Джеймс Гарднер - Отряд обреченных

Чем ближе к центру, тем больше мусора я видела. Сначала это был просто тонкий слой пыли на зданиях; потом груды песка по краям проспекта; потом пятна жира или электролита, заметно выделяющиеся на белой бетонной мостовой.

— Тут так грязно, — с удовлетворенным видом заявила Весло. — В моем доме никогда не будет так грязно.

— Ты сама там убираешься?

— Нет, — чуть ли не с обидой ответила она. — Этим занимаются машины.

— В этом городе есть точно такие же машины, иначе бы тут все заросло грязью. Видимо, разведчики выбрасывают больше мусора, чем система в состоянии переработать. Или, возможно, они используют машины-уборщики для других целей.

«Скорее всего, разбирают их на детали», — подумала я. Такой человек, как Джелка, не задумываясь, пожертвует механическим сборщиком мусора, чтобы восстановить космический корабль.

— Значит, это разведчики развели тут такую грязь? — обрадовалась Весло. — Ха! Проклятые разведчики!

— Наверно, тебе не следует так говорить. Разве ты не хочешь поладить с остальными?

— Я их пока не знаю, — ответила она. — Если они окажутся очень глупыми, может, мне захочется избить их.

— Пожалуйста, Весло! Ты мой друг, и они мои друзья. Я очень огорчусь, если ты начнешь драться.

— Я не стану драться просто так, если они не заслуживают этого. — Судя по ее тону, они, скорее всего, будут «заслуживать этого».

— Весло, если в тебе говорит ревность из-за того, что у меня есть другие друзья…

— Фестина! — послышался голос сзади.

Джелка.

Волос у него не было. Что тут удивительного, спрашивается? Тот же лысый череп, покрытый струпьями; они лишь сильнее воспалялись и даже кровоточили, если он надевал парик.

По какой-то неясной для меня причине, я думала, что у него теперь появились волосы. Я не говорила себе: «Техника Мелаквина помогла мне, значит, она должна помочь и ему», просто почему-то решила, что у Джелки выросли волосы и теперь он энергичный, мускулистый и красивый. Одним словом, само совершенство.

До идеала Джелке, изможденному, задерганному, было далеко. Он и раньше не отличался упитанностью, но теперь выглядел так, словно не ел и не спал несколько дней. Рубашка с длинными рукавами не могла скрыть этого; она, скорее всего, была продуктом местного синтезатора — на вид сотканная из стеклянных нитей, но так искусно переплетенных, что казалась непрозрачной. Вряд ли Джелка носил ее из-за этого мишурного блеска, скорее всего, синтезаторы просто не производили ничего другого. Но рубашка на нем выглядела настолько не к месту — точно роскошная серебристая парча на плечах узника, которого долго держали на голодном пайке.

— Фестина? — просто сказал Ламинир.

— Да.

— Ты тоже здесь?

— Да.

— Ты изменилась.

— Правда?

— Да.

Он говорил безо всякого выражения — ни намека на радость по поводу встречи со старым другом, ни хотя бы вежливой улыбки, обращенной к товарищу-разведчику. Валтон и тот обрадовался при виде меня, а ведь мы с ним прежде были незнакомы.

Взгляд Джелки остановился на моей щеке. Бог знает, я привыкла к таким взглядам, но этот выбил меня из колеи. Его лицо оставалось бесстрастным. О чем он думает? Удивлен? Разочарован тем, как я выгляжу без родимого пятна? Может, даже испытывает отвращение?

Я заметила, что его рука лежит на кобуре «станнера», покоящейся на бедре. Неосознанный жест, просто рефлекс, въевшаяся привычка.

— Хорошо выглядишь, — изрек он наконец. Это прозвучало не как комплимент.

— Ты тоже, — быстро ответила я.

— Вы оба выглядите отвратительно! — громко заявила Весло. — И вы такие глупые, что мне хочется кричать.

— Так кричи. — Джелка пожал плечами. — Кто тебе не дает?

— Я слишком цивилизованная, чтобы кричать. Я очистила много полей, и я не…

— Ты Весло, — прервал ее Ламинир, очевидно, только что осознав, кто она такая.

Стеклянная женщина вздрогнула.

— Ты узнал безобразную Фестину, но не узнал меня?

— Вы все на одно лицо, — чувствовалось, что ни извиняться, ни оправдываться он не собирается. — Что ты тут делаешь?

— Мой друг Фестина нуждалась в моей помощи, чтобы добраться сюда! Я здесь только по этой причине.

— Друг, — повторил Джелка с оттенком иронии. — Вот как.

Лицо у меня вспыхнуло: «Это вовсе не то, что ты подумал…». И в тот же миг я возненавидела себя за желание оправдываться. И Джелку тоже. Почему он даже не улыбнулся? Почему не бросился ко мне, не обнял? Он не считает меня красивой?

— Как Уллис? — спросила я. Надо же было что-то сказать.

— Прекрасно. Вся в трудах. Ты с ней еще не виделась.

— Мы только что пришли. Снаружи нам встретился Валтон.

— А-а… — Он оторвал взгляд от моего лица и взглянул на часы. — Уже почти время ужина. Пойдем, я покажу тебе, где остальные.

Он так и не улыбнулся, но внезапно протянул мне руку, как будто я все еще была глупой маленькой первокурсницей, готовой с радостью ухватиться за нее при первой же возможности. Может, я бы так и поступила. Пусть не мгновенно, но, может, я бы так и поступила через несколько секунд, говоря себе, что это начало тех отношений, которых я страстно желала.

Кто знает?

Прежде чем я договорилась сама с собой, Весло метнулась вперед и взяла предложенную руку, переплетя свои пальцы с пальцами мужчины. Ламинир посмотрел на меня, пожал плечами и сказал:

— Вот так-то.

Мы вышли на центральную площадь, огромную, в несколько сот метров. И почти всю ее заполнял гигантский стеклянный кит высотой с небоскреб, стоявший на хвосте.

— Космический корабль, — сказал Джелка.

Я вздрогнула. Что это за космический корабль, выглядевший как кит? И это был кит-убийца, иначе говоря, касатка.

В огромном раздутом теле, вне всякого сомнения, находились и жилые каюты, и двигатели, и прочее в том же духе, но все это было стеклянное, посверкивающее, словно множество призм.

И эта штука полетит? Как и настоящий кит, корабль имел обтекаемую форму. Тем не менее он разительно отличался от космических кораблей Технократии, которые представляли собой просто длинные цилиндры с «головой» «сперматозоида» впереди — огромной сферой, генерирующей вдоль корпуса поле «сперматозоида». У «кита» такая сфера отсутствовала, просто из морды торчало что-то вроде стеклянного зонтика, как будто чудовище зажало его в зубах.

— Вы собираетесь лететь в этой штуковине?

— Это корабль, Фестина, — в голосе Ламинира отчетливо прозвучали враждебные нотки. — Какая разница, как он выглядит?

— Никакой, — ответила я. — И как он выберется отсюда?

— На крыше есть люк, — он бросил взгляд наверх и покачал головой. — Отсюда его не разглядишь. И снаружи тоже не видно. Просто целая секция горы открывается вверх.