Константин Мисник - Война под поверхностью

Но он не мог себе этого позволить. Потому что рядом сидела Зорица. Её дочь… Их общая дочь. И хотя глаза у неё постоянно были мокрыми, она ещё ни разу не заплакала. И Птунис держался. Ради неё.

Возле их двери все эти дни совсем не было шума. Хотя колонисты бурно праздновали победу, они понимали состояние своего командира, и мимо его двери проскальзывали тихо, как мыши.

Внезапно дверь распахнулась. Не глядя на вошедшего, Птунис процедил:

— Не сейчас.

— Сейчас! — отрезал кто-то, и Птунис поднял на него глаза. Это был Герфис. — Хватит уже, Птунис, — сурово сказал его друг, стараясь, чтобы в его глазах не было заметно ни капли жалости. Это бы всё испортило. — Пора тебе выходить наружу.

— Я выйду, — медленно ответил Птунис. — Потом.

— Ты выйдешь сейчас, — повысил голос механик. — Мы дали тебе три дня, чтобы ты побыл наедине со своим горем. Больше мы тебе дать не можем. Ты нужен нам снаружи, а не здесь.

— То же самое мне говорил и Алманис. То же самое. Я нужен вам там, а не здесь. Я всем почему-то нужен. Да кому я нужен, — чуть не закричал он, и Зорица вздрогнула от неожиданности, — если не смог спасти даже свою любимую женщину! — Его голос внезапно ослаб. — Она дважды спасала меня: первый раз в кабинете Питриса, а второй — там, в океане. А я… — Птунис развёл руками, голос его задрожал.

— Я не узнаю тебя, — прогремел Герфис. — Хватит себя уже жалеть, наконец!

— Себя? — изумился Птунис.

— А кого же ещё? Дарице уже всё безразлично, и если там, — он указала пальцем вниз, — куда она отправилась, есть другая жизнь, как верили наши предки, то ей даже хорошо. Не надо ни о чём беспокоиться, не надо сражаться, не надо выживать!

Герфис тяжело опустился на стул рядом с Птунисом.

— Ты что, думаешь, ты один такой? — спросил он. — Нет, таких, как ты, уже сотня. Мужчин и женщин Ружаш. И они все держатся. Ради всех. Ради общего блага колонии. Я знаю, — медленно произнёс он, — что такое потерять любимого человека. Это невозможно описать. Но жить дальше надо. И бороться тоже. Ты начал нашу борьбу, и ты теперь не вправе от неё отказываться, не вправе бросать нас. Ты знаешь, у нас мало времени, и мы не можем тратить его понапрасну. Пора заканчивать скорбеть, Птунис, пора. И знаешь, — глаза Герфиса вдруг стали влажными, и он положил руку на плечо другу, — мы все скорбим вместе с тобой. — Он посмотрел на Зорицу: — Вместе с вами.

И тогда Птунис опустил голову вниз и заплакал. Впервые в жизни. А его дочь подошла к нему и тоже положила руку ему на плечо.

— Не надо, папа, не плачь. Мама бы не хотела, чтобы ты так делал. — Она вытерла рукой глаза и добавила: — Ничего, мы отомстим рыбам. Мы сделаем много оружия и найдём их, где бы они ни прятались. И тогда мы их убьём. — Глаза её сверкнули: — Всех!

Рыбы не ушли. Несмотря на поражение, которое нанесли им люди в последней битве, они остались у ворот Ружаш и по-прежнему блокировали колонию. Чтобы пополнить запасы продовольствия, колонисты выходили теперь охотиться большими группами, вооружённые до зубов всеми видами оружия. Но еды всё равно не хватало. Заргис уже приказал урезать пайки и предупредил Птуниса, что в скором времени, если ничего не изменится, сделает это ещё раз.

Птунис понимал, что в стратегическом плане они ничего не добились. А значит, победы как таковой по-настоящему не было.

После последнего сражения состав армии вновь омолодился. Во многих отрядах уже были ребята шестнадцати-семнадцати лет, а начиная с четырнадцати, всех поголовно готовили к предстоящим боям.

Птунису пришлось выдержать своё домашнее сражение с Зорицей. Которая потребовала, чтобы её зачислили в армию, и непременно в то же подразделение бомбистов, где воевала её мать. Пришлось прибегнуть к уговорам Герфиса и Норши, которые еле-еле убедили девочку повременить немного.

Птунис после жаловался Герфису, что Зорица его почти не слушает. Очевидно, после того как девочка видела его слёзы, авторитет Птуниса в её глазах сильно упал. Герфис мрачно шутил в ответ, что если дела так пойдут и дальше, то Зорица вскоре по праву сможет участвовать в битвах — уж очень большие потери понесли люди.

После очередного сеанса связи с родной колонией Алманиса старейшины Лонжаш ужаснулись, узнав о том, что численность волонтёров из Лонжаш сократилась на треть. Глава Совета Нисис потребовал возвращения добровольцев домой. Алманис отказался это сделать, но было видно, как сильно его мучает эта размолвка с родной колонией. Птунис предложил ему послушать главу Лонжаш и покинуть колонию, но Алманис лишь сверкнул глазами и сказал:

— Рано! Не со всеми рыбами мы ещё рассчитались!

Откровенно говоря, Птунис был рад этому. Несмотря на неуравновешенность характера, Алманис был храбр и умён, а его люди доблестно сражались.

Через несколько дней после битвы Птунис случайно столкнулся с Пронисом. Тот ожёг его таким взглядом, что сразу стало понятно: застарелая ненависть никуда не делась, она просто спряталась и тлела в глубине души бывшего стражника. Кроме того, подумал Птунис, возможно, Пронис считает его виновным в гибели Дарицы. Подумал о ней, и сердце сразу же сжалось от свежей боли. Он сразу же забыл о Пронисе, и, как оказалось, зря.

Но были и приятные известия. В Ружаш прибыла группа колонистов из Бараж. Гостей встретили по высшему разряду. Когда же хозяева спросили, как прибывшим удалось избежать отрядов рыб, те продемонстрировали им один хитрый прибор. Изобретатели из Бараж назвали его эхолотом. Он был переносным и позволял находить и классифицировать все неподвижные и движущиеся объекты, находящиеся в изучаемом направлении, а также определять расстояние до этих объектов.

У хозяев даже руки затряслись от зависти. Когда же они с горящими глазами спросили, а не могут ли гости поделиться секретом этого изобретения, баражцы рассмеялись:

— Затем и прибыли, — сообщили они.

На радостях хозяева рассказали о своих последних изобретениях в области вооружения. Баражцы были в восторге.

— Мы хоть и не собираемся пока воевать, слишком уж малочисленна наша колония, — попытались оправдаться они, — но это оружие нам пригодится.

— Не сомневаюсь, — отвечал им Птунис.

Вскоре гости покинули колонию. Но пять человек не пожелали возвращаться и примкнули к добровольцам Алманиса.

В скором времени Герфис изготовил несколько эхолотов. Охота и промысел рыбы после этого пошли намного легче. Заргис вздохнул с облегчением и чуть поднял ежедневную норму еды, пообещав, что если всё так хорошо будет и впредь, то вскоре он вернётся к первоначальным пайкам.

Кроме того, Птунис организовал диверсионные группы, которые выходили в океан и с помощью прибора обнаруживали одиночных рыб, к которым подкрадывались и убивали их. Для нападения годились также небольшие отряды, в которых было не более двух сатков. Если присутствовал клот, на такую группу, естественно, никто не нападал. Рыбы нервничали, меняли место расположения своих дозоров, увеличивали их численность, но продолжали нести потери. Птунис надеялся, что такая изматывающая тактика когда-нибудь принесёт свои плоды.