Владимир Датыщев - Подчиняя вселенные

Капитан согласно подтвердил, кивнув головой.

— Второй, — продолжил собеседник, — выше упоминаемая розовая планета, зовущаяся Кристаллом. Третий, — он повысил голос, видя, что заинтересовал летчика, — на планете мифического Ордена.

— Мил человек, — ехидно усмехнулся капитан. — Откуда это вам известно? Начитались старых имперских сказок о мире бога? Или сами придумали?

— Я прибыл сюда из Ордена, — сухо бросил разведчик, отодвигаясь от собеседника. — А зовут меня, дорогой Антон Клипард, Стигнеем Коричневым Затворником. — Он протянул Клипарду руку.

«Дорогой Антон» едва смог захлопнуть отвисшую челюсть.

— Матерью покойной клянусь! — рыкнул он, опрокидывая в глотку остатки портвейна. — Если ты скажешь, что за спиной у тебя в ножнах настоящий кислотник, можешь меня им зарубить!

— Вообще-то убийство сегодня не входило в мои планы, — по-звериному улыбнулся Стигней, отточенным движением отправляя руку за спину.

В помещении ахнули все, включая двух приросших к сидениям алкоголиков, едва в воздухе зашипел, искрясь кислотными каплями длинный, в две руки, зеленый кислотный меч. Это оружие воспевали в легендах, о нем снимали голофильмы, люди на побежденных планетах молились на него. Именно обладатели таких мечей когда-то на корню, до последнего подонка, сравняли с пустотой целую звездную систему кикантов — не знающих никакого страха людоедов. Не могущих чувствовать первобытный ужас, пока не появились Паладины. Символ свободы, равенства и вездесущей кровной мести освещал сейчас полутемное помещение ресторанчика.

— Мать, — просипел капитан, изо всех сил стараясь не сползти на пол. — Что за денек сегодня!

— День хороший, — отметил монах из мифического Ордена, водружая меч обратно в ножны. — Скоро будет солнышко. — Он посмотрел сквозь грязное окно на улицу. И как бы невзначай провел рукой вокруг себя.

Все присутствующие дружно уткнулись в свои столики, над грязной от пепла и жирных пятен мебелью в заведении зарокотал мощный молодецкий храп. Робот слепо уткнулся в стену и замер. Капитан с удивлением отметил, что у бармена сели рассчитанные на год атомные батареи.

— Согласен ли ты, дорогой Антон, сопровождать меня в далеком опасном странствии? — торжественно спросил Стигней, поднимаясь из-за стола.

— Сколько, — невнятно сглотнул Клипард, никогда не доверявший никому, даже сказочным монахам.

Затворник как-то разочарованно вздохнул, разглядывая капитана.

— Миллион галаксиев авансом перед отбытием. И, — он испытующе глянул на собеседника, — два миллиона по завершению полета!

— С учетом налогов, — протянул Антон, явно ошарашенный суммой, которую он не смел заработать и за десять лет.

— Ни один из финансовых траншей Ордена, — отозвался богатый Стигней, — налогами не облагается! Клянешься ли ты, верный защитник Отечества, сопровождать меня в пути?

— Клянусь! — ответил капитан, вставая со своего стула и неуверенно покачиваясь на ногах. Ему мучительно хотелось улечься в кровать и отоспаться.

— Так не пойдет! — почти выкрикнул Затворник, щелкая пальцами по лбу Антона.

— Гы, — выдавил Клипард, стремительно трезвея. Над его головой поднялся легкий пар от выходившего изо всех пор пота — в помещении было довольно прохладно. — Клянусь, конечно!

В его мозгу сразу же активировался специальный чип официальных завещаний. В столице империи появилась еще одна метка в Карательном компьютере — «капитан Клипард пообещал довезти пассажира в целости и сохранности в неизвестное место, случись что-нибудь с нанимателем, принять меры на уничтожение мозговой деятельности провинившегося». В империи строго судили за нарушение любого, самого мелкого обещания, которое относилось к деньгам. Любой гражданин в возрасте от пятнадцати лет мог внезапно умереть от неизбежного перегрева мозга из-за нарушенного слова. Чем активно пользовались многочисленные наемные убийцы.

— То-то же! — картинно провозгласил монах, направляясь к выходу. — А я в свою очередь, клянусь, что при соблюдении своей клятвы, ни ты, ни кто-либо из твоего экипажа не примет смерть из моих рук, или оружия моих друзей! И гарантирую полную выплату, с учетом возмещения любых убытков, причиненных кораблю, или его пилотам.

Этот день — самый счастливый в моей жизни! Так думал идущий в неизвестность, к смерти, или славе, капитан.

— Позволь поинтересоваться, — спросил он, — целью нашего путешествия.

Стигней хмыкнул.

— Этот заслуживающий на погибель мир скоро будет уничтожен!

Клипард вытаращил глаза в спину Затворнику.

— И мы, без сомнений, — едва слышно прошептал монах, — поможем ему в этом.

— Елы-палы, — непонятно кому сообщил капитан, пряча за форменный ворот две бутылки портвейна из Западного Крыла.

Стоило им только выйти из ресторанчика, как утренний смог сразу же начал разъедать их незащищенные глаза, Стигней похлопал капитана по плечу, указывая направление.

— Можешь неспешно двигаться к кораблю, — он развернулся в сторону питейного заведения. — А мне надо завершить здесь еще несколько дел.

— А, — дернулся, было задать вопрос Антон, но в ответ ему последовал еще один направляющий жест, а монах скрылся за облезлой металлической дверью.

Клипард пожал плечами, направляя трезвые ступни к неблизкому стартовому полю и натянув на голову потрепанную фуражку. Та сразу услужливо материализовала защитные очки и респиратор. Он даже не догадывался, что сейчас в почти родном ему ресторане разыгрываются самые, что ни на есть трагические сцены.

Нетрезвые люди беззвучно гибли под наброшенным на помещение пологом немоты. Развороченные до позвоночника груди и липкая кровь на полу. Затворнику хватило ровно семи секунд, пара-другая ударов мечом, плавные движения руками, круговые жесты кистями, когда кто-то просыпался и нуждался в немедленном обмороке. Последним упал робот, из головы которого голыми руками был вырван запоминающий модуль. Отбросив ногой чью-то отрубленную голень, монах вытер окровавленные руки о специальное ритуальное полотенце. В прошлом белое, а сейчас насыщенно пурпурное, оно бережно сложилось в мягких ладонях. Затем его нежно упаковали и спрятали в маленькую поясную суму.

— Дело завершено, — доложил Стигней в небольшой суб-коммуникатор. — Сделано!

— Объект догадывается об истинной цели его предназначения? — пропищал явно нечеловеческим голосом динамик.

— Нет, конечно, — ответил монах. — Но, думаю, скоро ему будут сниться божественные сны. Он почти уже полностью погряз в воспоминаниях, а прошлая жизнь по-прежнему скрыта от него под занавесью непроницаемой боли по утраченным чувствам.

— Ты всех убил? — спросил его невидимый собеседник.