Мария Семенова - Уйти вместе с ветром

У них почти не было поклажи, а уж налегке она готова была идти сколько надо. Когда проходили через моховые болота, даже иногда нагибалась и ела морошку. А вот Ловец явно быстро терял силы. Особенно когда выбирались на скалы, открытые всем ветрам. Здесь ему плохело так, что он с трудом переставлял ноги. Он не жаловался, но Тина видела судорожно закушенную губу и тонкую струйку крови, стекавшую на подбородок. Он порывался нести Тинину сумку, она в конце концов отобрала её, но это не помогло. И дело было не в усталости — Ловца опять донимала эта его жуткая головная боль, но Тина не знала, как ему помочь. Массировать голову не было времени, оставить Ловца где-нибудь в тихом месте и продолжить путь одной — и подавно не получилось бы. Без Ловца ей нечего было и надеяться отыскать Каменщика с Художником. Да и что бы она им сказала?

— Может, отдохнёшь немного? — всё-таки предложила она.

— Нет, надо опять выйти на побережье, — сквозь зубы пробормотал Ловец.

— Тебе там станет легче?

Он помотал головой — не то да, не то нет, понимай как угодно. Тина сделала вывод, что в любом случае надо было идти.

Волны бросались на скалы с каким-то утробным рычанием, словно свирепая стая призрачных волков. Клочья пены летели по воздуху кверху лапами, теряя волчьи очертания и превращаясь в мёртвых птиц. Ветер ревел и рвал барабанные перепонки.

Здесь Ловец поднёс ладони к вискам, зашатался и рухнул к ногам Тины.

Она сначала испугалась до внутренней дрожи, но потом вспомнила предупреждение и стала делать всё, что он ей велел. Яростно трясла безжизненные руки, разминала и дёргала пальцы. Ворочала из стороны в стороны ставшее вдруг отчаянно тяжёлым тело. Дёргала за волосы и тянула за уши…

Всё без толку.

Наконец Тина отчаялась, всё-таки заплакала, наклонилась, поцеловала закрытые глаза.

— Ты встань, пробудись, мой любезный друг!

В детстве этот эпизод из «Аленького цветочка» был едва ли не единственным, что доводило Тинку-Буратинку до всхлипываний.

Ловец открыл глаза и сел. Глаза были ясные, а лицо больше не кривилось от боли.

— Тебе лучше? — радостно спросила Тина.

Ловец молча притянул её к себе, крепко-крепко.

Потом отпустил и легко поднялся на ноги, как взлетел.

Широко разведя руки — точно обнимал уже не Тину, а весь мир, — он начал поворачиваться из стороны в сторону, как флюгер, ловящий направление ветра.

Тина спросила не без неожиданной робости:

— Что ты делаешь? Если не секрет?..

— Ты никогда не спрашивала, почему меня так зовут, — звонко ответил Ловец, сияя глазами. — Я — Ловец Ветра!

Имя прозвучало как титул.

— И что это значит? — замирая, спросила Тина.

Она уже поняла, что сейчас будет чудо. Ещё она понимала, что перед ней был какой-то другой Ловец, не вполне тот, что час назад или вчера. Тот ходил по земле и мучился от мигрени. Этот был крылатым и принадлежал ветру.

— Я оставлю тебя, ты не сердись, ладно? Так надо. Ты иди обратно вдоль берега, чтобы не заблудиться. И если сможешь, уезжай, я тебя очень прошу. Вдруг у нас не получится? Я хочу, чтобы ты жила долго-долго. Обещай!

— А ты? — спросила Тина.

— Я…

Ловец уже знакомым Тине жестом повёл рукой, охватывая горизонт. Сильный порыв ветра, пришедший словно бы по неслышимому зову, подхватил юношу и сорвал со скалы. Тина сначала вскрикнула от ужаса и даже дёрнулась следом, но потом заорала во всю силу лёгких от оглушающего восторга:

— Ловец Ветра! Ты правда крылатый!! Ты умеешь летать!!!

Саам молча, сухонькой ручкой указывал, куда свернуть. Заговорил только один раз:

— Вот там вход, за той сосной. Здесь жил тот мальчик, который теперь лежит в могиле на берегу. Если ты знаешь, что твой сын там, — иди.

— Спасибо. А ты?

— Это моя земля.

— Опасность, про которую я говорил… Она реальная. Я мог бы тебя подвезти…

— Это моя земля. Я родился и умру на ней. Раньше или позже — какая разница? Иди. Тебе надо найти своего сына.

— Ты прав, — уже в который раз повторил Барон. — Это надо сделать сейчас. И нельзя подумать об этом завтра. Потому что завтра мы все можем уйти вместе с ветром.

Кирилл спокойно сидел на одеялах, сложив ноги по-турецки, грыз сухарики и читал книгу.

Барон с мокрым лицом стоял у входа и сверху смотрел на чубчик над высоким лбом сына. Этот упрямый чубчик был у Кирилла всегда, чуть ли не с самого рождения, он его помнил…

— Кира, — тихо позвал он.

Кирилл вскочил на ноги, уронив книгу.

— Пап… ты… А там на улице, что, гроза? Я тут увлёкся… даже не слышал…

— Да, Кира, гроза. Очень сильная гроза… Но это всё ерунда… Я так боялся, что я потерял тебя… насовсем…

— Папа… я хочу рассказать тебе… про карусель…

— Я тоже хочу тебе рассказать. Много-много всего. Но это потом, потому что сейчас времени совсем нет. Ты поедешь со мной?

— Конечно поеду, папа. А по дороге ты мне расскажешь?

— Всё, что успею.

А прочее было чепухой. И бизнес, и юная красавица, попивавшая где-то коктейли, и глухая обида на Александру. И даже конкретная длина отрезка времени, отпущенная Барону, чтобы быть с сыном. Они шли сквозь грозовой дождь, и сын крепко держал его руку… Чего ещё?!

Тина никогда не страдала от неуверенности в себе. Если они с Ловцом прошли напрямик через лес, с какой стати она не сможет пройти одна тем же путём? Тем более что в лесу и ветер слабее, и дождь меньше сечёт. Ей-то ветер не нужен, она не умеет летать…

Тина удивлённо и счастливо улыбнулась, вспомнив полёт Ловца. Во Бяка рухнет — если вообще поверит, конечно. Скорее, поинтересуется, чего именно Тина наглоталась, чтобы такое увидеть.

Она решительно вошла в лес.

Ураган тем временем набирал силу. Непонятно отчего сгустилась тьма, наверное, подвалили уж очень толстые тучи. А может, в природе всё окончательно съехало набекрень и солнце затеяло ещё одно затмение?..

Ветер, который на открытом месте норовил свалить с ног, но хотя бы дул в одном направлении, путался между стволами сотней воронок и вихрей, никак не дававших удерживать направление. Руками приходилось то хвататься за ветки, то, наоборот, защищать от них голову и лицо. Тина поняла свою ошибку и хотела вернуться на побережье, но было поздно — она не знала, куда идти.

Делать нечего, стала двигаться наугад, а в голову полезли мысли о неизбежных кругах, которые выписывает в лесу заблудившийся человек. Упала раз, другой… Правая ладонь напоролась на обломанный сук ели, острый, как кинжал. Боли в замёрзшей руке Тина почти не почувствовала. Только чёрная кровь текла, как тёплая вода. Тина кружилась под сумасшедшую музыку урагана, а по сторонам с тяжёлым треском валились деревья.

Такая вот жуткая пародия на их танец с Ловцом…

Мрак вокруг кишел какими-то живыми существами, которые касались её цепкими пальцами или мчались мимо в паническом бегстве. Тина явственно ощущала рядом с собой холодное, влажное, прерывистое дыхание скользких тварей, пробивавшихся через лес. Они шептали ей в уши дурные вести о Ловце и о родных.