Александр Горобец - В лабиринте Ведьм

Аббат, конечно, его услышал, но виду не подал. Его молитва была длиннее и дольше, чем у Китяжа.

Уже позже, за завтраком, Кирилл спросил у Сани:

— Саш, скажи, а что, вот это всё, помогает? — он неопределённо повёл ложкой вокруг.

— В каком смысле, — жуя свою овсянку, переспросил Аббат.

— Ну… В смысле, вот эта молитва… Пост…

— Пост сдал, пост принял, — усмехнулся Аббат, — Я тебе отвечу. Только, сначала ты мне ответь. Вот ты ставишь караульного у продовольственного или оружейного склада. Или у «секретки». А на кой, ты это делаешь.

— Ну, ты хватил, прапорщик, — усмехнулся Китяж, — Знамо дело, для обеспечения безопасности стратегически важных объектов!

— Воооот, — протянул Аббат и отправил очередную порцию каши в рот, — А теперь, другой вопрос. Является ли твоя душа стратегически важным объектом?

— Моя? — переспросил Китяж, — Думаю, что нет. Я столько народу положил… Да и, если честно, не особо я в это верю.

После этих слов Кирилл незамедлительно получил ложкой в лоб от Аббата. Тяжин уставился на Саню вытаращенными глазами, а тот, невозмутимо продолжил трапезничать.

— Как ты думаешь, почему я это сделал? — и не дождавшись ответа, продолжил, — А потому, что ты сам сказал на таинстве крещения, что веруешь. Твои слова?

— Мои, — согласился Кирилл, — Но я, почему-то считал, что это — ритуал…

— Это — твоё слово, — Аббат посмотрел на него обжигающе жёстко, — А если ты посмотришь в библию, то узнаешь, что «Вначале было слово». Слыхал?

— Ну, слыхал, — не понимая, кивнул Китяж.

— Так вот, дорогой мой крестничек. Слово — это Бог. И твоё слово имеет очень сильную силу. Люди, с помощью слова горы могут двигать, если Вера в них сильная. А если Веры нет, то они и на горшок сходить не могут без помощи. Это что касаемо Веры и Молитвы.

Вопрос второй, касаемо Поста. Именно Пост укрепляет твоё тело и дух, на борьбу.

— Извини, крёстный, но я не понимаю, — пожал плечами Китяж, — На какую борьбу?

— Извечную, — Аббат говорил об этом так спокойно, будто это была аксиома — истина, не требующая доказательств, — За каждую душу идёт война. За каждого человека. За каждую мысль его, действие или бездействие… За каждый шаг…

— А зачем?

— Не знаю, — пожал плечами Саша, — Не готов доложить… Однако, как только это пойму…

— Что сделаешь?

Аббат задумался. Такой вопрос он себе не задавал. А действительно, что он может сделать?

— Я буду молиться… — он запихал в рот ложку с кашей и, молча, принялся её усердно пережевывать…

— Живой? — Аббат протянул Китяжу руку и рывком поднял того с земли.

— Не понимаю, КАК??? — Кирилл принялся отряхиваться от осыпавшейся за многие века хвои.

— Всё очень просто, — усмехнулся Аббат, — Настолько просто, что когда ты это поймёшь — сам хохотать будешь. Боевая система «Кадочникова» — первый, и пока, единственный боевой комплекс приёмов, полностью просчитанный математически и физически. Основана она на физике коротких рычагов и трёх законах применения силы. Защиты от неё не придумано. Это единоборство предназначено исключительно для атаки или контратаки. Что-то среднее между Айки-до, Джиу-Джитцу и Боевым самбо, — Аббат встал в стойку, — Показываю ещё раз. Только медленно. Бей ножом.

— Медленно? — удивлённо приподнял бровь Китяж и потянул из ножен на поясе штык-нож.

— Как хочешь, — покровительственно улыбнулся в ответ Аббат, — Всё равно не достанешь.

— Что ж… поиграем в эти игры, — кивнул Тяжин и без подготовки обозначил удар.

Аббат даже не шелохнулся.

— Я сказал — БЕЙ! А не изображай! — рявкнул крёстный.

— Не хочу тебя убить, — попытался оправдаться Китяж, но сразу получил пощёчину.

— Тебя что, разозлить надо? — издевался Аббат, — Так, я тебе в миг это устрою! — он, почти незаметно сместился вправо и хлопнул Китяжа уже по другой щеке, — Ты смотри, старлей. Тебя ударили по одной щеке, а ты другую подставляешь. Да ты, крестничек, ещё сосунок…

Тяжин завёлся с пол оборота.

— Не хочешь по-плохому? По-хорошему будет хуже! — и резко, наотмашь, нанёс рубящий удар в район левого бока Аббата. Но Аббата там уже и след простыл.

Кирилл всё ещё его видел. Сместившись против часовой стрелки, он начал закручивать тренера, взяв штык-нож «по испанский» — лезвием к себе.

— Кружи не кружи, сынок, — усмехался Аббат, — вот только ничего ты мне не сделаешь… Ты будешь бить, ТРЯПКА!!! Или хочешь потанцевать???!!! БЕЙ!!!

Но, Китяж был знаком с тактикой ножевого боя не понаслышке. Он знал, что здесь нужна предельная концентрация. ОН ЖДАЛ МОМЕНТ. И дождался…

Как только Аббат появился в сто процентной зоне удара, Тяжин крутанул нож на ладони, перехватив его прямым хватом, и ударил в то место, где должна была быть селезёнка снизу вверх. НО… Ни Аббата, ни, тем более его селезёнки, там уже и в помине не было. Прапорщик настолько естественно и почти незаметно ушёл от удара, что Китяжу осталось только разрезать воздух. Рука с ножом разрезала пустоту, скользя куда-то вверх.

А Аббат, чуть сместившись, добавил руке Китяжа движения, подталкивая локоть всё выше и выше. И когда плечо Китяжа уже готово было хрустнуть, Аббат сделал шаг, ему навстречу, и тихонько ударил своим тяжёлым армейским ботинком, опорную ногу Китяжа. Пяткой в пятку.

И Китяж полетел… Обратным сальто. Исполнив фигуру высшего пилотажа, именуемую в народе «Мертвой петлёй», он снова шлёпнулся на многовековую подстилку из хвои. А Аббат ухмыльнулся и медленно пошёл к своей избушке.

Отплевавшись от надоедливых еловых иголок, Кирилл попытался встать, отжавшись, но правое плечо отказывалось слушать команды, которые посылал мозг.

И ведь не болело оно, пока Тяжин на него не оперся. «Ну, Аббат… Ну гад… Ничего, я эту штуку выучу…» — он машинально ударил себя по карманам брюк. В брюках лежала пакччка сигарет, из которой он достал штуку «Кэмэл Blue».

А Аббат, тем временем вернулся. С книжкой. Книжку он кинул Китяжу.

— Саш… Я ни хрена не понял, как ты это сделал, но это реально вырубает, — Кирилл попытался было смягчить ситуацию, но Аббат его осёк.

— Если не понял, учи физику, — он указал пальцем на книгу, которая уже была у Тяжина в руках, и передразнивая Тяжина, повторил за ним тоже не менее крылатую фразу, — Не хочешь по-плохому? По-хорошему будет хуже!..

Затем подошёл вплотную к Тяжину, выдернул изо рта и, растерев её в ладони в порошок, развернулся и пошёл. А у Китяжа в руках остался учебник Физики за восьмой класс…

Ровное дыхание при марш-броске, залог покрытия максимального расстояния. Марш-бросок Кирилл себе устраивал через день, по всему Кургальскому полуострову. А это, ни много, ни мало, восемьдесят километров по асфальту. Но, какой разведчик побежит по асфальту. Грунтовые дороги, тропинки, поляны, а то, и вовсе, осушающие каналы и топи — вот его маршрут. Расстояние по периметру сокращалось километров на двадцать, но легче от этого не становилось. В дороге его часто сопровождала Рэси, и ещё штук восемь недобрых глаз. Чьи это были глаза, Китяж не знал, но догадывался. Пару раз он пытался включить свой «сканнер», но тот предательски молчал.