Вадим Вознесенский - Евангелие рукотворных богов

– Ты потише давай, порвем ведь ненароком!

– Па-арвете?! Если затопчете только, быдло! А мне своей шкуры не жалко! Она и так рваная! Зато сколько вас мы положим – штабелями, Стая до зимы пировать будет!

Народ напирать уже переставал – ведь ежели подумать, то кому досталось? Купцам, так эти знают, чем рискуют, если на охране сэкономили, с чего теперь простому люду под молотки идти? Да и наемники, по всему, звери опасные, тут четверо, вооружены лишь ножами, но за тонкой тканью палаток такие вещи ждать могут – кровью умоешься.

– Ты не ерепенься, а разобраться надо, – зашумели пришедшие.

– Так разбирайся, кто тебе не дает, – спокойно ответил Краб и, положив руку на плечо, оттащил Серого. – Вот как разберешься, доказать сможешь, приходи, нам расскажешь, а мы послушаем.

– Да кто они такие – нас судить? – надрывался Серый. – Краб, дай я их расшматаю!

– Шли бы вы по домам, не видите – ему совсем башню снесло, натворит дел, всем только хуже будет. Я вам зла не желаю.

Понуро, втянув головы в плечи, порыкивая для виду, медленно начали расходиться люди. Только внимательные могли бы заметить в сгущающихся сумерках, как переглянулись-ухмыльнулись Краб и Серый, возвращаясь в палатку. Ночь прошла без былого веселья, в угрюмом пьянстве, и лишь самые озверевшие время от времени порывались пойти кончать отморозков. Благоразумные их удерживали – резни не хотел никто. Понятное дело, утром никто не расстроился, а многие вздохнули с облегчением – наемники сняли лагерь, и лишь остывшие кострища напоминали об убывших в неизвестном направлении. Дело, однако, этим не кончилось.

Ближе к вечеру с западной стороны клубы пыли на дороге известили о приближении конного отряда. Вновь загудел торг – не сулит ли беды появление неизвестных? Схватились за оружие, но потом вздохнули с облегчением – во главе всадников скакал Полк. Влетел на Главные ряды, погарцевал для виду и красиво соскочил с лошади. Дружинники резво посбрасывали с седел три пыльных связанных тюка-тела.

– Ваши знакомые? – поинтересовался Полк.

В двоих из окровавленных и вяло ворочающихся пленников опознать кого-либо было сложно – непримечательные личности, зато третью признали многие. На ее ладную задницу засматривалась половина мужиков на ярмарке – Стерва.

– А, добегались! – радостно зашумели собравшиеся. – А остальные твари где?

– Падальщиков выше по течению кормят, – ответил Полк и приподнял за локти Стерву. – Миледи, вам есть что сказать уважаемым гостям?

На измазанном и окровавленном лице Стервы вдруг блеснула белозубая улыбка:

– Ой, блевать от вас тянет, пошли бы помылись – хлевом сильно шмонит!

Всколыхнулась, взревела толпа:

– На колья! По кругу бабу!

Другие перешептывались:

– Огонь малышка, с такой бы покувыркаться!

– Она тебе яйца отгрызет, не подавится.

А Ванко было жаль Стерву. Сила в ней чувствовалась, шальная и необузданная, но очень притягательная.

– Что делать с ними будешь? – поинтересовались у вожака.

– По закону. Только кончим тихо – не звери мы кровавые зрелища устраивать, и вам не позволю, не по-людски это – видом крови и мучений взор услаждать. Ночь переночуют, а поутру отведем в лес и кончим. – Вскочил в седло Полк и дал знак забрать пленников.

В багряной дымке заходящего солнца величественным монументом застыла фигура всадника. Еле развевающийся длинный плащ, будто сложенные крылья, придавал сходство со спустившимся с небес ангелом-спасителем. Полк казался выше и мощнее, его осанка, уверенный вид говорили о том, что этот человек не будет сотрясать воздух пустыми словами. Он пришел сюда навсегда.

– И впредь на нашей земле я непотребства терпеть не намерен. Так будет!

Сельский дурачок, плод кровосмесительной связи своих родителей, пригревшись на центральной площади, самозабвенно лепит из конских катышков нечто, отдаленно напоминающее фигурку человека. Похоже, он мнит себя Творцом и твердит об этом прохожим. Люди снисходительно улыбаются, он безобиден и кроток, он не в состоянии вызвать гнев богов. Великий ученый-алхимик в своем храме знаний среди реторт и пробирок изучает тайнопись человеческого кода. Он жаждет сделать человека совершеннее – сильнее, умнее, быстрее и знает, как это сделать. Но догадывается ли он, беспечный, что порождает Чудовище?

Чем станет мир без торговли? Не думайте, что караваны везут товар просто в алчной надежде потуже набить мошну владельцев. Караваны несут свежий воздух, с их приходом в сердцах людей оживает надежда – они перестают чувствовать себя оторванными от всего мира, потому что теперь их с другими удаленными и разрозненными поселениями-бусинами связывает в ожерелье Жизни тончайшая нить – караванная тропа. Конечно, купцов уважают. Естественно, купцы извлекают прибыль, но посудите – их работа во сто крат опаснее и сложнее, чем труд земледельца. Сейчас караваны не те, что раньше, караван теперь в первую очередь слаженная боевая единица, караванщики – братья по оружию, преисполненные ответственности за судьбы тех, к кому ведет их тропа. Разумеется, купцы богаты и могут позволить себе многое, чтобы снять скопившееся напряжения. Купец, владелец одного из самых процветающих на Пути караванов, слыл горячим поклонником женской красоты. Последняя из приобретенных превосходила всех, виденных им ранее. Юное и стройное, почти детское тело рабыни будило желание, воспламеняло волнение в чреслах даже у тех, кто отвергал женственность в детях, предпочитая для утех зрелых любовниц. Она услаждала взор хозяина, но лишь до тех пор, пока тот не возвел ее на ложе. Там его постигло величайшее разочарование – приобретенная оказалась пустышкой. В ее молчаливости и замкнутости и раньше усматривали скудоумие, теперь же все убедились окончательно – баснословная цена была отдана за идиотку. В постели рабыня лежала безвольным мешком, не понимая, чего от нее хотят, и лишь пялилась в потолок своими огромными глазищами. Не стоит винить купца в том, что, вместо даров любви и нежности, он начал ласкать свою наложницу плетеной нагайкой. Сложный, змеящийся узор меж ее лопаток был не чем иным, как следами регулярных и изощренных порок. Впрочем, ей было все равно – при каждом ударе кнута она вздрагивала и сжималась точно так же, как раньше, когда хозяин входил в нее.

Ей было абсолютно все равно, совсем немного оставалось до Встречи, и каждая клеточка измученного тела ощущала приближение этого события.

Верно говорят – многие из новшеств являются не чем иным, как давно забытыми либо просто претерпевшими изменения явлениями. «Старая сказка на новый лад», – прокомментировал Сивый рассказ своего соседа Кулака о бытующих в среде караванщиков верованиях. Вечер у костра между вытащенными на берег лодками, когда весело потрескивают поленья, выбрасывая в небо фонтаны светлячков-искр, обжигающим жаром дышат угли, подернутые белым пеплом и мерцающие красно-оранжевыми сполохами, – что может быть приятнее и умиротвореннее после продолжительного шумного веселья-торжища? Семь дней пролетели единой чередой встреч, сделок, братания и гуляний. Новые знакомства, необычные события, невероятные рассказы: ярмарка привнесла в скупую на разнообразие обыденность массу впечатлений, и поселенцы делились ими друг с другом, восполняя и дополняя полученную информацию. Назад возвращались, собравшись несколькими родами, ночуя на суше – летом в лесу было относительно спокойно, и засиживаясь, по сложившейся за неделю привычке, допоздна.