Дмитрий Матяш - АТРИум

– Где Лена? – спросил Егор, повернувшись к костру. – Кэп… Женька… Где… они?

– Никакой благодарности, – вздохнул бородач с трубкой и разочарованно покачал головой. – Ни тебе здрасьте, ни спасибо, сразу вопросы. Все как всегда. Ничего не меняется.

– Молодежь, – пробасил второй, и бахромистая маскировка на его маскхалате встрепенулась от порыва ветра.

– Странная молодежь, – откликнулся третий. – Впору о себе подумать, а он Женьку ищет.

– Где Лена? – повторил вопрос Кудесник. – Где…

– Да спекся твой кэп, – обернулся тот, что сидел к нему спиной.

Звягинцев не смог разглядеть его лица так, как ему этого хотелось бы, но кое-что сразу бросилось в глаза. Бороды у него не было, наоборот, широкий, раздвоенный подбородок поблескивал в свете костра, будто только что был гладко выбрит, на щеках неприкрытыми оставались глубокие борозды шрамов, а ниже – татуировка, обвившая шею в виде застежки-молнии с «собачкой» аккурат на уровне левого лимфоузла. Из-за расстегнутого на пару верхних пуговиц кителя виднелись черные полосы зимней тельняшки, сразу понятно – гордости ее обладателя. Такому не дай бог сказать, что морпехи слабаки. На вид лет ему было больше, чем бродяге, но явно недостаточно для того, чтобы считать его «молодежью».

– Что значит «спекся»?

Егор проследил за его взглядом и увидел за спиной первого, на том рубеже, где свет от костра полностью поглощала темнота ночи, облаченные в эскады тела.

– Лена… – вырвалось у него, и он со всей прытью, на какую только были способны его слабые ноги, бросился к девушке.

Упав возле нее на колени, Егор приподнял ее за плечи. Голова Лены безжизненно свесилась, волосы касались черной земли.

– Нет! – вскрикнул бродяга, чувствуя, как у него внутри словно что-то оборвалось.

Перехватив девушку так, чтобы голова ее оказалась на его предплечье, пальцы другой руки он приложил к тонкой шее. Пульс не ощущался, и бледный цвет ее кожи только подтверждал наихудшие опасения.

Егор затрясся как в лихорадке, на глазах заблестели слезы, лицо исказила гримаса боли и невосполнимой утраты.

– С ней все нормально, – сказал тот, что курил трубку. – Не волнуйся, она придет в себя.

– Что? – оглянулся на костер Звягинцев. По его щеке сбежала вниз одинокая слеза.

– Еще не время. Доверься нам. Оставь ее и иди сюда.

Сам не зная почему, возможно, что-то такое было в голосе бородача с трубкой – уверенном и властном, что заставляло подчиниться, – но Егор положил Лену на землю, поднялся и возвратился к костру. Словно в забытье, сел между курильщиком и безбородым и точно так же, как они, поджал под себя ноги.

– Будешь? – спросил тот, чье лицо прятал капюшон. В руке он держал открытую флягу с повисшей на цепочке крышечкой.

Но Егор не мог сейчас заставить себя думать о чем-то другом, кроме Лены.

– Да не напрягайся ты так, бродь. – Курильщик положил тяжелую руку Кудеснику на плечо. – Вот увидишь, с ней все будет хорошо. Звезды не могут лгать: она умрет, лишь немного не дожив до глубокой старости, не сейчас. – Он загадочно улыбнулся. – Ты же хочешь, чтобы так было?

– Звезды? – проигнорировав вопрос, Кудесник поднял на него остекленевшие, ничего не видящие глаза. – Вы кто такие, мужики?

– Меня зовут Звездочет, – ответил курильщик, попыхивая трубкой. – Это, познакомься, – он кивнул на безбородого, – Хирург, а тот, что прячет лицо, – Серб. Будем знакомы. А тебя как кличут?

– Что? Что здесь происходит? – замотал головой, будто пытаясь стряхнуть навалившуюся информацию, Егор. – Что со мной было? Что с Леной? И откуда вы здесь взялись?

– Вот те на! – Брови Звездочета подскочили. – Ты что, ничего не слыхал о «Сонном Янтарнике»? Ну ты, бродяга, даешь.

Кудесник напряг память, хотя точно знал, что раньше такого названия не слышал.

– Это аномалия, которая появляется только перед самим сиянием и существует после него всего несколько часов. Вы попали уже под конец ее действия, – пробасил безбородый Хирург. – Если бы подождали еще, могли бы свободно пройти до Краснозвездного.

– Знаешь, эта штука, – Серб сделал круговое движение пальцем возле виска, – разумная. Не просто какое-то там феноменальное облако, а живая материя. Которая подбирается к тебе как вор. Сначала ты ее не замечаешь, вроде как только свет желтее становится, а когда понимаешь, что попал, – уже поздно. Двойника своего видел? Что-то напоминает шпиль перед сиянием, верно? Только тут немного иначе: идешь себе по дороге, ничего не замечаешь, и вдруг тебе навстречу человек. Приглядываешься: ба! знакомые все лица. – Серб иронично улыбнулся. – А ты и пошевелиться уже не можешь, потому как во сне, который навеял «Янтарник», мозг тебе не подчиняется. И крикнуть по той же причине у тебя не получится. Да-да, я знаю, ты хочешь сказать «Я же не спал!», да? Я видел и двойника, и дорогу, и других. Но в этом и смысл «Сонного Янтарника» – то, что ты видишь, – уже сновидение. Ты идешь по дороге, но не видишь ее на самом деле, она тебе лишь снится. Как и густая трава до самого леса. Ты можешь пройти возле живоглота и не увидеть его, потому что его не будет в твоем сне. Как и нас в нем не было. А когда ты поравняешься со своим двойником, вы сольетесь, потому что идете по одной дороге, свернуть с которой, как ты сам мог убедиться, нельзя. И тогда… – Он сделал глоток из своей фляги, скривился. – Этого никто наверняка не знает, но эвенки, которые тут живут, говорят, что происходит некий обмен. Люди переносятся в параллельный мир. Душой. А опустошенными телами, в которые вошли двойники, остаются бродить по земле. С закрытыми глазами.

– Они превращаются в некую разновидность зомби? – спросил Егор.

– Нет, они превращаются в лунатиков, – ответил вместо товарища Звездочет. – Только, если потревожить их сон, они открывают глаза и на время становятся похожими на обычных людей. Это просто рефлекс. Проснутся, устранят раздражитель и снова впадут в спячку, бродя по протоптанным дорогам.

– Мы видели таких… – начал было Егор, но оборвал себя на полуслове. Вспоминать, а уж тем более рассказывать о «центавровцах» ему совершенно не хотелось.

– Мы знаем, – сказал Хирург.

– Почему вы допустили, чтобы они попали в аномалию? – равнодушным тоном спросил Кудесник, не уверенный даже на один процент, что его присутствие у костра является спасением.

– Они хотели этого сами, – ответил Серб и поднес длинную почерневшую жердину с нанизанным на нее мясом к краю капюшона.

– Они спасались от сияния, – пояснил Хирург и последовал примеру товарища, чтобы убедиться, что шашлык не подгорел, и втянуть ноздрями его преаппетитнейший запах. – И сознательно пошли в «Янтарник». Ведь под его куполом сияние не причиняет человеку вреда. Они надеялись на чудо, но оно, судя по всему, не произошло, так ведь?