Вадим Вознесенский - Евангелие рукотворных богов

Разных людей ярмарка вместе собирает.

А найти надо одного.

Вот и ходит Ванко. Большую темную палатку он приметил еще накануне. По виду наемники, только, вопреки обыкновению, много – человек двадцать, даже несколько женщин есть. И палаток вблизи четыре штуки, просто три поменьше, стоят квадратом. Хозяева свой лагерь на отшибе разбили, в гущу не лезут, большинство на месте сидит, угрюмые все. Подозрительно – чего на торг приезжать, если не ходить никуда. Ванко несколько раз мимо прошелся, ничего не услышал интересного, тихо, слышны разговоры, но больше по хозяйству. Ближе идти не решился – к началу ярмарки народ в центр подтягивается, здесь безлюдно, пусто, одинокий мальчишка внимание привлекает. Отметил для себя на будущее и побежал туда, где людей побольше.

Все свободное пространство между Главными рядами напротив помоста плотно забито гостями. Они переминаются на месте и переговариваются друг с другом, от чего над полем стоит ровный монотонный гул, в ожидании доброго слова хозяев-осетровцев, знаменующего начало.

Тем временем волна пошла по столпившимся – начинается.

Ванко протиснулся поближе и привстал на цыпочки, стараясь не пропустить ни одного мгновенья. На помосте уже расположились уверенного вида четверо мужчин. Все уже преклонного возраста, добротно одетые – городской совет. Стражники наверху напряглись, от их внимания сейчас многое зависит – по традиции старейшины к людям без оружия и без охраны выходят.

– Мир вам, гости, – обратился один из горожан, высокий и сухопарый, – еще год прошел, и в Устье Куты мы рады вновь видеть лица старых друзей и новых знакомых. Закончилось время долгих речей. Всем знакомы наши честные правила?

Нестройный гомон в ответ – правила ярмарки просты и суровы в жестоком мире. Здесь нет каторги и забыли о штрафах. Общество гуманно, изгнание означает верную гибель – зачем продлевать муки, преступления караются быстрой смертью.

– Гости! Торгуйте и веселитесь!

В ответ восторженный рев. Сухопарый помолчал минуту и, вздернув руку, дождался, пока чуть схлынет радостный порыв.

– Гости! Это место всегда открыто любому, кому есть что сказать. К вам хочет обратиться достойный человек, его слова не лишены смысла!

Люди готовы слушать – совет не станет просить за пустое, сказанное будет словами совета. Легко, одним движением взмывает на возвышение Полк.

– Мир вам! Я вижу – лучшие из проживающих окрест собрались здесь. Вы вправе знать, и вам доверено принимать решения.

Старейшины согласны, в словах старого командира истина, но многие догадываются, о чем пойдет речь, и глухо ропщут.

– Прошло время долгих речей, это правда, – продолжает Полк, – наступает время решительных дел, я знаю, о чем говорю, люди. Мы смогли выжить в нахлынувшем хаосе – пора встать на ноги и высоко поднять голову.

– Мы стоим на ногах, колен ни перед кем не гнем!

– Я пришел с юго-запада, с Пути. Вы не знаете, что там творится – банды объединяются, земли опустошены, пар ищет выхода из кипящего котла. На юге им делать нечего. Сможете вы удержать орду, если она прорвется на север? Считай, у вас и войны-то не было, а они до сих пор воюют. В одиночку не справитесь, обложат, как лося, и будут по куску отхватывать – за частоколами не отсидитесь.

– Да я за зиму три нападения отбил, еще и поживился! Чего пугаешь?

– Это не орда, это ватаги бродяжьи, с Пути вытесненные, – а за ними и беда придет.

– А ты, выходит, защитишь?

– Один нет. Вместе единиться надо. Моя дружина – костяк. Десятки боев прошли, каждый троих стоит, ваше ополчение – с каждого поселка от количества мужчин, определимся сколько. Центр здесь, в Устье. В местах возможного прорыва – форты. Разрабатываем систему связи между поселениями, чиним дороги, при необходимости – быстро перебрасываем войска. Если всё правильно организуем, к нам даже сунуться побоятся.

– Ладно сказываешь. Детей наших забрать хочешь? У нас каждая пара рук на счету.

– Кормить твою дружину кто будет?

– Леса от Стаи тоже очистишь? – разноголосо, шумно всколыхнулась толпа.

– Хуже зверя, чем человек, я еще не встречал, и Стаи не боюсь – от нее урона немного, по возможности будем истреблять, конечно. А дети ваши всех вас защищать станут, кормить их придется всем миром. Говорю: здесь центр, часть продуктов отрядите, совет решать станет, что на содержание, что в запас. Вдруг голод где, сами понимаете, всегда помочь сможем.

– Ого, кормильцев возьмешь, продукты. А ты не слышал, что здесь почитай все к концу зимы похлебку из коры жрать начинают? Совет решать будет? А ты при нем кем – князем?

– Боевым советником, воеводой – кем угодно. Да поймите вы, жить надо сообща начинать, заново все строить.

– А драконов не боишься? Ты построишь – они разрушат.

– Драконы в людские дела не вмешиваются.

– Ну-ну, вокруг посмотри, чья работа?

– Говорил я тебе, Полк, – вмешался Сивый, – не нужна нам твоя дружина, сами свои уделы защитить сумеем. И оброк тебе везти никому не с руки. Не вернешь сейчас былого, пусть годы пройдут – зарубцуется.

– Неволить да заставлять я вас не вправе. Только знайте – в Осетрове разумные люди живут, они моим советам вняли. Вам я, если понадобится и попросите, всегда помогу. Только потом не обижайтесь – когда вы мою помощь получите, придется и мои условия принять.

С таким люди согласны были, пока все гладко, зачем уклад менять, а постучится беда – есть к кому гонцов слать. Там уж, чтоб не сглазить, к городу в подчинение намного лучше, чем на кол в своем же хозяйстве. Пошумели еще немного да и разошлись делами заниматься – торговать и развлекаться. Ванко тоже с места сорвался.

Первым делом пошел к палаткам, где невольниками торговали. Местным этот товар, понятно, ни к чему, а купцы и наемники живо интересуются – видно, есть в них необходимость. Выглянул из-за спин. Страшно. Сидят на земле, понурые, руки ремнями связаны, а покупатели их, что овец, осматривают. Пробежал вдоль ряда невольничьего, благо он небольшой – четыре палатки, и у последней остановился. Первые три свой товар на улице выставляют, а в этой гостей внутрь запускают. У входа в палатку стоит противного вида старик, с входящими шутками перебрасывается. Ванко рядом постоял – по разговору понятно, что женщины внутри.

Ох как надо туда!

Боком, осторожно паренек пристроился возле пары наемников, уже и юркнул, но удар в ухо сбил с ног, наполнил голову трелями колокольцев и воздух вокруг громким гоготом собравшихся.

– Куда, мой маленький? – Жуткое, морщинистое, в клочьях волос лицо старика всплыло на общем размытом фоне. – Ты ко мне сюда вечером приходи, а сейчас нельзя.

Ванко страха не почувствовал. Парализующий ужас – вот как это называется. Паническое состояние, правда, не помешало на четвереньках ретироваться на безопасное расстояние. Встал, отряхнулся, потряс головой – шумит. Жуткий старик, а в палатку обязательно надо попасть.