Сергей Дорош - Темная сторона Луны

– Совсем наоборот, – возразил я. – Сегодня я добрый вестник.

– Ты от него? – Глазки девочки сразу загорелись.

– Ну да, – небрежно кивнул я. – Только, ради бога, не спеши.

– Чего он хочет?

– Видеть тебя. Сядь! – Я тут же повысил голос, видя, что она готова бежать к Хансеру сразу. Она подчинилась скорее от удивления.

– Как его друг я передал тебе это. А как человек, желающий счастья вам обоим, сейчас вернусь и скажу, что ты не собираешься бежать по первому его зову и что он, если так уж хочет тебя видеть, пусть придет сам.

– Нет! – вскинулась она.

– Не спорь со мной, – хлопнул я ладонью по столу. – Я не знаю, что ты там сделала раньше, но чемто ты его отпугнула. И если он тебе нужен, надо действовать подругому. То, что падает тебе в руки без борьбы, не имеет никакой цены. А с Хансером это вдвойне верно.

– Но что делать?

– Не бойся, дядя Луи тебя научит.

– И сколько мужчин за свою жизнь ты покорил? – насмешливо фыркнула она.

– Лучше бы ты спросила, сколько я знаю Хансера. – Я не обиделся на этот выпад только потому, что она – влюбленная женщина и нести всякую чушь ей позволено.

– И что с того?

– Детка, я же меркурианец, не забывай. Сбор информации и выводы на ее основе – это мой конек. И я скажу тебе: чтобы покорить его, совмести несовместимое. Будь податливой, но в то же время недоступной. Соедини в себе лед и пламя, ветреность и серьезность. Мани его и одновременно отталкивай. Ему нужна борьба. И чем она сложнее, тем ценнее для него плоды победы. Сдайся вовремя – и ты победишь вместе с ним. В концето концов, тебе знаком термин «стерва»?

– Иногда меня так называли, – озадаченно проговорила она. – Правда, они сейчас все покойники.

– Тебе льстили. Стервозности в тебе нет и грамма. Только озлобленность, и ее ты должна изжить первой. А со стервозностью не вздумай перебарщивать. Ее должно, как приправы, быть немножко, в меру. Но и не слишком мало – иначе ее не почувствуют.

– Ты поможешь мне? – с надеждой спросила она. – Я ведь не смогу стать, как эта ваша Тайви.

– Забудь о ней. Обо всех женщинах забудь! Есть только ты и он – и твой военный советник в моем лице. Будь собой! Любое лицемерие – это путь к поражению. Не бойся меняться. Сейчас ты – машина для убийства. Его ты такой не заинтересуешь. Поэтому, прекрасная сеньорита… пока еще нет, не сеньорита, но стань ею, стань…

Меня застали врасплох. Но куда мне было тягаться с несущими спокойствие. Дверь слетела с петель. Они ворвались внутрь. Мелькнул кулак, я даже понять ничего не успел, а уже сползал по дальней стене, оглушенный, чувствуя, как из носа бежит кровь. Гюрза рванулась к саблям, ее схватили за руки, держали крепко, а она вырывалась изо всех сил. Она чтото чувствовала уже тогда, и двое мужчин с трудом сдерживали эту хрупкую по сравнению с ними женщину. Я узнал их лица: освобожденные рабы. Один – тот самый, что спорил с Хансером.

* * *

Ощущение непоправимого наваливалось сильнее и сильнее. Где вы, мудрые, много знающие, те, которые могли бы подсказать дальнейший путь? Прерывающий нить способен лишь рвать нити жизни. Почему, ну почему вы взвалили эту ношу на него? Безвыходных ситуаций нет. Но как объяснить тем, кто пока не видит так же далеко, как ты, гиблость этого доменовского болота? Ведь это же – кровь, новая война. Как сделать, чтобы крови было меньше? Хороший вопрос, и главное – по адресу, к специалисту по кровопролитию.

И ответ пришел. И, несмотря ни на что, даже такой ответ Хансер воспринял с облегчением. Ответ в виде двух десятков дарклингов, вышедших из Тени. В комнате разом стало тесно. Пришедшие жались к стенам, боялись. Хансер рассмеялся:

– Заходите, гости дорогие, угощать, конечно, нечем, но не это главное.

– Встань, – сказала одна из безликих теней.

– Да мне и сидя все прекрасно слышно.

Он чувствовал, как та же сила, что помогла ему победить херувима, никуда не ушла, послушно ждет своего часа. А еще он почувствовал близость грани, за которой… Что там? Просветление – оно совсем рядом, понимание всего, путь станет ясным, не будет больше дурацких вопросов: «Что делать дальше?» А эти дарклинги – что они по сравнению с херувимом? А их предводитель все говорил:

– Привет тебе, Хансер, убивший семнадцать марсиан, от нашего отца. Он просил напомнить тебе, что победителем в конечном итоге всегда оказывается он.

Хансер не слушал этого бреда. Он рванулся изза стола, выхватывая кинжалы. Но запоздало пришла мысль: ты близок к Просветлению, а остальные? У тебя есть способ подтолкнуть их.

Ножи засверкали со страшной скоростью. Дарклинги пытались отвечать. Минута – и Хансер стоит посреди комнаты, его враги жмутся к стенам. Все ощупывают горло. Живы, – первая радостная мысль, но у каждого на горле два неглубоких пореза образуют направленный вниз угол.

– Вы умрете, – сказал Хансер. – Скоро, но не от моей руки.

Кинжалы, звякнув, упали на пол. О, нет, эти твари не бросились на него сразу. Они готовы были бежать, они прикидывали, какую хитрость выкинет их слишком сильный враг. Он же лишь стоял и смеялся. А потом все разом дарклинги бросились на него, мешая друг другу, отталкивая тех, кто впереди. Каждый нанес хотя бы один удар. Тело, упавшее на пол, трудно было опознать. А потом оно исчезло. Не рассыпалось в прах, как при развоплощении, а просто словно бы растворилось в окружающем воздухе. И дарклинги устремились прочь в ужасе. Но Тени исчезли. По всей комнате разлился яркий Свет. Длилось это минут десять, не более, но дарклинги за это время превратились в стадо дрожащих животных.

* * *

Я должен был ей помочь. В голове прояснялось медленно, спиной ко мне – скульптурная композиция из трех человек. Я встал, цепляясь за стену, выхватил шпагу. Что произошло, я не сразу сообразил. Дикий крик раненого зверя. Я и не понял, что вырвался он из горла Гюрзы.

– Неээт!!!

Лязгнули лезвия, выходя из наручей. Теперь настал наш с Гюрзой час сделать то, что нам не по силам. Пальцы несущих спокойствие розовыми червями упали на пол. Я достал одного из них ударом в спину, когда он отшатнулся, вопя от боли. Разве Хансер, ЛинКеТор, Бьярни или Руи позволили бы себе так кричать? Это оказался тот самый, кого я вызывал на поединок в день освобождения алтаря. Второго Гюрза ударила по горлу наручем, ощетинившимся тремя лезвиями. Оба тела упали на пол одновременно.

– Они убили Хансера, – сказала она.

И не было в голосе никаких чувств – лишь холод стального клинка.

Я бросил свое зрение через Тени. Комната Хансера была почемуто для меня закрыта, но в замке творилось страшное. В жилища перешедших на нашу сторону дарклингов врывались несущие спокойствие и убивали, убивали едва успевших проснуться, убивали безоружных, убивали, а в глазах их жертв был немой вопрос: «Почему? Мы же сражались за вас!»