Андрей Посняков - Кокон

И девчонки — они тоже были здесь, а как же? — растрепанные, полуголые, тоже подняли с постелей. Настя, сестрица, в длинной ночной рубашке, Олеся в спортивных, черных с белыми полосками трусиках и синей короткой майке.

Обе женщины дрожали. Еще бы…

— Так вот, красавицы, — светски улыбнулся толстомордый. — Продолжаем начатый разговор. Значит, сейчас вы разденетесь и — медленно, со всем старанием — ублажите каждого из нас… Тогда, может быть, мы оставим в живых… вас и ваших, хм… ублюдков. Смотрите, если будете плохо стараться… — он быстро мигнул камуфляжнику, и тот, со скучающим лицом, коротко, без замаха, ударил Игорька прикладом в бок. Не в полную, конечно, силу, но вполне чувствительно. Парнишка застонал, скривился…

— Хватит! — Настя быстро стащила с себя рубашку. — Ну? Кто первый?

Поднявшись с кресла, толстомордый передал автомат прилизанной гниде и, похлопав женщину по ягодицам, гнусно ухмыльнулся:

— А ты не спеши, не спеши, милая… Сначала — молодая!

Он резко схватил Олесю за плечо, дернул бретельки маечки, обнажая грудь:

— Ну ты, сучка! А поворотись-ка к лесу передом, а ко мне — задом! На столик, вот, обопрись, краля…

Закусив губу, девушка выполнила указанное, и толстомордый, все так же ухмыляясь, погладил ее по спине, поласкал грудь, талию, а затем медленно спустил трусики…

Прилизанный громко сглотнул слюну, да и тот, камуфляжник, уже не столь пристально наблюдал за стоящими у печки.

Тяжело дыша, толстомордый принялся расстегивать ремень…

— Слышь? А может, я пока — старую? — не выдержал гнида.

Вот гад! Нашел «старую» — Настена-то хоть куда еще!

— А. — Похотливец нетерпеливо махнул рукой. — Давай, пользуй!

Камуфляжник ухмыльнулся…

Тихомиров посмотрел у окно, улыбнулся… и, резко развернувшись, ударил гада ногой в живот и бросился на него, выкручивая руку с пистолетом…

И в тот же момент через окно грянул выстрел: схватившись за грудь, прилизанный отлетел к печке, Настена же, опомнившись, живо схватила автомат, сразив длинной очередью толстомордого…

Хотела было и камуфляжника, но не успела, да и сложно бы было не задеть боровшегося Макса.

Сообразил Игорек, не говоря ни слова, просто взял с печки чугунную сковородку да со всего размаху треснул врага по башке!

Только звон пошел!

И тотчас же в разбитое окно полыхнуло пламя, а где-то совсем рядом кто-то громко и протяжно завыл.

Услышав знакомый вой, Максим потемнел лицом:

— Одевайтесь быстро, уходим!

— Угу… — разом кивнули девчонки.

Игорек быстро натянул джинсы:

— Дядя Максим, а кто там стрелял-то?

— Кто? — Молодой человек обернулся, заметив возникшую на пороге фигурку с дробовиком. — Тебя как зовут-то, парень?

— Женькой.

— Спасибо тебе, Женька, вовремя ты…

— Я же говорил, что вас защищать буду!

Они ушли в ту же ночь, воспользовались паникой — никто за беглецами не гнался, да всем было пока все равно — и пострадавшим, и появившимся из панельных домов мародерам, и тем, кто все это устроил. Трехглазым? «Комсомольцам»? Миколу? Или — всем сразу? Или — тем, кто за ними стоял?

Шли всю ночь, вернее, ее остаток — и весь день, только вечером за перелеском показалась Калиновка.

— Значит, так, — остановившись на небольшой полянке, инструктировал своих спутников Макс. — Парни, вас здесь никто не знает. Пойдете сейчас в крайнюю избу… во-он в ту, где из трубы дым, видите?

— Ага, видим.

— Постарайтесь проскочить незаметно, но… Если вдруг кто спросит, вы к Марине, погостить. Братцы двоюродные, кузены то есть. Пришли из города — из микрорайона… Пожар видели — зарево, его далеко видать, но ничего не слышали, поскольку отправились в путь рано, еще затемно.

— Понятно, — улыбнувшись, кивнул Игорек. — Да мы и не попадемся, верно, Женька?

— Ага…

— Ага, — скривившись, передразнил Тихомиров. — Ну и рожи у вас обоих! Ох и подозрительные же!

— Да ничего подозрительного. — Олеся взлохматила Женьке волосы. — Пацаны как пацаны, подумаешь, с синяками, эка невидаль!

— Макс, — поправив на плече торбу, вздохнула Настя. — А нас тут точно примут?

— Примут, примут, уж в этом не сомневайся!

— Все равно. Неудобно как-то… Будто у них своих лишних ртов нет.

— Ничего, сейчас сезон — лишними уж точно не будем!

Максим хотел сказать: «Не будете» — сестру и мальчишек в Калиновке можно было оставлять без собой опаски, а вот что касается его самого и Олеси… Пересидеть, осмотреться, а дальше уж думать — не вечно же в Маринкиной избе прятаться? Тихомиров хорошо помнил о возможных соглядатаях Микола — о том же Мишке Хмыреныше, скажем…

Интересно, как тут Петрович? Все скрывается или уже ушел в город? Нет, был бы в городе — уж всяко заскочил бы. Если не схватили, если…

А надежных людей в Калиновке много — та же Марина, Лешка, Петренко, рыжий бугай Жека. А еще — биолог Валентина с Димкой, фельдшер…

— Ну, в путь, парни! Ни пуха! — напутствовал пацанов Макс.

Те улыбнулись:

— К черту.

Переглянулись и исчезли в кустах, побежали по узенькой тропке. Тихомиров не удержался, хмыкнул:

— Красавцы!

И тут же тяжко вздохнул: вспомнил Артема, Агриппину… Жаль, что все так… Жаль.

— Ничего. — Олеся подошла ближе, положила руку на плечо. — Все переживем, Максимушка… все…

Макс снова вздохнул — ох как ему надоело убегать, прятаться! А куда деваться-то? Коли у всякой погани нынче сила! Да и не о себе, в конце концов, заботился — об Олесе, Насте, Игорьке, об этом вот приблудившемся Женьке даже.

— Красивые какие места… — Настя посмотрела вдаль, на скрытую желтоватым туманом излучину реки, на березовую рощицу, орешник, на сосновый лес, маячивший синей полосой где-то на горизонте. — Луга какие, травы… цветов сколько. Только вот небушка синего нет! Все эта мгла проклятая. Ой, и когда же все это кончится-то, а? Знаете, мне уже кажется, что никогда. Что все вот так и останется — туман этот, кокон, сволочи разные. Почему у них вся власть-то?

— Потому что всякой сволочи обычно куда меньше, чем нормальных, хороших людей, — неожиданно отозвалась Олеся. — Им и объединиться легче. А обычные люди… они разобщены слишком. Каждый сам по себе… Наверное, где-нибудь на Кавказе, хоть в той же Чечне, подобного бы не случилось — ну, был бы туман, кокон, но был бы и порядок, жили бы просто все по своим адатам. А у нас… — Девушка с грустью махнула рукой и замолчала.

Тихомиров поправил изрядно натеревший плечо автомат, хоть и не было патронов — Настя расстреляла все, — но выбрасывать столь полезную по нынешним временам штуковину было бы как-то не по-хозяйски, мало ли, пригодится еще? Вот и тащил молодой человек лишние килограммы — по лесам, по лугам, по болотам…