Евгений Соломенко - Час «Ч», или Ультиматум верноподданного динозавра

– Хороша кампашка! – посмеивался тот. – Томас Гейнсборо, Лукас Кранах Старший и Алексей Ледогоров. Мама была бы счастлива: наконец-то ее сыночек попал в приличное общество!

Больше для порядка он задал одухотворённому директору ещё пару вопросов. Ледогоров отдавал себе отчет: Попрыгунчик – при всех своих регалиях – исполнитель средней руки. Конечно, не рядовой, но и на генерала не тянет.

Фигурантов по делам о хищениях и контрабанде произведений искусства хватало. Но всё это оказывались мелкие сошки – куклы, которых дергали за ниточку большие дяди, сокрытые за ширмой. А вот подобраться к самим дядям никак не получается. Потянешь за нитку, а кукловод ее – чик ножичком! Вместе с головой куклы.

Но подполковник не вешал носа. За неунывающий нрав Алексея Ледогорова ещё в «Вышке» – Высшей школе КГБ – прозвали Весёлым Роджером. Ястребиный нос с хищной горбинкой и глаза, посверкивающие кинжальной сталью, впрямь делали Роджера форменным пиратом: «пятнадцать человек на сундук мертвеца (йо-хи-хо!) и бочонок рома!».

Миновали десятилетия, а курсантское прозвище так и тянулось за ним через все его должности и звания, через адово пламя пройденных Ледогоровым «горячих точек планеты».

Всегдашняя Ледогоровская весёлость не походила на восторженность мотылька, не ведающего печалей. Алексей Николаевич опровергал формулу «пессимист – это информированный оптимист». По долгу своей службы он был очень даже информирован, и печали ох, как ведал! Но при всем при том оставался, по собственному выражению, «непроходимым оптимистом». Может, десять или сколько там ещё колен его образованных предков – лингвистов, математиков, психиатров – отгрустили свое с лихвой, как и положено нормальным российским интеллигентам. И Всевышний по высокой своей справедливости рассудил: пусть хоть этот продолжатель рода не будет рабом скорби, а станет весёлым ратником с неунывающей душой!

Скорей же всего, Алексей Ледогоров, как многие русские люди, оставался фаталистом и веровал в предначертанность судьбы. А веруя, свято исповедовал тот взгляд, что все напасти, которые должны тебя тюкнуть по маковке, – непременно тюкнут, – печалуйся ты заранее или же нет. И потому нет резона их предвосхищать кислым настроем. Коли уж угораздило тебя родиться на этот свет, радуйся!

По натуре подполковник Ледогоров являлся закоренелым грешником: божеские заповеди он нарушал, не моргнув глазом. Но на случай неминуемой встречи со Вседержителем хранил в рукаве козырного туза: сколько жизнь его ни била, Роджер никогда не впадал в смертный грех уныния. Какие бы катавасии ни закручивались вокруг, Ледогоров выносил резолюцию:

– Ни фига, Лёха, – прорвёмся!

Самое непостижимое заключалось в том, что он, действительно, «прорывался». И всякий раз из самой жаркой заварухи выбирался живым и даже относительно здоровым…

…Сейчас, внимая Попрыгунчику, мычащему нечто маловразумительное, Роджер оставался верен себе и на ситуацию смотрел вполне позитивно. «Мычи-мычи! Скоро ты у меня соловушкой запоешь, дай только отследить твои криминальные контакты!».

Со свирепой веселостью Ледогоров взирал на исходящего нервами директора. И чем больше вглядывался в эти черты, тем отчётливей всплывало перед ним другое лицо – красивое, словно отчеканенное мастером из дагестанского села Кубачи.

Обладателя чеканного лика звали Асланом Абдулхановым, и был он крупным начальником в Государственном таможенном комитете. Подчиненные называли его Ханом – за непререкаемую волю и железную дисциплину, которую тот насадил в своем воинстве. Но только двое особо доверенных людей знали его как «Золотого Аслана» – авторитета, курирующего поток произведений искусства, контрабандно утекающий за пределы России.

Роджер словно бы опять видел ироничные глаза Хана и волевой рот, искривленный шрамом, что протянулся слева, от угла губ и почти до глаза. Этот страхолюдный рубец Аслан заработал в Чеченских горах, в жарком рукопашном бою. А вслед за шрамом и двумя осколочными ранениями получил маленькую звездочку Героя России. После чего сменил скользкие тропинки армейского разведчика на аудитории Таможенной академии и стремительную карьеру энергичного профессионала.

На чем же они тебя поймали, командир разведроты ВДВ? На каком таком компромате вербанула тебя мафия?

На все Ледогоровские вопросы Золотой Аслан – уже заключённый в следственный изолятор ФСБ, известный под названием «Матросская тишина», – отвечал молчанием. И так – на протяжении двух недель. Только вчера разлепил, наконец, узкие губы:

– Не тяни из меня жилы, подполковник! Я – человек конченый. Меня теперь не суд приговорит, меня приговорили уже, – усмехнулся, дернув шрамом, – большие кунаки! Списали Аслана, как расходный материал.

– Ну? И охота тебе за кровососов этих на плаху идти? – наседал Весёлый Роджер. – Будешь в земле гнить от удавки «кунаков», а они жировать станут на твоей могилке. Вот и почеши извилины – кого тупым молчанием от петли спасаешь.

– Да брось ты песни петь! Какая, к Аллаху, петля? Не тебя, так начальничка твоего они всё одно купят с потрохами! И будут дальше трескать коньяк да баб трахать.

– Ты же не купил, – хмыкнул Ледогоров. – А ведь как старался – и десять «лимонов» баксов сулил, и виллу на Лазурном берегу!

– Ладно, не томи душу, дай мозгами раскинуть, – вздохнул Абдулханов тяжко. – Надумаю – тянуть не стану: завтра же нарисую тебе «весёлые картинки». Ну, а не надумаю, – не обессудь.

Назавтра Весёлый Роджер прикатил в «Матросскую тишину» к девяти утра. Но дежурный прапорщик отвёл взгляд:

– Нельзя к Абдулханову, товарищ подполковник! В морге Абдулханов. Ночью отбросил копыта: «моторчик» подкачал!

Ледогоров ринулся в морг. Когда тело Аслана извлекли из морозильной камеры, осмотрел его придирчиво. То, что искал и что не вошло в протокол судмедэкспертизы, Роджер нашёл почти сразу же: крохотную точку от укола на левом локтевом сгибе. А напоследок обнаружил ещё и гематомку в районе сонной артерии. Стало быть, вырубили Хана ударом по горлу, затем ввели в вену микродозу яда. Спустя минуту, яд вызвал паралич сердечной мышцы, а ещё через полчаса разложился бесследно – ни одна экспертиза не подкопается.

И было Роджеру яснее ясного – ни чёрная меточка от иглы, ни легкий синячок на шее не позволят доказать ровным счетом ничего. Официальная версия и заключение судмедэксперта незыблемы, как пирамида Хеопса: заключённый Абдулханов умер в результате обширного проникающего инфаркта миокарда, вызванного интенсивным стрессом.

Умеет мафия обрубать концы! Хотя бы и в изоляторе ФСБ…

…Роджер мотнул головой, прогоняя жутковатое видение. Растаяли белокафельные стены морга, уступили место музейным пространствам, а вместо заострившегося лица убитого Хана проступила клубящаяся туманность директорского лика. Через минуту, прощаясь с Попрыгунчиком, Ледогоров посоветовал от души: