Евгений Прошкин - Палачи

— Так ты знал… Все это время знал! И ни-ко-му ни-че-го не ска- зал! — Гарин нервно рассмеялся, хотя в глазах его стояли слезы. — Сука! Сука! Ненавижу!

Скорее всего Пельмень предвидел удар, все-таки Олег умел скрывать свои намерения куда хуже Столярова, однако Слава и на этот раз даже не попытался защититься. Только сказал, повторно поднимаясь со ступеньки:

— Ну вот что, бойцы. По одному разу — стерплю. Понимаю, накипело, душу отвели. Но если еще раз полезете — получите сдачи.

Он посмотрел на Гарина с высоты своего почти двухметрового роста.

— Я знал, что Марины не было в самолете. Но я не был уверен, что она жива. Потому и не сообщал тебе, чтобы зря не обнадеживать. Все эти полтора месяца я потратил на ее поиски.

— И?..

— И вот я здесь.

— Так что все-таки было в том сообщении? — спросил Михаил.

— Я расскажу, — пообещал Пельмень. — Я все расскажу. Но давайте все-таки по дороге. Я не соврал, когда сказал, что знаю короткий путь к ЧАЭС. Но пока мы здесь точим лясы, мы ни на метр не приближаемся к цели.

— Резонно, — согласился Столяров.

— Кстати, кто это у вас? — Слава кивком подбородка указал на лежащий в кресле труп.

— Коршун, — ответил Олег, закидывая на спину рюкзак.

— Надо же! А я был на сто процентов уверен, что он мертв.

— Теперь можешь быть уверен на двести процентов.

— Да, Пельмень, — позвал Михаил. — Что ты там говорил насчет интернета?

— Это ты меня как напарник спрашиваешь или как подполковник СБУ? — напрягся Слава.

— Как брат. Сможешь в случае чего устроить телефонный разговор с Большой землей?

— Если не вдаваться в технические детали — смогу.

— А если вдаваться?

— Тебе правда интересно, как приспособить сталкерскую сеть обмена короткими сообщениями для голосовой передачи?

— Честно говоря, не особенно.

— Тогда просто поверь.

— В таком случае для начала избавимся от балласта.

Гарину очень не понравилась и сама фраза, и то, что, произнося ее, Столяров смотрел на него. Когда Михаил двинулся к нему, Олег вскинул руки в защитном жесте.

— Эй, ты чего? — опешил Столяров.

— А ты? — настороженно спросил Гарин.

— Я ничего. Дай-ка сюда свой рюкзак.

Михаил расшнуровал горловину и вытряхнул на пол какое-то шмотье, коробки с патронами и банки с едой, потом, покряхтывая, достал со дна рюкзака объемистый кубический ящик.

— Что это? — спросил Олег.

— Я же говорил, — напомнил Столяров, — гарантия нашего возвращения. Куда ж ее, родимую… — Он рассеянно огляделся по сторонам.

— Это что, рация? — догадался Гарин. — Тогда зачем ты ее сейчас вытаскиваешь?

— Потому что необходимость в ней отпала. Кто ж знал, что мы встретим здесь этого… — Михаил смерил взглядом Пельменя. — Киборга.

— Я что, зря тащил на своем горбу этот гроб? — повысил голос Олег.

— Гроб на горбу — это такая скороговорка? Ты еще настоящие гробы не видел. Эта по сравнению с ними, можно сказать, чудо миниатюризации.

— Ты не ответил! — не унимался Гарин. — Это чудо я тащил зря?

— Ну почему зря? — Столяров не нашел другого варианта, кроме как задвинуть тяжелый ящик под мостик. — Кому-нибудь пригодится. Нам же пригодилась рация Ковальского. Вот и наша кого-нибудь выручит. Обязательно. Даже не сомневайся.

Слепые собаки, облюбовавшие помойку рядом со сгоревшим автобусом, встретили людей куда агрессивнее, чем пару часов назад.

— Все-таки очухались песики, — сказал Михаил, глядя на выгнутые спины и оскаленные пасти. — Ладно, вам же хуже.

— Я могу их шугануть, — вызвался Олег. — Хотя… Давайте по старинке.

Он первым открыл огонь. Трех собак уложили на месте, остальные бросились врассыпную. Пельмень догнал одного подранка с простреленной спиной и разрядил двустволку ему в затылок.

— Как в старые добрые времена, — вздохнул Столяров и остановился посреди перекрестка. — Кстати, куда мы идем?

— Прямо по проспекту, метров шестьсот, потом налево, — объяснил Пельмень.

— То есть в прачечную? — уточнил подполковник.

— Ну, практически. А что тебя смущает?

— Нам надо к ЧАЭС, ты помнишь?

— Конечно.

— Прачечная немного не по пути, — вкрадчиво сказал Михаил. — Я бы сказал, она совсем не по пути. Ты предлагаешь нам сделать приличный крюк, вот я и интересуюсь… на фига?

Слава исподлобья посмотрел на него.

— Подполковник, ты мне доверяешь?

Столяров даже фыркнул от возмущения.

— Разумеется, нет!

Пельмень поджал губы, изображая обиду.

— Придется поверить. И потом, ты же сам говорил, что в Зоне по прямой никто не ходит.

— Но не настолько же дорога должна быть кривой! Мы ведь идем в противоположную сторону!

— Именно настолько. Меня, если уж на то пошло, жизнь и здоровье сестренки волнуют никак не меньше, чем вас. Так что пошли. — Слава развернул Михаила за плечо и обернулся к Гарину. — Пошли.

— Ты обещал рассказать про свое расследование, — напомнил Олег.

— Хорошо. Вам кратко или с подробностями?

— Шестьсот метров? — пробормотал Столяров. — Черт с ним. Давай с подробностями.

— Это был тот еще детектив, — начал Пельмень. — Не Агата Кристи, конечно. Скорей какой-нибудь Джеймс Хедли Чейз. Или даже Микки Спиллейн. Все началось вот с этой эсэмэски. — Он протянул Олегу свой КПК. — Как прочтешь, передай подполковнику.

Сообщение было набрано без заглавных букв и знаков препинания, зато с большим количеством орфографических ошибок. Оно уместилось в две строчки, которые Гарин прочел четыре раза.

«пеш мня похитли птич нос голос хрипл полиц мстафа ищутттебя беги»

— Давай, давай, — поторопил его Михаил и, отобрав КПК, уставился в экран. — Так… «Меня похитили» и «ищут тебя, беги» вопросов не вызывают. «Птич нос» — наверно, все-таки «птичий» — и «голос хрипл» — это, как я понимаю, относится к Коршуну. Не совсем понятно, что такое «пеш»…

— Это я, — хмуро буркнул Слава. — С детства повелось: Пельмень, Пельмешка. Маринка выговаривала как «Пеш». Если будете ржать… — Он с угрозой покачал головой.

— Мы и не думали, — заверил его Столяров. — Осталось понять, что такое «полиц мстафа». Полицейский Мустафа, да? — Он посмотрел на Славу, и тот подтвердил:

— Ну, почти полицейский. Но чтобы выяснить это, мне пришлось смотаться в Турцию.

— Кстати, как тебя пустили в самолет? — полюбопытствовал Михаил. — По поддельному паспорту? Ты же повсюду в розыске.

— Разве я сказал «слетать»? Нет, я сказал «смотаться», — напомнил Пельмень. — Поэтому и времени на дорогу ушло непростительно много. Так, давайте-ка свернем на тротуар.

Они сошли с проезжей части, обходя участок асфальта, над которым воздух колебался, как в жаркий солнечный денек. Проходя мимо, Слава бросил в центр марева болт и удовлетворенно кивнул, глядя, как он на глазах превращается в лужицу расплавленного свинца.