Мария Семенова - Уйти вместе с ветром

Александра молча встала и пошла к машине. Порылась где-то сзади и принесла гитару в чёрном чехле.

— Сандра, ты научилась играть?! — изумлённо, в два голоса воскликнули Соболя. Сказать по правде, в юности музыкальность Александры не намного превосходила баронскую, и когда-то она по этому поводу комплексовала.

— Нет. — Александра распаковала гитару. — Я взяла её для тебя, Сергей. Подумала, вдруг ты захочешь….

Он встал ей навстречу и взял инструмент, как берут меч или орден. Ничего не сказал. Кристину, наблюдавшую за взрослыми, замутило в предвкушении дальнейшего: «Ох, сейчас начнут… Солнышко лесное… Удавлюсь!!!»

Соболь снова сел. Он прикасался к струнам, как к больному месту.

— Так давайте споём, — оживилась Марина. — Соболь, аккорды хоть помнишь? Давай, я что-нибудь напою, а ты подыграешь… Барон, только не ори, я тебя умоляю. Слушай меня. А ты, Сандра, слушай Соболя.

В общем, сбылись худшие Тинины ожидания. Пели «Люди идут по свету», «А в тайге по утрам туман», «Милая моя, солнышко лесное»…

Виталик тоненько подпевал. Алла покачивалась в такт. Кирилл закрыл изнутри дверь в машину.

— …Но мы мужчины и не потому ли терпеливо идём к своей цели! — увлечённо орал Барон. — Только трое вчера утонули, а четвёртого — толстого — съели!!!

Монморанси поставил дыбом жёсткий загривок и злобно залаял. Если хозяин так кричит, может, на него собираются напасть?

Тина, унаследовавшая музыкальность обоих родителей, искала взглядом верёвку. Барон и Александра, не попадая в такт, кто в лес, кто по дрова выводили давно прокисшие сентиментальные тексты. На таком фоне даже вечно зарёванные эмо в розовых балахонах покажутся брутальными суперменами.

Увы, к одиноким прогулкам по ночному лесу Тина тоже не была расположена. Приходилось терпеть.

— Соболь, лучше спой ту свою песню. Про свечу, — попросила Александра. — Мы с Бароном будем молчать, честно. Барон, слышал? Вякнешь — лопатой убью!

Соболь пробежался по струнам, разминая пальцы, и, оставив аккорды, впервые начал играть по-настоящему.

Кристина никогда не слышала этой песни. Сначала она даже решила, что «Саша» было обращением к Александре.

«Так вот оно про что!» — удивилась Кристина. Александра, сцепив пальцы, смотрела в огонь. А у папы обнаружился мягкий, бархатный голос, и он разворачивался в звенящую комарами ночь.

Пепел из костра летел, как тот самый снег. Подошла Брунгильда, вздохнула, тихо унесла Виталикову миску с остатками вечерней каши.

— Спасибо тебе, Соболь, — в наступившей тишине сказала Александра. Вскочила и ушла в ночь. Барон приподнялся было, но вздохнул — почти как Хильда — и остался сидеть. Марина придвинулась к мужу и опустила голову ему на плечо.

Когда за Мончегорском искали стоянку в горах и медленно поднимались на хребет над озером, МИР МОРГНУЛ…

Огромная линза над гребнем походила на слепой студенистый глаз.

Хильда сползла на пол между сиденьями и притихла, спрятав широкую морду между передними лапами. Слышно было, как Монморанси в джипе захлёбывался яростным лаем.

— В машине может быть опасно! — крикнула Александра. Она несколько раз безуспешно попробовала завести двигатель, потом открыла водительскую дверцу и, придерживаясь за спинку сиденья, высунулась оглядеться. — Вот хрень!.. Соболь! Выводи семью и сразу на землю! Ложитесь плашмя! Только не на дорогу!.. Постарайтесь укрыться за камнями… Тина! Стой, дура, куда?!

До начала событий Кристина сидела на заднем сиденье рядом с Хильдой, поджав под себя ноги. Сброшенные кроссовки валялись на полу. Теперь до них было не добраться — Хильда весила килограммов шестьдесят и подниматься не собиралась. А времени не было ни секунды…

Тина нажала ручку, распахнула дверь салона и в одних шерстяных носках выскочила на дорогу. Побежала вверх по склону, перескакивая через сухие поваленные деревья.

— Кристина, вернись немедленно! — тревожно закричала Марина.

— Тинка! С ума сошла?! Сейчас же назад! — рявкнул Соболь, пытаясь ощупью найти на полу снятый сапог.

Побелевший Виталик не издавал ни звука, в глазах стоял ужас.

Из «Патриота», зажав под мышкой бешено извивающегося Монморанси, выскочил Барон:

— Соболь, что это было?! Куда бежит Тина?!

Огромная слеза скатилась за холм. На фоне синего неба занялась тёмно-оранжевым пламенем сухая ёлка. Небесная линза с радужными краями захлопнулась. Шуршание смолкло. Миру кто-то добавил яркости.

Впереди по дороге упрямо, одна за другой, взбирались на кряж две белые «Нивы». Было очевидно, что их пассажиры ничего странного не заметили.

— Тина, вернись к машине! — крикнула Алла. Пальцем поправила очки и решительно зашагала вверх по склону.

— Не уходите все от дороги, чёрт его знает, что оно…

— Она что-нибудь сказала? Куда она побежала?

Марина и Соболь, надевший наконец свой сапог, побежали следом за Аллой. Опережая всех, туда же с лаем кинулся Монморанси, вывернувшийся у Барона.

Кирилл вылез из «Патриота» с фотоаппаратом наготове. И без промедления защёлкал затвором, быстро поворачиваясь в разные стороны и приседая для лучшего ракурса.

— Кира… Ты же видел — Кристина… — с упрёком начал Барон.

Кирилл ответил совершенно спокойно:

— Ничего, папа, не волнуйся. Тина ни при каком раскладе не пострадает. А вот за тех, кого она бросилась ловить, я бы не поручился…

Тина уже шла им навстречу, слегка склонив набок растрёпанную голову и осторожно ступая в белых шерстяных носках по высохшему беломошнику, хрустевшему под ногами. Глаза у неё от удивления были раза в два больше обычного. Монморанси крутился вокруг её ног.

Соболь отчего-то подумал, что запомнит эту картинку на всю жизнь.

— Господи, Кристина… — со слезами в голосе проговорила Марина. Кажется, она колебалась — прижать дочку к сердцу или выпороть как следует.

— Танцовщица Суок, — фыркнула Александра.

Алла сняла очки и держала их в руке, ухватившись пальцами за дужку. Пальцы дрожали.

— Куда это тебя понесло? — облегчённо вздохнув, спросил отец. — Что там было?