Дмитрий Виконтов - Родиться в Вифлееме [СИ]

— Вы хотите сказать, секторальный флот Дакоты выступал в роли такого «шулера»? А тем временем, пока внимание тэш’ша полностью было сосредоточено на Дакоте, в остальных секторах готовились решительные удары, чтобы переломить ход событий?

Дитрих утвердительно кивнул.

— А когда тэш’шский флот понес серьезные потери, «коты» опомнились и перестали давить только на Дакоту? — капитан вновь кивнул. Джеймс никогда не думал о ситуации в таком ключе… но слова капитана выглядели вполне логичными. Однако такой расклад полностью противоречил всему, чему их учили, всем рассуждениям про важное, если не ключевое, значение Дакоты. Поколебавшись, Джеймс задал вертящийся на языке вопрос вслух.

— Все, что ты говоришь, верно, но… — Берг задумался, словно не зная, как лучше объяснить, — но для нас важнее сохранить связку Оркос-Фурсан, а уже во вторую очередь — перекрыть путь к Энигме. К границам которой, после падения Фито-12, тэш’ша, кстати, и так вышли. Но соваться дальше не спешат — им не выгодно отрываться от баз снабжения, имея под боком группировки Оркоса и Фурсана, в придачу с флотом Дакоты. «Коты» занимаются позиционной перестановкой своих сил, аккуратно наращивают давление и смотрят, как мы на это отреагируем. Тэш’ша может и нелюдь, но уважать себя они заставят любого — хочешь ты этого или нет.

— Что-то не слишком сильно я хочу «котов» уважать! — с внезапно нахлынувшим раздражением выплюнул Джеймс; приглушенная, текучая ненависть ожила в груди, обожгла. — Плазмой накормить, вместе со щенками, чтобы не плодились, — и хватит с них!

Капитан Дитрих Берг несколько минут внимательно рассматривал дрожащего от ярости Джеймса, словно видя впервые. Поправил визор, покосился на пару секунд остекленевшим взглядом на обзорный экран, аккуратно отставил в сторону опустевшую чашку.

— Вам пора собираться, — спокойно, даже чересчур спокойно произнес он. — Скоро старт пассажирского челнока.

В подтверждение его слово сквозь закрытые двери приглушенно бухнуло низкое, протяжное гудение. Следом за сигналом должен транслироваться шаблонный текст о прибытии, но с этим уже звукоизоляция справилась — в каюте никто ничего не услышал.

Джеймс и Пилигрим молча поднялись: Джеймс мысленно корил себя за несдержанность; Пилигрим — тот вообще предпочитал помалкивать и больше слушать. У самого порога, когда серигуанин шагнул в коридор, юношу остановил голос капитана «Корнуолла».

— Ли Твист?

— Сэр?

— Просто на будущее: у тэш’ша нет щенков, — Берг сурово взглянул прямо в глаза Джеймсу. — У них есть дети!

Джеймс невольно сглотнул: ему вдруг показалось, что в голосе капитана прозвучал слабый отблеск той самой ярости, что сейчас вновь поднималась в нем. И лишь это, да еще властный, жесткий взгляд Берга помешал ему взорваться гневной отповедью, спорить, что-то доказывать.

Джеймс, не говоря ни слова, повернулся и вышел вон. Но почему-то, пока створки двери бесшумно смыкались за ним, его не оставляло чувство, что рано или поздно они с капитаном еще встретятся и продолжат этот разговор.

Дитрих в одиночестве пробыл не долго. Минут пятнадцать-восемнадцать, в течение которых на визор пришел доклад от помощника, сообщение от диспетчерской службы Мариты, сводка по состоянию двигателей. Потом открылась дверь, пропуская внутрь Громова.

— Присаживайтесь, капитан, — широким жестом Берг указал на кресло, где сидел Джеймс. — Или какое там у вас звание, в вашей конторе…

Громов равнодушно пропустил реплику мимо ушей. Откинулся в кресле, сложил руки на груди и задумчиво посмотрел на Берга. В течение почти целой минуты, наполненной напряженной, звенящей тишиной, мужчины смотрели друг на друга.

— Я встретил на пассажирской палубе этого паренька, — нарушил молчание Громов. — Кажется, он несколько расстроен.

— Он кое в чем не нашел понимания.

— Вы думаете, он не прав?

— Я думаю, такое отношение чревато в первую очередь для него самого. А то, что Конфедерация сквозь пальцы смотрит на подобные случаи — чревато уже для нее.

— Вы осуждаете патриотизм молодых юноше и девушек, капитан?

— Патриотизм — нет. Слепую ненависть — да! — отрубил Берг.

Громов покачал головой.

— Вы идеалист, капитан, — повторил он.

— Не сомневаюсь, в моем досье эта черта характера отмечена, — раздраженно буркнул Дитрих. — Как не сомневаюсь, что вы хорошо выполнили домашнее задание, готовясь к встрече со мною.

Стефан согласно наклонил голову, одновременно доставая из кармана небольшой прибор. Щелкнул тумблером, толкнул на середину столика. Берг оценивающе глянул на устройство, криво усмехнулся:

— Верно про вашего брата говорят: без него даже в сортир не ходите.

— Если бы вы знали, капитан, сколько разговоров, о которых нежелательно посторонним знать, происходит именно в сортирах… — вернул улыбку Громов. — И вы правы, касательно вашего досье: там такая запись есть.

— Тогда там должна быть и другая запись: по какому адресу я послал вашего коллегу, решившего захомутать меня после увольнения.

Стефан вздохнул.

— И это там есть. Капитан, если вы считаете, что я из СБК или РУФа [2] СБК — Служба Безопасности и Контрразведки; РУФ — Управление Разведки Флота. — должен вас разочаровать. Мы немножко другая… контора.

Берг пожал плечами — мол, какая разница.

— Допустим. С чего вы взяли, что я горю желание быть завербованным другой… конторой?

— А с чего вы взяли, — насмешливо отпарировал Громов, — что вас кто-то собирается вербовать?

Теперь уже капитан «Корнуолла» вскинул брови.

— Давайте я объясню, что… точнее, сначала объясню, кто мы такие. Лет пятнадцать назад одна светлая голова в Военном Совете пришла к выводу, что разведывательные и аналитические структуры Конфедерации имеют врожденный порок: они слишком сильно интегрированы в государственную машину. Эти структуры создавались еще до войны, когда центральная власть не имела столь больших полномочий в рамках всей Конфедерации. Теперь, когда ГКСК концентрирует в своих руках все больше власти, эти структуры волей-неволей втягиваются в процесс централизации. Становятся несколько… самостоятельными.

— Рассматривают ситуацию через призму своих интересов?

— Можно и так сказать, — согласился Громов. — Но это забота ГКСК. Главное же, они утрачивают широту кругозора, умение воспринимать ситуацию непредвзято. И — что много хуже — они утрачивают способность нестандартно мыслить.

— Я уже видел одного «нестандартно мыслящего», — процедил Берг. — И видел, чем это закончилось.

— Дураки, оказывающиеся не на своем месте, не в свое время — это было всегда. И проблемы они создавали всегда. И расхлебывать эти проблемы приходилось другим, — согласился Стефан. — Когда нашу небольшую организацию создавали, то надеялись с ее помощью, если и не «расхлебывать» проблемы, то, по меньшей мере, разряжать ситуацию до достижения критической точки. В определенной мере мы эти надежды оправдываем.