Андрей Уланов - Автоматная баллада.

Оказывается, у Эмминой хозяйки был доспех. Я помнил, как Шемяка восхищался ее курткой. Но рядом с этим… высокохудожественным произведением куртка выглядела даже не бледно, а просто–напросто убого. Одни наплечники чего стоили — в виде черепа из сверкающей стали, с красными огнями глазниц… даже мне в самый первый миг показалось, что клыкастая пасть вот–вот сомкнётся, как спичку перекусывая так неосторожно просунутую сквозь нее руку. Чушь, но… лично я не решился бы сунуть ствол, больно уж эта конструкция походила на медвежий капкан. Собственно доспех же… у–у–у, это была не какая–то там наспех присобаченная поверх ватника железная плита. И не простая сталь. И даже не хромоникелевая — видел я однажды и такое. Легкий, серебристый… нет, не алюминий… не догадались еще? Титан — и умри все живое! Где создатель этого шедевра добыл титановый лист, я не мог даже предположить. Равно как думать — сколько же он провозился, подгоняя все изгибы и выпуклости под… ну, назовем это анатомическими особенностями данного конкретного владельца. С учетом подкладки — ее я разглядел лишь мельком, кажется, это был пропитанный смолами лен — стрелять по содержимому этого индивидуального танка из чего–то калибром с меня и меньше имело смысл, разве что подойдя вплотную. И непременно закрыв при этом мушку — плевать в подобный шедевр горячим свинцом решится далеко не всякое оружие. Куда большее число моих собратьев задержит боек на полпути, мечтательно прикидывая, как бы похожая чеканка смотрелась… ну, к примеру, на моей ствольной коробке? В общем, доспех был не просто красив, он был прекрасен, и я отлично понимал, почему даже в дикой спешке бегства Анна решилась взять его. Только вот на болоте он выглядел… как бы это сказать… — Красная косынка на медведе! — Что? — удивленно переспросила Эмма. — Кираса твоей хозяйки выглядит здесь так же неестественно, как красная косынка — на медведе, — мрачно повторил Макс. — Все равно что на каждом шагу стрелять в воздух и орать: «Мы здесь!» — А, — усмехнулся я, — ты тоже заметил, как это чудо слегка поблескивает. — Сложно было не заметить, — буркнул «АКМС». — Даже будь я со спиленной мушкой… — Но… — черная винтовка замялась, — если это и в самом деле выглядит столь демаскирующе, то почему… — А зачем? В смысле, — пояснил я, — зачем пытаться делать заведомо бессмысленные веши? — Сдается мне, — лязгнул Макс, — он намекает: сколько б его хозяин ни убеждал Анну снять этот перечищенный самовар, толку не будет. — И на это тоже, — кивнул я. — Но есть еще одна, куда более веская причина. — Думаю, — я прервался, глянул влево. Верхушка Пизанского Кипариса уже выступала над горизонтом сантиметров на двадцать, наискось перечеркивая облачную муть узким зеленым конусом. Значит, еще полкилометра, не больше, и… — Думаю, это будет проще увидеть, чем выслушивать мои объяснения, — закончил я. — Намного проще. Еще минут десять. — А ты похож на своего хозяина. — Тем, что предпочитаю наглядный пример словам? Он этому от меня научился. Я ошибся совсем немного — на берег болота мы вышли не через десять, а одиннадцать с половиной минут спустя. — Господи, что ЭТО? — Это, — с видимым удовольствием произнес Шемяка, — болота. А то, по чему мы шли до сих пор, считается прибрежной полосой… сравнительно сухой. — Последние двести метров, — тихо проговорила Анна, — я думала, что неподалеку от тропы сдохло что–то большое. Динозавр или стадо буйволов. А теперь… оно все время так пахнет?

— Пахнет? — Айсман принюхался, точнее, сделал вид, что принюхивается. — А–а, ты про эту вонь. Нет, далеко не все время. — Хвала небесам! — Я не договорил. Сейчас ветер дует нам в спину, от берега, и поэтому запах почти не ощущается. Дальше будет пахнуть много хуже. — Рик, — развернулась к скуластому девушка. — Респираторы ведь в твоем рюкзаке были? — Не советовал бы, — быстро предупредил Шемяка, — начинать тратить ресурс фильтров так рано. — Он прав, — шепнул я. — К здешним миазмам ваши хозяева довольно скоро адаптируются, а в скелете респираторы будут куда нужнее. — Значит, мне придется дышать этой мерзостью? Так? — Ну, — Сергей с очень задумчивым видом разглядывал кочку в дюжине шагов от берега. — Ты можешь повернуть назад и дышать свежим лесным… — Понятно. Кончай трепать языком и веди нас дальше! — Ну, пошли… До ближайшего островка было метров двести–двести пятнадцать. Так себе дистанция, прикинул я, но если осторожно — пройдем. Мы с Айсманом, в смысле, пройдем. Энрико, впрочем, подвох заподозрил — по крайней мере, его взгляд раз пять переместился с неторопливо зашлепавшего по жиже Сергея на заросли справа, где несколько молоденьких кленов буквально напрашивались на роль слег. Однако недавняя история со змеей, похоже, внушила–таки ему здравую мысль о том, что иногда лучше молчать, чем говорить. Иногда. Мы прочавкали ровно четырнадцать шагов, когда сзади донесся тот самый звук — большое и звучное «хлюп»! Шемяка тихонько хихикнул. — Помоги ей подняться, — не оборачиваясь, бросил он. — И — не отставать. В ответ донеслось нечто шипяще–булькающее, но явно не похожее на пожелание долгих лет или счастливого пути. Сергей хихикнул еще раз. Разумеется, они здорово отстали. Еще бы, ведь Анна за эти злосчастные две сотни метров умудрилась оступиться и шлепнуться целых одиннадцать раз, я считал. Энрико, правда, сумел ограничиться всего тремя, но зато ему приходилось вытаскивать свою подругу из жижи, и в результате к тому моменту, как Шемяка закончил выстругивать первый шест, они только–только вползли на берег. Вползли и упали. — Думаю, — произнес я, — проблема с демаскировкой благополучно разрешилась сама собой. Закрепленная поверх рюкзака Энрико «М16» ответила мне укоризненным взглядом. — Я бы сказал — радикально разрешилась! — лязгнул Макс. — Угу. Буйных стад лихо пляшущих на зеркальной стали солнечных зайчиков больше не наблюдалось. Равно как и сверкающего плетения чеканных узоров. И расплавленного золота волос. И даже лилия хоть и удержалась над ухом, но сыскать на трех уцелевших лепестках миллиметр–другой прежней белизны было бы трудновато и хорошей оптикой. Отличный ровный — и уже начавший подсыхать — слой коричневатой жижи. На фоне которого выделялся только оскал — давно не встречал таких ровных и белых зубов у людей, большинство гробит свои клыки чуть ли не в детстве, Шемяка вон и тот до желтизны скурил — и глаза. Разноцветные… очень–очень бешеные. СЕРГЕЙ

— Что это? — с подозрением глядя на сверток, осведомилась Анна. — Штаны. Мои запасные, если тебе это хоть сколечко интересно. — Мне интересно, — медленно произнесла девушка. — Мне интересно, почему ты решил, что я захочу натянуть это рванье? — Пиявки. «Хотя, — подумал он, — небольшое кровопускание скорее пошло бы тебе на пользу, чем повредило. Теоретически рассуждая». — И что? — Хочешь сказать, что не боишься пиявок? — Отца однажды лечили пиявками. Доктор сказал, они при укусе выделяют уйму полезных веществ. — Доктора, случаем, не Дуремар звали? Вместо ответа Анна, широко размахнувшись, метнула в Сергея злосчастный сверток. Почти удачно — просвистев в какой–то паре миллиметров от Шемякиного уха, штаны сгинули в зарослях позади него.