Илья Бердников - Проходимец по контракту

— Давай вниз! — ударил меня в плечо Нэко, и я понял, что соскальзываю с трубы, срываюсь, потеряв равновесие от этого удара, теряя ногами скользкую поверхность. Внутренне обмирая, я заметил, наконец, что под уходящей в колонну трубой есть небольшой решетчатый балкончик, и оттолкнулся, цепляя одной кроссовкой ускользавшую от меня трубу.

Приземлился я некрасиво, но в голове успела мелькнуть мысль, что нельзя прыгать жестко, и я, лишь коснувшись правой рукой металла балкончика, покатился по нему и вмазался в гигантскую колонну, ставшую теперь для меня стеной. Автомат больно саданул меня по голове, сумка с Маней слетела с плеча и покатилась по решетке пола к краю балкончика. Я только тупо смотрел, как она словно взорвалась изнутри и из нее пулей вылетела гивера, приземлилась в паре метров от меня и метнулась куда-то в сторону, исчезнув в небольшом проеме в стене. Я, ошарашенный падением, с трудом приподнялся и пополз на четвереньках туда же. Тут возле меня что-то ударилось о пол, кто-то схватил меня за куртку на спине и, придав поступательное движение, направил в темный проем. Я, пролетев около метра, наткнулся на что-то мягкое и вскрикнувшее при моем приземлении. Так, похоже, это Ками…

Тут на меня тоже кто-то упал, причем сразу открыв огонь из автомата, и я понял, что Нэко успел вслед за нами, и это его добрые руки и ноги все время придавали мне недостающее ускорение.

— Ползи, не останавливайся! — хрипло выдохнул он мне в ухо черной розочкой маски, и я пополз, пару раз стукнувшись головой обо что-то явно металлическое.

Искры, хоть и брызнувшие из глаз, ничегошеньки не осветили в кромешной тьме, в которую я попал, но я понял, что ползу по какой-то узкой горизонтальной шахте которую так и подмывало назвать трубой. Труба эта была не более, а то и менее метра в диаметре, и передвижение по ней было весьма затруднительным, тем более что болтающийся на шее автомат все время заклинивал тело, и так увеличенное объемной курткой, попадая то под живот, то под локти. Наконец я ощутил, что руки проваливаются куда-то в пустоту, и остановился. Вспыхнул слабый свет, освещая небольшую круглую камеру диаметром не больше четырех метров с металлическими стенками, утыканными крышками люков самого разного калибра, одни из которых были открыты, а другие так заржавели, что, наверное, никогда уже не откроются. На полу камеры сидела Ками, поставив между ног свою пушку и подсвечивая мне подствольным фонариком.

Я спустился вниз, цепляясь за кромку, как оказалось, такого же люка, как и остальные, усеявшие стены камеры, только размером побольше, плюхнулся рядом с девчонкой, с трудом переводя дыхание. Внутри грудной клетки все горело, воздух с сипом врывался в легкие, и мне было не до Ками, которая что-то пыталась мне объяснить на местном языке, настойчиво дергая меня за рукав.

Я дышал.

Воздух здесь, как ни странно, был намного теплее, чем снаружи: видимо, трубы с охлаждающей жидкостью проходили в стороне от этой камеры. А может, где-то рядом шли какие-то процессы с выделением тепла…

Нэко, спустившийся следом за мной, повис на рукоятке соседнего люка и захлопнул крышку того, из которого мы появились. Спрыгнул на пол камеры, неторопливо оглядел стены вокруг и уселся рядом со мной. Снял маску.

— Так, — сказал он, — похоже, ненадолго мы от них оторвались. Хотя сторожевые автоматы не преследуют обычно сбежавших нарушителей: ушли из поля обзора, и ладно.

Я вдруг ощутил, что чья-то рука тоже тащит с меня маску, бесцеремонно причиняя боль, прихвативши прядь волос. Отпустила, слава богу. Да, надо стричься, оброс совсем.

Я подумал о стрижке и начал щупать свою шевелюру, представляя, какой непрезентабельный вид, наверное, у меня сейчас.

— Зацепило? — озабоченно спросил у меня Нэко, наблюдая мои ощупывающие движения.

— Стричься пора, — буркнул я, оттянув изрядно отросшую челку в сторону и исподлобья пытаясь определить длину волос.

Ками рядом со мной хихикнула, что-то сказала высоким, но мягким голосом. Я отпустил челку и посмотрел на нее.

Она оказалась не такой уж и девчонкой, какой я привык считать из-за роста: миловидное личико с карими миндалевидными глазами, длинные ресницы, красиво изогнутые брови, небольшой, выразительный рот с пухлыми губками дали бы фору любой красотке — героине гонгконговских фильмов… и лет ей было явно больше пятнадцати — глаза были не по-детски умные. Словом, та еще девушка-куколка: мечта фетишиста — любителя аниме. Только во взгляде иногда мелькало что-то жесткое, упрямое, да поставленная между колен, обмотанная тряпками пушка как-то не вязалась с образом романтической студентки.

— Ками говорит, — сказал мне Нэко, улыбаясь, — что ты на вид немного поехал мозгами. Странно себя ведешь…

— Переведи ей, — сказал я, пытаясь привести челку в порядок, — что мне не нравится состояние моей прически и я ощущаю острую надобность в посещении парикмахера.

Нэко покачал головой:

— Не знаю, что ты за человек, Алексей, но мне ты, определенно, нравишься. Даже если твое поведение — искусственная бравада. Только там, на опоре, ты шевелился зря: если бы ремонтник тебя не заметил, то и не вызвал бы сторожа. А если бы ты не был в своей куртке, то и ремонтник мог прожечь тебя резаком… А если…

— Ты передай лучше Ками мою благодарность за то, что она ремонтника подстрелила, — перебил я Нэко. — Кто знает, выдержала бы куртка его резак, если бы все-таки серьезно за нее принялся.

— Куртка бы выдержала, а голова, на которую он не преминул переключиться, — вряд ли, — весомо сказал Нэко.

Он поменял обойму в разряженном пистолете-пулемете, проверил под курткой крепления на своем обвешанном оружием жилете… И как он бегал и лазил по трубам с этим всем арсеналом?

Ками что-то прощебетала.

— О, — весело заметил Нэко, — а вот и Маня твоя появилась!

Я поднял голову: действительно, из одного из небольших верхних люков выглядывала усатая гиверья морда. Только что-то выражение мне ее не очень нравилось.

Я, не решаясь взять в руки висящий на шее автомат, осторожно стал отгибать рукав куртки, помня, что гиверы — твари умные и понимают, что такое огнестрельное оружие.

— Ты чего? — удивленно спросил Нэко. — Точно умом тронулся?

— Это не Маня! — шепотом сообщил я ему. — Скажи Ками, чтобы сидела тихо.

Гивера, внимательно оглядев камеру и понюхав воздух, исчезла в люке, но темная горловина трубы все равно не давала мне покоя.

Я осторожно встал, стараясь держать открытый люк на прицеле силового излучателя, медленно подошел к люку и, поднявшись на цыпочки, захлопнул крышку, стараясь держаться сбоку от проема, повернул рукоять запора.

— Эта гивера крупнее Мани раза в полтора, — сказал я, снова присаживаясь рядом с Нэко. — И морда у нее другая. Ты что: не видишь различия?