Александр Абердин - Долгая дорога домой

Поэтому, махнув рукой, командир крейсера рывком бросил пятитысячетонную машину вверх и вправо, так как у него не было на борту больше ни одного десантника, а его никто не учил сражаться с такими монстрами. Гадая, где же находится эта загадочная Редия, на который самый обычный землянин превратился в такого бойца и почему стал таким сильным, он полетел на базу. Там его ждали теперь крупные неприятности, но он ещё не представлял себе, что у всех тех господ, перед кем он был обязан вытягиваться во фрунт, они будут куда как крупнее. Хотя этого ещё никто не знал, над военным космофлотом земли стали сгущаться не просто грозовые тучи. На него надвигался торнадо просто невиданной мощности, который грозился разломать все его так тщательно выстраиваемые бастионы и разбросать множество народа по космическим каторгам особого режима.

Зато об этом можно было легко догадаться глядя на злорадную улыбку Слава Смокера, больше похожую на оскал. Он уже получил санкцию генерального прокурора и тот насмешливо сказал, что готов подписывать ордера на арест день и ночь без сна и отдыха.

В штаб-квартиру холдинга, владеющего сотнями средств массовой информации, флайеры летели с открытыми дверями, в которых постепенно приходили в себя от сильного потока воздуха, бьющего в лицо, волкодавы. Тем самым центурионы предупреждали контрразведку, что в случае чего их коллеги погибнут первыми, а поскольку никто из них не вызывал огонь на себя, то его и не открывали. К тому же сами флайеры контрразведки находились под прицелом тяжелых флайеров полиции и те постоянно оттесняли их от гражданских летательных аппаратов. Делали они это жестко, буквально нанося удары в борт. В общем в воздухе над Нью-Йорком царила такая кутерьма, что было странно, как это ещё ни один флайер не врезался в какой-нибудь небоскрёб. Ещё удивительнее было то, как центурионы не выронили ни одного из контрразведчиков, а каждый из них весил по центнеру с лишним, но пока что всё было в порядке.

Из всех девятерых силовиков военной контрразведке в сознании находился один только майор Лейбович, но лишь потому, что его держал за шиворот Валент, а он мог «отключить» его в считанные доли секунды. Джо понимал это и потому даже и не помышлял о том, чтобы вызвать огонь на себя. Он прекрасно знал, что теперь его ждут крупные неприятности, но вместе с тем всё же надеялся на лучшее, если Слав Смокер действительно станет копать очень глубоко. В этом случае его начальство будет думать только о том, как им самим спасти свои собственные шкуры, которые непременно захотят натянуть на свои тамтамы гражданские власти планеты. Тем не менее, мысленно готовясь к допросу «с пристрастием» в стенах холдинга, он, вывернув голову чуть ли не на сто восемьдесят градусов, кричал:

— Валент, не делай этого! Не говори Славу ничего, не отвечай на его вопросы. Пойми, он не станет доводить этого дела до конца и всё ограничится, как всегда, десятком, других стрелочников, а самые главные воры, которые близки к президенту и его администрации, даже не почешутся. Неужели ты этого не понимаешь, Валент?

— Джо, а мне на это плевать! — крикнул в ответ пилот — Для меня самое главное расплатиться с космофлотом, купить себе пусть даже и убитого в хлам аргонавта и отправиться на Редию. Ты дурак, Джо, и засранец, которому на всё плевать. Знаешь, я не держу ни на кого зла за то, что я три года был рабом у одного урода, а потом пять лет сидел в клетке и через каждые три дня сражался на арене не на жизнь а на смерть, хотя всё могло сложиться по другому, не сиди на базах космофлота в штабных креслах такие твари, какие в моё время окопались на Марсе. Я согласен стерпеть боль от того, что в том аду погибло столько моих друзей. Знаешь, меня даже не бесит то, что уже здесь, на Земле, я шесть с половиной лет выходил на арену, а против меня выпускали мордоворотов с одной единственной задачей — убить строптивого пилота. Меня куда больше волнует другое. Мои друзья семь лет ждут от меня помощи, а я вместо того, чтобы повести их в бой и сковырнуть эту вонючую коросту, императора Тенуриза Отважного, был вынужден выплачивать тот долг космофлоту, которого не существует в природе. Твоя вонючая контора получит его до последнего евро, Джо, и не сегодня, так завтра всю вашу банду воров разгонят. Мне на всё это плевать, майор, главное всё равно заключается в том, что я скоро буду свободен и на оставшиеся деньги смогу сделать то, что обязан. Реды и тем более ред-куары никогда не станут рабами космофлота, который давно уже живёт своей собственной жизнью и поверь, ему плевать на безопасность Земли.

Майор Лейбович умолк. Зная, что Валент номрадер, он прекрасно понимал, что он имеет в виду. Через полчаса флайеры чуть ли не на полной скорости влетели в ангар и за ними немедленно с грохотом закрылись бронированные ворота. Последовало экстренное торможение и Слав Смокер громко спросил майора Лейбовича:

— Джо, вы что-то там говорили на счёт того, стану ли я копать глубоко или нет? Так вот, друг мой, стану и вы сами удивитесь, как глубоко я стану копать, и как высоко взлетит всё то дерьмо, которое попадёт на штык моей лопаты. Поверьте, если оно угодит в рожу президента, то и на его арест тотчас будет выписан ордер. И знаете почему? Да всего лишь по одной причине, ваш космофлот уже не может защитить сам себя! А теперь спросите себя, лично вам нужен такой космофлот, боевые космические корабли которого летают на честном слове и голом энтузиазме их командиров и членов экипажа? Если вы, майор, точно такая же жадная и беспринципная сволочь, как его командующий, то вам на это наплевать. Поэтому поверьте, я тайком пробрался в квартиру полковника Карта только по одной причине, это единственный человек, который даст показания против этой банды ворюг, аферистов и казнокрадов. Валент, я прав?

Космос-полковник угрюмо ответил, опуская своего пленника:

— Мистер Смокер, всё зависит от вашего начальства. Вы сделали своё предложение, я его принял, но оно пока что ещё ничем не подтверждено и мне неизвестны многие детали. Поймите меня правильно, я не могу принять от вас ни цента, если это приведёт к нарушению моей договоренности с командующим космофлотом. Он сказал мне шесть с половиной лет назад следующее: — «Хорошо, мерзавец, как только ты выплатишь космофлоту двести семьдесят пять миллионов, ты свободен.» Я спросил его: — «Вы даёте мне честное слово?» И он ответил — да, я даю тебе честное слово.

Руководитель отдела журналистских расследований изумлённым голосом воскликнул, всплеснув руками:

— Валент, неужели вы поверили этому жадному скоту? Да, он даже на Страшном суде будет врать и изворачиваться.