Андрей Посняков - Кокон

— Бонжур… Ой, здрасьте, дядя Максим. Давно вас не видел!

— И я тебя…

Эх, были когда-то благословенные времена, захаживал Макс в русско-французское общество, на курсы. И Денис Лезнов тоже там обретался. Было, было когда-то такое время. И не так уж давно.

— Побазарим?

Денис улыбнулся:

— Легко!

— Где бы нам присесть?

— А пойдемте на третий этаж — там никто не учится, а в коридоре парты составлены.

Денис тоже не рассказал ничего существенного, разве что добавил, что оба гоблина обожали пугать малышей.

— Страсти какие-то рассказывали… Про трехглазых монстров.

— Про трехглазых?

Макс тут же вспомнил цветики-семицветики, странную деревню с частоколом, вой и ужасную трехглазую морду!

— А что конкретно рассказывали-то?

— Да ничего конкретного, — отмахнулся мальчишка. — Так, пугали… Мол, не будешь приносить каждый день дань — отдадим тебя монстрам.

Трехглазые монстры…

Выйдя из школы, молодой человек взглянул на часы и в задумчивости отправился в библиотеку — члены Комитета договорились по возможности собираться каждый день, докладывать о выполнении поручений, делиться мнением, планировать.

— Привет, Максим Андреевич! Что такой задумчивый?

Верхом на шикарном велосипеде, сверкающем никелем и лаком, Тихомирова обогнал Леха Трушин — местный «авторитетный бизнесмен», тоже с недавних пор входивший в Комитет управления. Мотивировал свое желание тем, что «достал уже весь этот бардак!».

По поручению Комитета Трушин теперь организовывал народную дружину — патрулировали школы, людные места, рынки.

— Хочу кое-чем поделиться. — Леха слез с велосипеда и зашагал рядом с Максом, придерживая белый пластиковый пакет с каким-то длинным свертком. — На одном рыночке, у Дома культуры, мясом начали торговать, между прочим — свежим. Но не целиком — тушами, — а всякими там обрезками, ребрами… Я бы даже сказал, объедками.

— Ну, коров да свиней многие держат.

— Так-то оно так… — Трушин недоверчиво покачал головой. — Я, конечно, не специалист, но… Ты не знаешь, кто у нас в Комитете в анатомии разбирается?

— Не знаю… впрочем, постой! Так Агриппина же врач!

— Это та, что с косой? — уточнил Леха.

— Ну да.

— А не знаешь, будет она сегодня?

— Должна бы быть… А что?

— Так… Хочу ей показать кое-что, как специалисту.

Агриппина оказалась на месте — сидела за столом, весело о чем-то болтая с «мышонком» Галей и Глафирой Матвеевной, заведующей.

— Нам бы с ней уединиться, — обернувшись, шепнул Трушин. — Не хочется зря пугать…

— Сейчас…

Макс, на правах доброго знакомого, чмокнул в щеки всех женщин, Агриппине же шепнул:

— Отойдем во-он за тот стеллажик.

— Ой, ой, — с улыбкой покачала головой Глафира Матвеевна. — Вечно у вас какие-то секреты…

— Ну? — Поправив косу, женщина насмешливо взглянула на обоих. — Чего вам?

Трушин достал из пакета сверток, развернул. Пахнуло запахом несвежего мяса…

— Как вы думаете, что это?

— А тут и думать нечего, — напряженно усмехнулась Агриппина. — Берцовая человеческая кость!

Макс с Трушиным выследили продавца — неприметного мужичонку в старом прохудившееся ватнике и кирзовых сапогах, этакого бомжарика. Трушин предложил сразу его прижать, но Максим настоял на своем — аккуратненько проследить, откуда он это мясо берет.

— Понимаешь, Алексей, мы просто… ну, словно бы гуляем, разговариваем, за ним потихоньку пойдем, так вот, незаметненько.

— Ага, незаметненько — да меня в этом городке каждая собака знает!

— Тем более! Этому бомжу и в голову не придет, что такой человек, как ты, за ним следить станет!

— Может, ребят на всякий случай вызвать?

— Да не стоит. — Тихомиров махнул рукой. — Что мы, вдвоем с ним не справимся что ли?

Так и пошли, вроде бы по своим делам.

Бомжарик, закончив торговать, прикупил здесь же, на лотках, три фуфырика одеколона «Саша» и, довольный, зашагал куда-то в район старого города. Тускло — вполнакала, через один — горели фонари, электроэнергию экономили, львиная ее часть уходила на функционирование водозабора. День выдался хороший, и вечер тоже — тихий, спокойный, без давно надоевшего дождя и ветра.

— Знаешь, я много над этим думал, — на ходу делился своими мыслями Трушин. — Ну, над всем, что произошло. Уж обсуждали… и с женой, и с дочками, с сыном приемным — он у меня умница. Ленка, жена, между прочим, тоже не дура — кандидат технических наук, а сын Денис — круглый отличник, между прочим, еще и по-французски говорит, как я по-русски…

Тихомиров удивленно вскинул глаза:

— Денис Лезнов — твой пасынок что ли?!

— Ну да. А ты его откуда знаешь?

— Вместе в одном обществе состоим.

— А… Так вот, мы поговорили и пришли к выводу: все это с адронным коллайдером как-то связано. Вот сам вспомни тот день, когда все навернулось! О чем тогда все говорили? Что в Интернете писали? Вспомни страшилки-то!

— Ну да. — Максим кивнул. — Только Григорий Петрович говорит: ерунда все это.

— Да Петрович старый просто, и что такое коллайдер — толком не понимает.

— А ты понимаешь?

— Конечно! Я ж на физмате учился… правда, только три курса закончил, но все-таки. В нем, в нем все дело, понимаешь, элементарные частицы ускорились больше, чем нужно, — вот и пожалуйста, вот и все!

— А что же это у нас-то только? Именно в нашем городе! Где мы, а где коллайдер?

Трушин резко замедлил шаг и, посмотрев собеседнику прямо в глаза, тихо сказал:

— А откуда ты знаешь, что это — только у нас? Может, нам, наоборот, еще повезло.

— Ну ты и скажешь… — Максим рассеянно остановился. — Это ж значит, что же… навсегда что ли?

— Может быть… А может, и нет, никто ведь ничего толком не знает. Но, считаю, всегда нужно готовиться к худшему — весной произвести земельный кадастр, запланировать, что где посеять, фермы открыть — тушенка-то скоро закончится, да и вообще — всех продуктовых запасов вряд ли до весны хватит… Черт! Упустим ведь сейчас упыря этого! Ты беги, а я поехал!

Прыгнув в седло, Трушин закрутил педали, тормознув где-то на повороте, у старой вербы.

Тихомиров еле догнал, сердце так и стучало и, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— Исчез, гад, — тихо сообщил «лесовик». — Во-он в тех домишках скрылся.

Домишки, на которые он указывал, представляли собой скопище самого гнусного вида трущоб, в большинстве своем деревянных, но были и кирпичные — одноэтажные бараки на две-четыре семьи. В оконце одного из бараков вдруг вспыхнул свет… свеча или керосиновая лампа — электричество там было отключено за неуплату еще в спокойные времена, которые теперь, наверное, следовало бы именовать доисторическими.