Евгений Прошкин - Палачи

— Времени до хрена! — с досадой ответил Михаил. — Сейчас позавтракаем и выдвигаемся. Идем, я уже все приготовил.

— А давай здесь поедим, — предложил Олег.

— Зачем? Тут даже света нет.

— Все равно… Зато сидеть мягко.

— Боишься выходить? — догадался Столяров. — Не бойся. Там все чисто.

— Что с Жигой?

— Если я скажу, что отпустил его, ты ведь все равно не поверишь?

— Конечно, нет.

— Тогда не спрашивай. — Михаил помолчал и добавил уже мягче: — Не волнуйся, он не мучился. Так что тебе принести?

— Ладно, я встаю.

Гарин выбрался из-за перегородки. Свет лампочки под потолком кладовки, каким бы тусклым он ни был, заставил его прищуриться.

— Что будешь? — спросил Столяров. — Есть рыбные, есть тушенка.

— Тушенка свиная? — уточнил Олег.

— А ты мусульманин?

— Да нет. Просто не могу забыть того кабана, который с крыши вагона угодил в «мясорубку».

— А-а… Тогда бери рыбные.

Гарин не мог удержаться. Орудуя ложкой в консервной банке, он нет-нет, да и посматривал украдкой на то место у стены, где накануне сидел привязанный к трубе цыганенок. Михаил не соврал, там действительно было чисто. И этот островок неестественной чистоты в углу запыленной комнаты притягивал взгляд.

— У тебя появились какие-нибудь версии по поводу Хриплого? — прервал молчание Столяров.

— Нет, а у тебя?

— Тоже ничего. Людей с большим носом миллионы. А хриплый голос — это не примета. Сегодня он сипит, как крестный отец, а завтра будет петь в церковном хоре. И знаешь, что меня больше всего возмущает?

— Что?

— Этот Хриплый знает о нас поразительно много, а мы о нем знаем только то, что у него есть нос!

— А еще он описал меня как студента. А тебя — как убийцу, — напомнил Олег.

— И что с того?

— Странное сравнение, если подумать. Ведь Пси-Мастера убил я, а не ты.

— Ну-у… да, — протянул Михаил. — Но речь же шла о внешности, а не о том, кто кого убил. А внешне ты и вправду похож на студента.

— А ты… — Гарин хотел было сказать «на одного актера», но фамилия актера никак не шла на память. — А ты — на беглого зэка. И что? Кто мог назвать тебя убийцей?

— Тебе по пальцам пересчитать?

— А у тебя хватит пальцев?

Столяров крякнул и облизал ложку.

— По-моему, это бессмысленный спор, — сказал он. — Мы ведь даже не знаем, какую роль играет Хриплый во всей этой истории. То ли он тот, кто притащил нас сюда, то ли рядовой исполнитель вроде Жиги.

— И не узнаем, пока не схватим этого Хриплого за… за нос, — подтвердил Олег.

— Вот-вот. Ты вроде говорил, мутанты пару часов после выброса ходят как пришибленные?

— Ага. A потом, наоборот, активизируются.

— Тогда давай не будем терять времени. До речного порта отсюда рукой подать. Рожки я снарядил. Две минуты на утренний туалет — и бегом марш!

Продевая руки в лямки, Гарин заранее поморщился, но подняться с грузом оказалось не так тяжело, как он ожидал. То ли организм начал привыкать к нагрузкам, то ли рюкзак стал легче. Ненамного, но легче.

— Третий день стесняюсь спросить, — обратился он к Столярову. — А что ты мне туда загрузил?

— Ничего лишнего, — заверил тот. — Только снаряга, патроны, еда и гарантия нашего возвращения.

— Ну-ну…

До забора вокруг кафе «Припять» добрались без происшествий. Возле сгоревшего автобуса возилась в мусоре стайка слепых псов, но они и впрямь выглядели пришибленными. При появлении людей ни один даже не тявкнул.

Отодвигая в сторону секцию ограждения, Олег вспомнил, как в этом месте наемники передавали его с рук на руки «монолитовцам». Тогда явиться в логово Пси-Мастера в одиночку, без оружия и «венца» было авантюрой на грани самоубийства. Сейчас Гарин был вооружен, на нем был «венец», и рядом шагал Михаил, однако он чувствовал себя ненамного более уверенным, чем в тот раз. Пожалуй, даже менее. В той игре он был участником. Пусть слабым, но участником. А в этой ему досталась роль пешки, лишенной свободы выбора, которую тянут непонятно куда неведомые силы.

— А тут все сильно изменилось, — заметил Столяров. — Вот никогда не питал любви к «монолитовцам», но порядок у них был во всем. Этого не отнять.

Олег не мог с ним не согласиться. В прошлый раз территория вокруг речного порта показалась ему последним оазисом цивилизации посреди разрухи и запустения. Теперь и этот бастион пал. Зона отвоевала у человечества еще один клочок суши. Из трещин в асфальте торчали голые кусты, на тротуарах валялся мусор, с бетонной крыши свешивались голова и руки мертвого снорка.

— С другой стороны, это явный признак того, что бойцов «Монолита» здесь больше нет, — закончил мысль Михаил.

— Это я тебе и так могу сказать.

— Ты ничего не слышишь?

— Пока нет.

— Черт! Я надеялся, хоть здесь… — Столяров шумно выдохнул. — Только бы не шестое письмо! Еще один квест я не выдержу!

— Это точно, — подтвердил Гарин. — Лучше уж встретиться лицом к лицу с живым Пси-Мастером. То есть с мертвым. То есть… тьфу ты! Я совсем запутался.

Они поднялись на крыльцо с задней стороны корпуса.

— Все еще ничего не чувствуешь? — спросил Михаил.

— Только запах. — Олег демонстративно сморщил нос.

— Это ничего. Запах не убивает. — Столяров пинком распахнул дверь, скользнул внутрь с автоматом наперевес, затем снова высунулся наружу и прокашлял в четыре приема. — Хотя… может… я и… ошибаюсь. Давай бегом! — Он махнул рукой.

Зажав двумя пальцами нос, Гарин быстро зашагал по коридору. Сортир, запомнившийся ему своей чистотой, был загажен так, словно в нем два года жила династия бюреров. Возможно, так оно и было. Металлическая лестница напротив сортира заросла ржавыми волосами. В паре метров от аномалии прибор на руке Михаила противно запищал, и он, чертыхнувшись, отключил зуммер.

В помещении у изгиба коридора Олег остановился, но Михаил, подсвечивая себе фонариком, свернул направо.

— Эй! Спуск здесь, — напомнил Гарин.

— Ага, я сейчас…

На пороге следующей комнаты противный писк повторился.

— Вот ведь чувствительная зараза! — проворчал Столяров и снова успокоил детектор.

— Что ты там увидел? — спросил Олег.

— Что-то новенькое.

Михаил скрылся в комнате, и Гарин, движимый любопытством, последовал за ним. Это маленькое помещение без мебели и с окном, полностью заложенным кирпичом, Олег помнил отлично. Сначала здесь была его одиночная камера. Потом комната переговоров с Коршуном. Потом Столяров пронес в камеру «венец», и Гарин, не покидая ее стен, начал атаку на базу «Монолита». Только тогда все четыре стены были голыми, а сейчас на одной из них висел плакат. Красный плакат, какие были в моде лет сто тому назад, на котором белыми трафаретными буквами было написано: «ПОЗДРАВЛЯЕМ НАШИХ СТОЛЯРОВ С». С чем именно, было непонятно, потому что правый край плаката, отстав от стены, загибался вниз.