Дмитрий Виконтов - Родиться в Вифлееме [СИ]

— ТЕНЕВИК! — закричал Лесов; визор и боевой шлем вмиг отметили абрис тэш’ша алым контуром, прогнозируя траектория, определяя степень угрозы, передавая данные на визоры и шлемы всех, кто был рядом, планируя скоординированную атаку. Но для нее людям требовалось минимум две-три секунды, чтобы хоть подняться на ноги и понять, что происходит.

Теневик этих секунд им давать не стал.

Лесов в последний миг заметил движение тэш’ша в его сторону. Будь на его месте кто-то другой, не имевший опыта Аршаб’ба, не сталкивавшийся в тесных, беспросветных туннелях с такими же гадами в маскировочной броне — лежать бы ему тут с дымящейся дырой в груди. В долю секунды лазурные молнии пробежали от локтя к кисти, собрались в гудящий комок, метнувшийся к человеку — отчаянным, неуклюжим прыжком вбок Лесов едва уклонился от искрящейся смерти.

На время исключив капитана из числа угроз, теневик последним прыжком очутился среди людей. Второй среди них сержант увидел только размытую тень и бегущие ломаные разряды к его лицу. Потом его голова разлетелась на куски, окропив на полдюжины метров позади землю кровавой росой и каплями оплавленного металла.

С руки, свободной от боевой конструкции, выстрелила вперед на полметра гибкая тонкая лента, вырастающая прямо из брони. Тэш’ша развернулся на месте, взмахивая рукой — лента уплотнилась, сжалась, превращаясь в чуть изогнутое хрупкое на вид лезвие. Рядовой, чьего имени Лесов не знал, не успел даже повернуть голову к «коту», как лезвие рассекло ткань бронекостюма, словно гнилую тряпку, а заодно — и человеческую плоть от бедра до шеи. С левой руки тэш’ша сорвался очередной комок молний в спину спотыкающегося, бегущего к остовам «Скорпионов» солдата, пробив человека насквозь. Сам же теневик, продолжая движение, ударил в грудь бросившегося на него рядового Лайма. Окровавленный клинок выступил между лопаток человека, а от места удара разбежались злые, игривые разряды — Лайм весь затрясся, будто окаменев. Лезвие всосалось в скрытую камуфлирующим экраном броню, а из локтя вытянулась его точная копия — и теневик не глядя ударил назад, в горло Анны-Марии, всего два месяца назад получившей чин лейтенанта, и за это время успевшая стать одной из самых ценных помощников капитана по полку. Вот и сейчас она даже не подумала бежать, пытаясь в упор расстрелять тэш’ша, — и умерла, застыв на месте, опутанная сковавшими мышцы разрядами энергии.

С момента, когда Лесов чудом увернулся от выстрела теневика, прошло три с половиной секунды.

Перед теневиком остался только сержант Тарк — остальных в этот миг заслонили умирающие Лайм и Анна-Мария. Он даже успел выстрелить — тройка «шипов» пролетела над плечом тэш’ша, одним плавным движением оказавшимся рядом с сержантом. На руках теневика выросли боевые конструкции, кольца молний побежали к кистям тэш’ша. Поднырнув под руку Тарка, теневик проскользнул ему за спину, раскидывая руки. Тени заплясали, когда лазурные сгустки понеслись к своим целям. Лесов не видел, в кого они попали, но слышал короткие вскрики, громкий треск и шипение. А тэш’ша все с той же грацией текучей воды повернулся обратно — и капитан успел заметить, как черно-серое лезвие втягивается, всасывается в левое плечо.

А сержант Тарк падает на колени и затем валиться на бок, как сломанная кукла с разрубленной грудью.

Пять секунд.

Лесов не знал, каким богам молиться, что меж рейками «Бури» своего часа ждал плазмоид, а не обычный «шип». Он не успевал поднять с песка рейкер, не успевал прицелиться, не успевал схватить лежащий у бедра «Шершень». Он успевал только приподнять «Бурю» и выстрелить в землю между Лаймом и Анной-Марией — туда, куда прыгнул тэш’ша.

Бело-оранжевый болид ударил в вычерненную боем и сажей землю, лопнул, растекаясь облаком белого огня. Тела рядового и лейтенанта швырнуло в стороны, теневик, в последний миг понявший, что происходит, умудрился среагировать — и среагировать правильно: еще не восстановив равновесие после прыжка, одним мощным толчком бросил себя вперед, сквозь край плазменного смерча.

Семь секунд.

Время замирало, останавливалось. Звуки доходили искаженными, неестественно громкими и медленными. Стрелять приходилось из предельно неудобной позиции, но сейчас главным было то, что увернувшийся от облака плазмы «кот» не успевал прицелиться вообще. Маркер боевого шлема, отмечавший движение руки с «Шершнем», сомкнулся с трехлучевым прицелом, поверх него легла контрольная отметка визора — и все это замерло на голове теневика.

У локтя тэш’ша плясали молнии, собираясь для выстрела. Теневик начал поднимать руку, медленно, очень медленно, как будто все происходило во сне — и от бедра, держа в левой руке «Шершень» Лесов выстрелил.

Восемь секунд.

«Шип» пробил маску-шлем теневика, прошил насквозь голову тэш’ша, раскрывая чешуйки, как бутон цветка. Затылок тэш’ша лопнул, подобно перезрелому плоду, голова дернулась назад — и остановленный в прыжке теневик тяжело рухнул на землю, перевернулся и застыл.

«Кракен» поднимался над красным шаром Порубежья. Шонт не тратил время и от самой поверхности врубил маршевые двигатели, за считанные минуты поднявшие перехватчик из гравитационного колодца планеты. Звезды заострялись холодными колючими иглами; в углу обзорного экрана навком вывесил белую рамку с точкой в центре — «Карлссон» менял орбиту, идя на сближение с «Кракеном».

Люди с момента старта не сказали ни слова. Шонт погрузился в управление космолетом, Жанна взялась за прокладку траектории для «Карлссона» и просчет маршрут-карты в систему Авалон. Запрос ее напарника навкому носителя о сообщениях для пилотов «Гетмана Хмельницкого» остался без ответа — за все время, что они провели внизу, от Этвуда не пришло ничего.

Перехватчик и «Карлссон» сблизились, уравнивая скорости; Шонт взял на себя контроль маневровыми двигателями — и аккуратно подвел «Кракен» к захватам. Со стороны его поведение могло показаться выпендрежем, но Жанна и сама нередко предпочитала сажать или стыковывать космолеты вручную. Во-первых, неплохая тренировка рефлексов и мастерства пилотажа, а во-вторых, все, кто служил на боевой базе, больше привыкли полагаться на себя, свое чутье, чем на технику — сколь бы совершенной она не казалась.

Пока что послужной список, как пилотов, так и «Гетмана Хмельницкого», скорее говорил в пользу такого подхода.

— У нас будут проблемы с синхронизацией импульса, — Жанна перепроверила данные, выданные навкомом. — Фред не оставлял тебе ничего свежее?

— Нет, — Шонт бросил один взгляд на ее результаты, и вернулся к рапорту навкома «Карлссона». — Погрешность если и будет, то небольшой.