Вадим Панов - Крест толкователей

Затем судмедэксперт снял с подоконника стеклянный стакан, который служил карандашницей. Решительно выбросил карандаши из него в корзину для бумаг, пустил из крана воду и набрал больше половины. Сабуров поставил в стакан розу, а сам стакан, примерившись, установил в самом центре стола.

Внезапно судмедэксперт обернулся, будто услышав далекий тревожный звук. Он присмотрелся к зеркалу, которое висело на стене. Глаза его сузились и хищно блеснули. Он тронулся с места медленными зигзагами, и его движения были соразмерны музыкальному ритму. Когда идти вперед было уже некуда — перед ним оказалось стекло с амальгамой, за которыми стояла глухая стена, — Сабуров взялся обеими руками за раму. Теперь он был лицом к лицу со своим отражением. Он пристально посмотрел прямо ему в глаза. После паузы, которая длилась несколько секунд, Сабуров неожиданно сказал самому себе бархатным баритоном:

— Этот скромный натюрморт я посвящаю именно вам, Вера Петровна.

Затем вдруг резко вырвал из ноздри двумя пальцами волос и щелчком отправил его с ногтя в пространство.

В этот момент раздался звук звонка. Сабуров вздрогнул, обернулся и подошел к видеофону, висящему у двери. На экране, под светом лампы, ежился водитель грузовика. Обзор за его спиной перекрывали задние двери подогнанного вплотную фургона.

Сабуров нажал на кнопку, замок загудел и щелкнул.

— Каталка одна? — спросил судмедэксперт в переговорное устройство.

Водитель поднял согнутую руку и судорожно кашлянул в рукав.

— Не одна, Михалыч… — сказал он. — Подкатывай две.

Сабуров отключил видеофон. Он вернулся к проигрывателю, снял лапку звукоснимателя со вращающегося диска и поставил ее на рычаг.

Сабуров двигался по коридору быстрым шагом. За поворотом оказался столик, за которым сидела медсестра лет тридцати. Часть пространства была выхвачена из полумрака светом настольной лампы. В колпаке этого света медсестра держала развернутую книгу с пожелтевшими страницами. При появлении Сабурова она захлопнула книгу, выстрелив облачком пыли, поправила очки и неловко поднялась со стула. Она была суха, как строительная доска, и обладала приблизительно такою же гибкостью. Сабуров едва доставал головой до ее плеча.

— Один? — спросила медсестра безо всякого участия.

— Два, — без энтузиазма ответил Сабуров. — Приготовьте вторую тележку. И документы.

Ракитин, голый по пояс, взбирался на операционный стол, покрытый больничной оранжевой клеенкой. Повязки на его голове уже не было. Со спины зашла молоденькая медсестра, в руке который был пинцет с тампоном. Она растянула пальцами кожу и стала обрабатывать тампоном края раны. Ракитин напрягся.

Над раковиной мылил руки дежурный хирург в маске. Развернувшись вполоборота, он сказал Ракитину через плечо:

— Ну что, Глеб Андреич, опять к нам?

Ракитин повел плечами.

— Опять… — ответил он. — Сам видишь, какой повод…

Хирург встряхнул руками, потом принялся насухо вытирать их полотенцем.

— А просто позвонить? Или заскочить? Вовсе без повода? Недосуг, или как?

Ракитин не отвечал.

Дежурный хирург подошел к столу и нажал ногой несколько раз на какую-то лапку. Стол толчками стал менять положение — до тех пор, пока не поднялся на уровень груди.

Хирург принялся натягивать на руки перчатки.

— Ложись-ка на живот.

Ракитин послушно повернулся и лег ничком. Медсестра повернула лампу, направляя свет. Спина Ракитина и руки его оказались покрыты многочисленными шрамами.

Взяв в руки шприц. Хирург стал рассказывать, как в анатомическом театре, орудуя шприцем вместо указки:

— Смотри-ка сюда, Люда. Вот идет след от ожога. Видно, не обошлось без пересадки… Заметила, какая площадь? Видишь, даже такое бывает. Вот тут и тут, — не знаю, лично не участвовал. А вот это, — сказал хирург не без гордости и упер палец свободной руки в спину Ракитина с такой силой, что тот вздрогнул, — моя дырка! Думал, не вытяну. Все, конец. Вся бригада три с половиной часа пыхтела, представляешь?

Ракитин лег на щеку.

— Слушай, а побыстрее там нельзя? — Сказал он, не поднимая головы. — Домой мне пора. Поздно уже.

Хирург поднял шприц и выпустил из него излишек препарата в пространство.

— А ну-ка лицом вниз! — рявкнул он. — Вниз, я сказал!

Ракитин подчинился.

— Домой я тебя, Глеб Андреич, — усмехнулся хирург и продолжил уже спокойнее, — все равно не отпущу. Тут переночуешь. В четвертой место есть. Там мужик лежит один, прораб. Нога у него перебита.

Он примерился и аккуратно пронзил иглою кожу Ракитина.

Труп дезертира лежал на одной из тележек. Выглядел он достаточно опрятным, и следов крови на его одежде практически не было. Вторая тележка стояла у приемного окна, к которому вплотную была подогнана машина. Сабуров и водитель, кряхтя, перегружали на нее Лунина. Куртка лейтенанта была изорвана штыком, пробита пулями и обильно пропитана кровью. Медсестра, не обращая на мужчин никакого внимания, заполняла на столике какой-то бланк.

Нога Лунина, зацепившись каблуком, никак не проходила в проем. Сабуров тянул на себя, водитель, пыхтя, пытался ему помочь. Он хитро посматривал в сторону судмедэксперта, на лбу которого вздувались крупные жилы.

— Михалыч, слышь? — вдруг спросил водитель.

— Что тебе? — переспросил Сабуров.

— ЦСКА-то как вчера лажанулись. Смотрел?

Сабуров бросил на него хмурый взгляд.

— Да лучше бы не смотрел…

Водителю, наконец, удалось обнаружить причину тщетности их усилий. Он присмотрелся, отцепил застрявший каблук Лунина, и лейтенант без задержки вошел в проем.

— Кони они и есть кони! — сказал водитель с нескрываемой радостью. — По мячу попасть не могут. Золото им подавай, ишь ты! Во дворах, видно, еще не наигрались…

Сабуров вдруг в сердцах отпустил труп. Голова Лунина при этом громко ударилась затылком о металлическую перекладину тележки. Медсестра вздрогнула и посмотрела на Сабурова сквозь очки.

Сабуров сказал, едва сдерживая ярость:

— Слушай, ты не зли меня, а? Подписывай документы и катись-ка отсюда. Рожа ты спартаковская.

По длинному коридору, обгоняя собственные тени и тут же вновь отставая от них, двигались Сабуров и медсестра. Каждый из них толкал перед собою по тележке. На тележке Сабурова лежал Лунин. Медсестра управлялась с трупом дезертира. У двери морга они разом затормозили. Сабуров оставил свою тележку, вышел вперед нее, достал из кармана халата ключ и открыл им дверь.

Тоже по коридору, но уже в лечебном корпусе, дежурный хирург катил кресло, в котором сидел Глеб Ракитин. Теперь на следователе военной прокуратуры была больничная пижама и шлепанцы. Затылок его украшала повязка, держащаяся на тесемках, связанных под подбородком. Медсестра Люда шла рядом.