Мария Семенова - Новая игра

Что он, что Фраерман ели пятизвёздочную уху довольно лениво, хотя никогда не жаловались на аппетит. Должно быть, перекусили по дороге. Нашли что-то получше осетра.

— Василий, как Шерхан? — сменил тему Фраерман. — Получше ему? На поправку идёт?

Как-то уж очень странно он щерил свои фиксы, сдерживая то ли гнев, то ли боль, то ли смех, поди разбери. И по глазам ничего нельзя было понять, потому что смотрел Матвей Иосифович исключительно в свою миску.

— Ханька-то? — вздохнул Наливайко. — Вроде получше уже, начал есть. В основном спит…

А сам в который раз уже зримо представил, что при малейшей возможности сотворил бы с обидчиками пса. Уголовный кодекс вывернулся бы наизнанку. И рассыпался от невозможности подобрать его деяниям должное определение.

— Ну раз спит, это хорошо. Значит, совесть в порядке, — поднял всё-таки глаза Фраерман, едко усмехнулся и начал излагать, как они с Колей Бородой съездили в Пещёрку.

Райцентр поначалу встретил их как обычно — вошедший в пике указатель, мачта сотовой связи, гостиница «Ночной таран». Немного удивило только безлюдье на улицах. Прямо как в советские времена, когда по телевизору показывали Штирлица или финал футбольного чемпионата. Пещёрцы едва ли не в полном составе обнаружились у отдела милиции. Толпа шумела, точно лес на ветру. Многие держали в руках фотографии кошек и собак, церковного вида женщины раздавали свечи. В самой середине толпы был замечен участковый Козодоев. Он внимательно слушал девушку, рядом с которой сидел перебинтованный ньюфаундленд.

В общем, Коля с Фраерманом послушали разговоры, выстояли очередь, подали заявление и двинулись на разведку к месту главных событий. «Золотой павлин» выглядел так, словно здесь происходили съёмки гонконгского боевика с мордобоем, взрывами и стрельбой. Внутрь милиция никого не пускала, но, чтобы представить всю картину случившегося, этого и не требовалось. Благо Пещёрка ни о чём ином говорить была просто не в состоянии. Тихон мог бы гордиться — его описывали едва ли не как саблезубого тигра. Портрет Шерхана выглядел несколько реалистичней («Прошку Татьянкиного видали, желанные? Так тот раза в два больше, прямо как конь, а уж клыки…»), количество загрызенных в разных пересказах колебалось от трёх до целого десятка. Что характерно, симпатии пещёрцев пребывали полностью на стороне «чёрного мстителя», и люди не ограничивались стоянием со свечами. Кто-то из успевших до приезда милиции побывать в разгромленной пыточной сообразил нащёлкать мобильником убийственных фотографий и мигом вывесил их в Интернете. Повсюду Проникшая Паутина уже клокотала откликами.

Что касается китайцев… Пещёрка, чьи улицы в обычные дни так и пестрели жёлтыми лицами, сегодня выглядела сущим заповедником этнической чистоты. Коля и Фраерман не сразу сообразили заглянуть на рынок, где и обнаружили тётушку Синь, бдительно охраняемую несколькими старухами («Мы что, рази ж мы расисты какие?..»). Они сумели переговорить с кулинаркой, а заодно заморили червячка, да так, что и осётр уже не казался деликатесом. Хотя тётушка Синь, по понятным причинам, нынче была не в ударе.

Выяснилось, что Шерхан действительно порвал несколько глоток. А свирепый кот выцарапал глаз госпоже Тхе, и теперь почтенная женщина-змея [180] Женщина-змея — уважительный титул по отношению к китаянке, подчеркивающий её шарм, мудрость и красоту. утратила половину своей небесной красоты. И это помимо разгрома ресторана, потери клиентов, потери лица… В общем, правосудие правосудием, а госпожа Тхе и её правая рука господин Сунг Лу поклялись смыть обиду кровью. Зловонной кровью бешеного пса, шелудивого кота и, главное, кровью их хозяев. А возможностей у госпожи Тхе и господина Сунга Лу ох много… Так что всем им — псу, коту и их несчастным хозяевам — жить осталось недолго.

— В общем, коллеги, готовьтесь, — усмехаясь, закончил свой рассказ Фраерман. — Похоже, скоро нас ожидает большая русско-китайская дружба. До гробовой доски, пока смерть не разлучит.

И это в дополнение к пристальному вниманию внутренних органов. Наверное, чтобы скучно не было.

— Была уже у нас как-то дружба, русско-немецкая, — неожиданно подал голос Приблуда и покосился на Опопельбаума, собиравшего посуду. — И что, блин, от неё осталось? Пускай приходят, пускай. Встретим. Привыкли, гады, что мы на своей земле как бараны!

— Патронов хватит, — на полном серьёзе поддержал Коля Борода. — Завтра же начну подходы минировать. Мин тут у нас всяко больше, чем в Пещёрке китайцев.

Глаза его блестели предвкушением, ноздри раздулись. Вспомнил, видимо, свои прежние войны с конкурентами, злобное тявканье шмайсеров, гулкие разрывы…

— Эти мне мужчины, им бы только поиграть в войну. — Бьянка взяла кружку, отхлебнула, поставила, укоризненно покачала головой. — А ведь когда ещё было сказано у Сунь-Цзы, великого полководца и, между прочим, китайца: «Оружие — это орудие бедствия. Борьба противна добродетели. Полководец — это агент смерти. Поэтому к войне прибегают только тогда, когда это неизбежно». Слышите, вы, мужчины? Когда неизбежно! Ну а мы… — она вдруг вытащила мобильник и стала нажимать попискивавшие кнопки, — мы пойдём другим путём…

— Это каким же? — не удержался от вопроса Песцов. — Тем, что во мраке? Кстати, дорогая, зря стараешься, приёма здесь нет…

Он терпеть не мог женской инициативы, да ещё в совокупности с нравоучительным тоном. Хотя и помнил прекрасно, с чего вообще началось их с Бьянкой знакомство.

— Провайдеров надо правильных выбирать, дорогой, провайдеров… — загадочно улыбнулась она. Прижала трубку к уху… и вдруг замяукала по-китайски. На удивление бегло, складно и с напористой энергией. Песцов только рот открыл, глядя, как сразу сузились её глаза, поднялись скулы, певучий голос сделался отрывистым и бойким… Вот это и называется — вошла в образ. Народ притих, забыл про осетра и уставился на неё, как те трудные дети, которым она рассказывала про Ассоль. Да уж, подобное зрелище не часто увидишь. Особенно на трезвую голову.

Однако шоу одного актёра продолжалось недолго.

Бьянка прижала пальцем отбой.

— Ну вот, любимый, и всё, китайское вторжение отменяется, — сказала она Песцову. — А ты говоришь, путь наш во мраке…

В её голосе было столько власти, уверенности и спокойствия, что все сразу поверили — подходы минировать не придётся.

«Все бабы стервы…» — подумал Песцов.

— Ну и слава Богу, — кивнул Фраерман. — А чекистам никто не хочет позвонить, чтобы не приходили? Пока связь есть?

В голосе его слышалось облегчение — ну хоть одна головная боль ушла. Хотелось бы верить, что с концами.

— Они не придут, — вырвалось вдруг совершенно непроизвольно у Краева. — Придут другие. Похлеще. — И прежде чем его успели засыпать вопросами, отмахнулся: — Я в палатку. Устал что-то, прилягу…