Юрий Волгин - После нас

Никаких сомнений и колебаний.

– Закричишь – убью, – коротко сказал он на ухо человеку Бояра, развернул его и вместе с ним пошел к двери, надежно прикрывая себя взволнованно дышащим человеческим щитом.

Время Легиона для Густава на данном этапе его жизни закончилось. Дальше придется иметь отношения с людьми.

От спутанных и сальных волос пленника пахло чем-то отдаленно напоминающим протухшие консервы, которые размазали по сырой заплесневелой одежде.

Они двигались шаг в шаг, направляясь к двери. У странника в детстве был большой двухцветный плюшевый медведь с перевязками-тесемками на всех четырех лапах. Густав вставал сзади него и просовывал руки с ногами в эти тесемки, чувствуя и себя медведем. Ходил и видел отражение своих действий в этом плюшевом ушастом медведе.

Иногда странник даже ложился спать вместе с ним, не вынимая руки из тесемок. Он засыпал, дыша в затылок медведю, а его мать потом аккуратно убирала игрушку, потому что эластичные резинки могли перетянуть сосуды и приостановить правильную циркуляцию крови у ребенка. Но самое главное – Густав засыпал медведем , пусть и маленьким, но настоящим.

Сейчас же, следуя логике, он превратился в одного из людей Бояра.

Пленник глубоко и часто дышал, его пробирала дрожь. Слабые попытки податься вперед или куда-то вбок странник пресекал, посильнее вдавливая пистолет в висок, и тогда парень успокаивался.

Так они дошли до двери.

– Открывай, – приказал странник. – Только без танцев, у меня палец чересчур отзывчивый.

Пленник коротко кивнул. Даже не кивнул, а по-голубиному дернул шеей и потянул дверь на себя. Густав подтолкнул его коленом, и они вышли на балкон.

Люди Бояра даже сначала не поняли, что произошло. Они не сводили глаз со стоящего внизу джипа, поэтому появившаяся на балконе странная парочка осталась без должного внимания.

– Эй, парни, – тихо сказал Густав, и это возымело свое действие.

Сначала обернулся один, другой, и в течение тридцати секунд странник сумел этими двумя словами перевернуть ситуацию ровно в противоположную сторону. В другой раз он бы огорчился, но сейчас все шло так, как и надо.

Серый засуетился и вскинул маленький дамский пистолет. Это оружие, несмотря на скромные размеры, смотрелось в его рахитичной руке весьма достойно и даже немного угрожающе. Но у Густава не было времени подмечать такие тонкости, он только сказал:

– Бросьте оружие с балкона, или я его убью.

– Что?!

Здоровенный мужик, стоявший у самых перил, поднял винтовку. Это заняло у него примерно столько же времени, сколько обычному человеку нужно для того, чтобы взять вилкой кусок пищи со стола и поднести его ко рту. То есть не слишком много.

Но Густаву этого оказалось вполне достаточно. Он нажал на спусковой крючок и вышиб своему пленнику мозги. Пахнуло гарью, кровь оросила страннику лицо. Он убрал локоть из-под подбородка пленника, и парень выскользнул из его объятий, упав на пол безвольным мешком. Густав сделал выпад вперед, схватил пистолет Серого и вывернул его вместе с кистью.

Серый вскрикнул и попытался избавиться от хватки странника, но это было бесполезно. Густав поднажал сильнее и притянул Серого к себе, разворачивая его на ходу, словно заправский танцор партнершу в каком-то сумасшедшем па.

Пистолет вылетел из пальцев сына Бояра, и он оказался в борцовском захвате у Густава, совсем как предыдущий парень.

Попытка номер два.

Странник, щуря левый глаз, в который попала кровь, рявкнул:

– Оружие бросаем! Я повторять не буду! Или он тоже сдохнет. Как и все вы! Кто хочет быть следующим?!

Напряжение вспыхнуло в воздухе ледяным ожерельем игл. Все замерли в ожидании действий друг друга, не решаясь начать первыми.

Большой мужик первым бросил свою винтовку вниз. Его примеру кто с неохотой, а кто с огнем подобострастия, разгорающимся в глазах, последовали остальные. Серый скулил и хныкал, пуская слюни на предплечье Густава, но пистолет, больно давивший ему в ухо, не позволял вести себя по-другому. Сын могущественного Бояра, он никогда в жизни не сталкивался с ситуациями, в которых ущемлялась бы его свобода или мужское достоинство. Всегда он, несмотря на внешний вид, был на коне. Все уважали и боялись Бояра, опасаясь его чудовищного нрава. И вот теперь юношу прилюдно окунули в общий сортир, и никто не спешил к нему на помощь.

Оружие с металлическим звуком падало на бетон. Густав внимательно следил за бандитами и прислушивался: не выстрелит ли какой-нибудь ушатанный дробовик от удара? Но все обошлось.

Вместе с Серым они переступили через труп, из головы которого склизкой студенистой массой вытекали мозги, и пошли мимо шеренги перепуганных и обеспокоенных негодяев.

– Ты жив?! – крикнул Густав водителю.

В джипе открылась дверь, водитель выглянул, поднял руку, показывая большой палец, и крикнул в ответ:

– Все нормально!

– Собери их пушки и закинь ко мне в корабль.

Водитель кивнул и спрыгнул с высокого порога джипа.

– Кто из ваших еще здесь? – спросил Густав у стоявшего самым последним (или первым, это как считать) в шеренге носатого худого мужика лет сорока.

Он глянул на странника, так же быстро отвел глаза и промолчал. Густав тряханул Серого, ударил его в ухо, и тот вскрикнул.

– Кто, я тебя спрашиваю, из ваших еще находится в этом здании?!

– Все тут, – ответил носатый. – Больше никого. Бояр ушел в свою комнату.

– Про него я знаю, – спокойно сказал Густав, но в его тоне послышалось нечто, заставившее бандитов переглянуться, а Серого притихнуть. – Ты пойдешь с нами, вниз.

Носатый дрогнул и переступил с ноги на ногу, потупив взгляд.

– Я не хочу, – сказал он.

– Никто тебе не причинит вреда, – сказал странник. – Просто откроешь нам ворота, вот и все. А если не пойдешь, то я пристрелю тебя. Договорились? Ты же видел, я слов на ветер не бросаю.

Густав дружелюбно улыбнулся и начал пятиться к лестнице. Носатый оглянулся на своих товарищей, но, не увидев с их стороны поддержки, медленно пошел за странником.

– Проходи первым. – Густав остановился, прижавшись к стене и прикрываясь Серым.

Носатый прошел мимо и легко сбежал по лестнице вниз. Там его принял водитель, грубо взяв за шиворот и приставив короткоствольный дробовик к затылку.

– А вы – без шуток, – обратился Густав к большей части когда-то грозного отряда, державшего весь город Тиски в своих руках. – Я шуток не люблю, а стреляю более чем хорошо. Если кто-то дернется или хотя бы попытается открыть дверь и убежать, я начну палить без разбора. Без разбора – это означает, что убью если не всех, то многих. Так что решать вам. Стойте и не двигайтесь.

Густав оглядел отрешенные лица, старавшиеся не смотреть ни на него, ни на мертвое тело, в обоих висках которого зияло по большой дыре, и удовлетворенно кивнул.