Дмитрий Матяш - АТРИум

В то же время выстрел прозвучал от Кудесника, переместившегося на левый бок холма-панциря, прямо над головой. Эхом ему грянул взрыв, подняв на воздух в зарослях жимолости клочья земли и кровавые ошметки в двадцати метрах правее фургона.

– Ты что??? – Егор обернулся и, схватив Лену за руку, повалил на землю. С подствольного гранатомета шел дым. – Совсем с ума сошла?!

– А нет, блин! – Она вырвалась из его хватки. – Буду ждать, пока вы тут наиграетесь с ними в войнушку.

Звягинцев отпустил Лену, украдкой выглянул из-за холма и увидел ползущего к фургону конвоира. Тот уже не представлял опасности, у него не было нижней части тела, а потому бродяга прильнул к окуляру и сделал ему одолжение, выпустив по нему короткую очередь. Несколько пуль срикошетили от шлема, но одна угодила-таки в горло. Конвоир перевернулся на спину и, закашлявшись, попытался закрыть рукой брызжущую из раны кровь, но спустя мгновение для него все было кончено.

Остальные двое стрелков и снайпер, как то и ожидалось, выглянули из своих укрытый и открыли ответный огонь кто по холму, а кто по кустам, за которыми прятался кэп. Слава богу, тот уже сменил свою позицию, как и Женька, незаметно перебравшись поближе к лесу и подальше от дороги. Кэп находился, по его подсчетам, недалеко от того места, откуда вели стрельбу двое вооруженных автоматами конвоиров, и теперь лишь дожидался, когда те прекратят стрельбу, чтобы подобраться к ним ближе.

Кудесник бросил на Лену раздосадованный взгляд и сплюнул прилипшую к губам землю.

– Не высовывайся, пожалуйста, – сказал он. – Не становись развлечением для снайпера, хорошо?

Сам же сполз с холма и бросился к кустам – тем самым, которые использовал для маскировки, идя в разведку, Федор.

Кэпа стало мутить, как только он залег в высокой траве, стебли которой были словно сбрызнуты пузырящимися слюнями. Вернее, сначала он почувствовал легкое головокружение, а уж потом, выдернув из земли травинку и поднеся ее к носу, понял, что в этом месте начинает действовать «Пивная кружка».

Пули «центавровцев» прочесали по верху клонящихся к земле зарослей, и кэпу на руку упало еще несколько срезанных травинок. Белые пузырьки напоминали монтажную пену – пушистые, слегка желтоватые. Ничем не отличишь от тех, что появляются над искрящимся, холодным пивком… Э-эх, лучше не вспоминать.

– Ну что? – поинтересовался подползший сзади Женька. – Вы их видите?

– Да к лесу они щеманулись, Фаш, разве не понятно?

– Так чего мы тут лежим? Давайте их догоним, бродя взял снайпера на себя.

Лицо кэпа приняло выражение, при котором обычно машут рукой, мол, забудь, пропало добро.

– Хана бродяге. И телке его, – сказал он. – Зря только, блин, рисковали. А этих и догонять нечего. Сейчас сами на нас пойдут, пускай смелости только наберутся.

– Ты это о чем? – сморщил лоб Евгений.

– Да «пивко» тут повсюду, – протянул кэп пулеметчику срезанные стебли. – Укачает их быстро. Так что далеко не упорхнут голубки.

Область измененного пространства под названием «Пивная кружка» обычно была неопасной и не расседалась по-крупному. Мини-аномалии зачастую облюбовывали себе небольшие участочки земли, желательно поближе к тени, подальше от солнца, и имели традиционно малый радиус поражения-опьянения – не больше пяти метров. Некоторые бродяги, к слову, только и выискивали в Атри эту аномалию – это был своего рода халявный способ «заправиться», не травя себе желудок и не тратя деньги на вонючее пойло.

Но в данном случае, и кэп был совершенно прав в своих догадках, вся поляна должна была просто белеть пузырящейся пенкой, как хлопчатниковое поле в августе. Покрывать всю площадь до леса, который шумел кронами уже метрах в десяти, и еще в самом лесу тянуться на километры. Потому что после сияния «Пивные кружки» не только растут как грибы, занимая иногда целые гектары, но и усиливают дальность поражения, а также свои опьяняющие свойства. А с учетом, что эта аномалия, как уже упоминалось, любит тень, ближе к лесу ее должно быть хоть пруд пруди, и коли «центавровцы» не совсем дураки, они непременно из лесу вернутся. Если же нет, то можно смело считать их окочурившимися… от алкогольного отравления. Кони с бабы, как говорится, возу легче.

Но шелест травы послышался совсем рядом. Значит, хоть один, но вернулся. Кэп прижал к земле голову приготовившегося к бою Женьки, не давая ему высунуться, а сам чуть приподнялся, подавшись телом вперед.

– Есть, – шепнул он, и его губы искривились в довольной улыбке. – Клиент созрел. Этот – мой. Ты ищи второго.

– Понял, – ответил Женька и пополз дальше, чувствуя, как похмельный синдром постепенно начинает сушить горло.

Тот же «центавровец», которого заметил кэп, шел, словно гулял по проспекту. Судя по его походке, штормило его нехило. Голова покачивалась на ослабевшей шее, посоловевшие глаза за овальными стеклами были открыты лишь на три четверти, и АК-74 свой он уже держал в одной руке, стволом в землю. Такой себе мирный наемник, вышедший из бара освежиться.

Кэп набросился на него, когда расстояние между ними сократилось до возможности сделать прыжок. Выскочив из зарослей, он повалился на землю вместе с «центавровцем». А тот даже и не понял, что случилось. И только когда с него сдернули шлем, на его лице возникла гримаса возмущения и непонимания, а губы зашевелились, так и норовя выкрикнуть: «А ты откуда взялся, твою мать?!» Он попытался поднять автомат и направить дуло на кэпа. Разумеется, справиться даже с изрядно опьяневшим «центавровцем» при обычных условиях было бы не так легко – слабаков в «Центавр-6» не берут, но у этого, похоже, степень алкогольного отравления уже порядком зашкаливала. Да что тут говорить, бывшего капитана ВВ и самого раскачало уже так, что изображение перед глазами троилось, а ведь он только с краю подобрался к гигантской «Пивной кружке».

Автомат кэп перехватил без особого труда и им же двинул длинноносого бородатого конвоира со шрамами от ожогов на левой половине лица в переносицу. От удара тот на миг вырубился, но рука рефлекторно потянулась к пистолету.

– Да что с тобой такое?! – раздраженно выкрикнул кэп, отбирая у него пистолет. – Вы попали под сияние? Ты меня слышишь? Эй! Ответь!

Но тот его не слышал. Он громко сопел, раздувая ноздри, мотал головой, но не делал попыток освободиться от насевшего на грудь кэпа и ничего не говорил, хотя, судя по всему, дар речи не утратил.

«Странная зомбированность», – подумал бывший капитан, и, решив, что все равно от «центавровца» проку мало, выхватил из-за голенища нож и полоснул им по горлу конвоира.

Женька, стоя невдалеке, на чистой от «пивного» последа территории, повернулся к кэпу боком.