Василий Звягинцев - Время игры

— Вы уже бывали в Москве?

— А что тут странного. Бывали, и неоднократно. Даже жили подолгу. Я читал лекции в здешнем университете, русский язык знаю прилично.

На роль секретаря парень подходил великолепно, старался не лезть не в свои дела, но сейчас все же не выдержал:

— Кстати, сэр Эндрью, я давно хотел вас спросить, почему первым пунктом своей поездки вы выбрали именно Москву, не Лондон? Мне и самому интересно побывать в интеллектуальной столице мира, но все же…

Вот как! Москва — столица мира! Лестно слышать. Я и раньше догадывался, что мы не дураки, но привык считать свой родной город всего лишь «столицей всего прогрессивного человечества». Здешние наши земляки явно пошли дальше.

Я был готов к вопросу, зная, что рано или поздно он прозвучит.

— Причин тут две. Первая — нам не хочется сразу оказаться «дома». Вдруг там все изменилось слишком сильно?.. Лучше адаптироваться постепенно. Поэтапная декомпрессия, так сказать. А во-вторых… Даже бегло пролистав ваши учебники, я нашел момент бифуркации. И связан он именно с Россией. Я же историк все-таки. Вот мне и захотелось все изучить на месте. Покопаться в здешних архивах и так далее.

Объяснение нашего секретаря устроило. Тем более что стратоплан уже коснулся посадочной полосы, и, как всегда в таких случаях, сразу стало не до праздных разговоров.

Погода для середины ноября была непривычно теплая. Ни мороза, ни снега. Пасмурновато, сыро, тянет пронзительный северный ветерок. Здание аэропорта, привокзальная площадь, машины и автобусы на ней, конечно, имеют мало общего с тем, что здесь было при нас. И толпы прилетевших, улетающих и встречающих совсем иначе выглядят. Только язык остался прежним. Нормальный московский выговор, тот же шрифт и понятные слова объявлений и указателей.

Первым делом я нашел пункт обмена валюты. Живого персонала в нем не имелось, только ряды тускло-оранжевых банкоматов.

С помощью Кейси я перевел часть своих капиталов на карточку «Российско-азиатского банка». По интересному курсу семь с половиной фунтов за червонец.

Наследие нэпа?

С тех времен уже сто тридцать лет червонец так и оставался основной денежной единицей, по-прежнему делящейся на рубли и копейки? Удивительная стабильность.

Тысячу червонцев мелкими купюрами я поровну разделил между всеми. С приличной суммой наличных в кармане чувствуешь себя как-то увереннее.

При выходе из пассажирского терминала мы обратили внимание на радующий душу факт. Российские граждане проходили без задержки, а иностранцам, в том числе и нам, пришлось подвергнуться контролю, весьма, впрочем, деликатному.

Элегантные офицеры в зеленовато-песочной форме с вполне традиционным расположением звездочек на погонах почти не глядя совали раскрытые паспорта в щель здешнего аналога компьютера, через секунду протягивали обратно. Момент был неприятный. Что, если по глобальной сети их сверяют с центральной швейцарской картотекой? Тогда вместо ворот Москвы перед нами распахнутся совсем другие двери.

Однако обошлось.

— Проходите, добро пожаловать в Москву, — произносилось это исключительно по-русски. Мол, раз приехал, должен понимать язык хозяев. А им блистать лингвистическими познаниями недосуг.

На следующем посту так же быстро сканировали багаж.

— Оружие есть?

Этого вопроса я ждал с некоторым беспокойством, хотя Кейси уже просветил меня насчет международных правил. Но кто его знает, правила правилами, а в России во все времена почти все было наособицу.

— Есть, но скорее коллекционное… — Я старательно выговорил это по-русски, и мы с Сашкой предъявили уложенные в полированные, обитые внутри синим сукном ящички «беретты» со всеми принадлежностями. Коробочки с сотней патронов на ствол — отдельно.

Таможенник взглянул на пистолеты с умеренным интересом. Ввел номера и название моделей в компьютер.

— Ценные вещички. Прошу иметь в виду. Продавать в России запрещено. При выезде предъявите. Если нет — будут серьезные неприятности.

— Серьезные — это как? — полюбопытствовал Сашка.

— До пяти лет тюрьмы или штраф до тысячи червонцев. Смотря по обстоятельствам. При утере или краже немедленно заявить в полицию. Разрешение на ношение в неупакованном виде — тоже в полиции. Применение — только для самообороны в надлежащих случаях. Все ясно? Не смею задерживать.

— Во, блин, цивилизация, — радостно сказал Сашка, когда мы вышли на площадь. — Шагнула! В наши-то времена… А здесь пожалуйста! Применение — в надлежащих случаях!

— Так и в царские времена так же было. Покупай, носи, стреляй. Лишь бы по делу…

— Вот я и говорю…

…Мощный автомобиль марки «Зубр», нечто среднее между «Чайкой» и микроавтобусом, такси без шашечек, но с яркой зеленой полосой вдоль кузова и геральдическим щитом на дверцах: «Московский союз извозопромышленников. Биржа № 5», мчал нас по шестиполосному Каширскому шоссе. По сторонам мелькали все те же знакомые подмосковные перелески, мокрые деревья размахивали голыми черными ветками, на севере клубились мрачные тучи, сулящие то ли дождь, то ли уже и снег.

В просторном салоне, отделенном от водительского отсека перегородкой армированного стекла, Ирина отвлекала Кейси подходящей к случаю болтовней, Аня с волнением всматривалась в окрестный пейзаж, а мы с Сашкой негромко переговаривались по-русски. Его австралиец не знал, а мы как бы тренировались, восстанавливая речевые навыки.

— Переучиваться надо, — сказал Сашка, наблюдая через стекло за манипуляциями водителя. Вместо рулевого колеса здесь использовали два небольших рычага, вроде компьютерных джойстиков. Орудовал он ими мелкими, почти неуловимыми движениями, и трудно было с ходу понять, как они соотносятся с поведением машины.

Педаль имелась всего одна и была скорее всего тормозом. Все приборы заменял зеленоватый экран, правую часть которого занимала план-карта города, а на левой то и дело высвечивались всевозможные цифры и символы.

— Да ничего особенного. За день разберемся, только моторику движений серьезно корректировать придется. Я еще дома в «Технике» читал, что на «Мерседесе» уже подумывали насчет бортовых компьютеров и управления фрикционами. Но должны быть машины и более традиционные. Вон у Кейси в Австралии самый обычный руль. Давай лучше думать, где поселяться будем. В «Национале», если он здесь существует?

— По идее должен бы. Здание построено в 1900-м, на века. Приедем, разберемся… — Сашка беспечно махнул рукой. — С нашими деньгами не проблема. Меня другое волнует. Квартира в Столешникове здесь сохранилась?

Вопрос был более чем интересный и мне уже приходил в голову. С одной стороны, куда бы ей деваться? Тот дом тоже построен до развилки во времени, в нашем двадцатом году база функционировала «в безлюдном режиме», отчего бы не действовать ей и здесь?