуть многочисленные тела, силясь подняться на колени. Он увидел, что мэр, как загипнотизированный, бредёт к отлетевшему ларцу, поднимает его и, даже не заботясь положить на подушку упавший на землю ключ, следует за Носачём, которого охрана быстро прячет в один из бронеходов.

— Там бомба, идиоты!

— …как знак нашей преданности, — монотонно гнусавит мэр, — и неизбывной любви…