Василий Сахаров - Мечник

Итак, сидим мы в обороне, и противника не наблюдаем. Кажется, чего нам опасаться? У Кары теперь опять полторы тысячи бойцов, есть минометы, несколько орудий и два БТРа. В городе триста пятьдесят дружинников и почти тысяча ополченцев, опять же с минометами. Да и нас, воинов ОДР полторы сотни профессионалов. Должны отбиться от этого зимнего наступления, если оно все же случится, дождаться середины весны, когда Внуки Зари вернутся в Харьков, и отправиться в обратный путь. Местный градоначальник улыбается, горожане расслабились, а наемники начинают по мелочи на службу забивать. Посмотрел Буров на эту порочную практику, и принял решение послать по окрестным лесам разведку.

В поиск вышли те, кого не жалко. Разведгруппа наемников, сформированная из залетчиков, и местные поисковики, которых все так же, возглавлял их лидер Зиновий. В ночь выдвинулось тридцать хорошо вооруженных и отлично подготовленных бойцов. Минули сутки, ждем их возвращения или хоть какого-то сигнала. Ничего. Тишина. Наступает следующее утро, и в двух километрах от укреплений, прямо на дороге, по которой пришел караван, обнаружились вкопанные в щебень деревянные колы, а на них головы наших разведчиков, всех до единого. Вот так вот, пошли бойцы в лес, а ни одного выстрела сделать не сумели, их повязали, и с пытками прикончили.

Такая вот обманчивая тишина, и сложилось впечатление, что караван в Дебальцево пропустили специально, дабы не вылавливать нас потом по лесам. Паршивая ситуация, в которой чувствуешь себя мышкой, которую загнали в нору. Вроде бы безопасно, а наружу не выберешься, коты схарчат. Меня одолевали нехорошие предчувствия, и я решил серьезно переговорить с Еременко, который практически не спал, и после гибели разведчиков, ходил мрачнее тучи. Тем более что из города приходил один из поисковиков покойного Зиновия и рассказал кое-что интересное.

Головы разведчиков сняли в полдень, похоронили к вечеру, и я направился в палатку к полковнику. Вхожу, Еременко сидит подле небольшой походной печурки, и чистит свой «стечкин».

— Привет, Иваныч, — обратился я к полковнику, подкинул под себя полипропиленовый коврик, поджал ноги и уселся напротив.

— Виделись уже, — пробурчал он. — Чего пришел?

— Чуйка у меня нездоровая, Иваныч.

— Как у собаки, которая все понимает, а ничего сказать не может?

— Точно так.

— Не у тебя одного, и ты за сегодня уже пятый, кто с такими словами подходит. Были бы обычные бойцы, на мандраж списал, а так, все воины опытные, и не одно сражение прошедшие. Есть над чем подумать и, видимо, опасность совсем рядом, — Еременко собрал свой «стечкин», обтер черный ствол тряпочкой, убрал пистолет в кобуру и спросил: — Ты что-то узнал, Саня?

— Да. Ко мне один из поисковиков подходил и на ушко шепнул, что от города в лес ведет старый и заброшенный канализационный коллектор, и прошлой ночью там было какое-то непонятное шевеление. Он хотел Приходько доложиться, да тот его даже не принял, сунулся к дружинникам, но ему сказали, что он паникер, а шум в коллекторе от крыс или бродячей собаки, которая туда упала.

— И он считает, что это сектанты?

— Да.

— А ну-ка, пойдем в город сходим, посмотрим, что там и как, — полковник поднялся на ноги, и в этот момент до нашего слуха донеслись отдаленные звуки выстрелов.

— Блин! Опоздали! — выкрикнул я, и рванулся на выход.

Следом выскочил Еременко, на миг замер, и громко прокричал:

— Тревога! В ружье! Нападение с тыла!

Мои бойцы были готовы, и всего через несколько минут, покинув лагерь Кары, с передовой группой, я подходил к воротам Дебальцевского поселения, высоким трехметровым перегородкам из стальных плит. Где-то в самом городке кипела жаркая схватка, кто-то заполошно стрелял, кто-то кричал, и мы, торопились, как могли. Однако поздно мы спохватились, на воротах уже шел бой и, судя звукам и отчаянным выкрикам, дружинники схватку проигрывали, и не могли отвлечься на то, чтобы открыть нам проход.

— Ищите шесты и бревна! — разнесся в вечерних сумерках мой голос.

Воины сноровисто разбежались вокруг и, к счастью для нас, через пару минут, отыскали то, что было нужно, несколько длинных и крепких веток. После чего, начался штурм стены, один воин держится за край ветки, а четверо разгоняют его и подпирают ее с другого края. Полминуты, и первая пятерка бойцов на вершине. Еще полминуты, и следом за ними, последовала вторая пятерка. Вовремя, так как те, кто взобрался на стену первыми, выручили растерявшихся дружинников и смогли отбить натиск сектантов.

Вскоре весь мой отряд был за городскими стенами, но помощи ждать было неоткуда. Дикари перешли в наступление на лагерь Кары, и наемникам было не до городских боев. Так мало того, еще ворота открыть не получалось, вражеские вояки подорвали под ними гранату, и стальные плиты, которые разъезжались в стороны на шарнирах, заклинило.

В общем, со мной восемь десятков моих воинов и десять дружинников, позади, идет бой, а в городе творится резня. В отсветах разгорающихся пожаров я не мог точно определить, сколько сектантов в городе, но, судя по тому, что городок они захватили за полчаса, никак не менее полутысячи. Требовалось принять решение, и я его принял:

— Вперед! Захватить окраинные дома и склады под товар! Закрепиться и ждать подмоги! Игнач, за тобой левый фланг! Лида, с повольниками на правый! Исмаил в центр! — Воины перешли в атаку, а я обернулся к командиру дружинников, невысокому крепышу в рваной телогрейке и окровавленным лицом: — Сколько вас здесь в живых осталось?

— Шестеро, и все поранены.

— Ворота открыть сможете?

— Постараемся, там металлические ролики слетели, и если их ломами на рельсу вогнать, то можно проход открыть.

— Помощь нужна?

— Нет.

— Работайте, — на бегу бросил я и, перекинув «Абакан» на грудь, побежал вслед за гвардейцами.

Поначалу для нас бой складывался хорошо, силы противника были рассредоточены по всему городку, и небольшие группы сектантов уничтожались нами сходу. Взяли одно здание, второе, третье, попытались продвинуться к бывшему железнодорожному вокзалу, оплоту местной власти, где все еще шла стрельба и, потеряв ранеными троих бойцов, откатились на окраину. Гадские фанатики имели стрелковое вооружение, и захватили городские арсеналы, так что встретили нас не стрелами и метательными дисками, а шквалом пулеметного огня. Стреляли они плохо, не было навыков, но как работает пулемет, понимали очень четко, и патронов не жалели. В итоге, мы на окраине, держим восточные ворота и три здания, и что творится вокруг, не очень-то и понятно. В лагере Кары минометы взвывают, стрельба и отдаленные звуки рукопашной схватки. В самом Дебальцево жители заперлись в домах, и ждут, что же дальше будет. Казарма дружинников и арсенал в руках Внуков Зари, и только городская управа еще держится.