Кирилл Мошков - Увидеть Хозяина

– Так вот, мужики, – наконец, медленно произнес Реостат. – Что делать будем?

Фрахта на Телем с Хелауатауа мы не нашли. Да, собственно, и искать его было бесполезно: с полузакрытой планеты ничего, кроме небольшого количества сверхтяжелых обогащенных руд с двух федеральных шахт необитаемого южного полярного материка, не вывозилось. Больше того, выяснилось, что мы не можем просто так взять и вылететь на Телем без фрахта, приди нам такое в голову (собственно, оно и пришло, почему об этом и зашла речь). Перемещение всех кораблей в околопланетном пространстве Хелауатауа контролировалось федеральным Управлением по режиму, а оно не одобряло бесцельных перемещений. Реостата и меня принял в своем кабинете в Колонии заместитель Управляющего, очень приятный, подтянутый чернобородый офицер с подкупающей белозубой улыбкой, по имени Садриддин Резакули. Первые четверть часа он с вызывающим безотчетную симпатию смущением рассказывал нам, почему он не может разрешить нам вылет «просто так». Потом еще около получаса мы (точнее, в основном я) провели в беседе о древней иранской литературе: я имел о ней самое туманное представление и наобум называл какие-то имена вроде Рудаки, Низами и Фирдоуси, нимало не заботясь о том, имеют ли они к древней Персии хоть какое-нибудь отношение, потому что сам милейший Садриддин знал из всей литературы своих древних предков одно только имя – Омара Хайяма, которому почему-то приписывал монолог Гамлета, каковой с чувством продекламировал на ломаном фарси (языка предков доблестный офицер почти не знал). Потом Резакули кликнул ординарца, оказавшегося очень робкой темнокожей барышней в форме мичмана, и велел подать чаю, после чего в дело вступил Реостат, рассказал Садриддину, как на Телемской Сибири заваривают чай в кипящем молоке с маслом, солью и красным перцем, намекнул, что всегда мечтал служить в земном Космофлоте, и наконец откровенно спросил, какие у нас вообще перспективы.

Резакули долго мялся, смущенно дергал себя за бороду, барабанил пальцами по столу и наконец обиняками объяснил, что по инструкциям он вообще может дать нам старт только под конвоем федерального перехватчика и только в направлении Земли-Большой, но тут при Управлении есть небольшой аффилиат, ну – аффилированная федеральная коммерческая структура, так они могут нам оформить легальный фрахт до Станции Толиман, откуда мы уже будем вольны лететь куда нашей душеньке будет угодно, так что федеральный перехватчик может и не понадобиться, а самого фрахта, то есть груза, может в действительности и не оказаться, потому что, понимаете ли, схема финансирования Управления по режиму такая запутанная, что часть бюджета приходится привлекать из коммерческих средств…

– Сколько? – напрямую спросил наконец Рыжий, устав вникать в бюрократические осложнения федеральной администрации.

Выяснилось, что твердой таксы не существует, но если взять средний фрахтовый задаток каботажника нашего тоннажа и умножить на небольшой коэффициент, то…

Реостат и в эти тонкости вникать не стал: он твердо знал, чем мы располагали и сколько при указанных условиях мог составлять средний фрахтовый задаток, так что снова рванул напрямик:

– Две пятьсот земными хватит?

Выяснилось, что это, собственно, все против правил, и если проводить через банк и внебюджетные счета Управления, то этого, конечно, может не хватить, но…

– Я и говорю: две пятьсот земными, прямо сейчас, наличными в имперской валюте – хватит? – терпеливо повторил Реостат.

Короче говоря, одна имперская двойная золотая гинея, или две тысячи четыреста долларов Конфедерации, плюс четыре имперские десятки-кроны в банкнотах – в общей сложности восемьсот сорок имперских марок – решили дело, и буквально еще через полчаса хождений по разным кабинетам нисходящей иерархии Управления по режиму все необходимые бумаги были у нас, так что Реостат, Дик Лестер, князь Святослав и я смогли вылететь на Станцию Толиман, куда мы также направили Ланселота и Куниэда Като. Собственно, им и направляться никуда не пришлось: они до сих пор так и сидели на Станции Толиман в ожидании попутки на Хелауатауа, так что нам просто нужно было позвонить им и сказать, чтобы они переписались из листа ожидания на Хелауатауа в лист ожидания на Телем и заранее забронировали места на Реостатовом корабле, у которого не было лицензии на регулярные пассажирские перевозки, но было "право разовых попутных пассажирских транзитов", что в данном случае было совершенно одно и то же. Фродо оставался на Хелауатауа до излечения, и буквально через пару дней к нему уже должна была прилететь Мари, с небольшой помощью Сатклиффовых умельцев с Компа оформившая-таки командировку на Хелауатауа (якобы для проверки каких-то данных в архивах Колонии). Вечером понедельника, третьего дня после битвы на рыночной площади в Алеума, мы вылетели на Станцию Толиман.

Перелет продлился немногим больше трех суток. Он был не менее утомителен, чем перелеты от Тартара до Компа и от Компа до Хелауатауа, но более продолжителен, так что я успел за эти три дня искренне возненавидеть обшарпанные помещения ракеты R2 и почти радовался перспективе снова оказаться в узких, неуютных и неприветливых коридорах Станции Толиман.

Как частный корабль, следовавший на Станцию не по расписанию, мы смогли причалить только в самой нижней зоне ее тридцатикилометрового волчка, там, где к основанию диска был пристыкован один из двух древних имперских дредноутов, служивших вместилищем обширного экипажа-семьи Станции Толиман. Впрочем, это было удобно: где-то здесь, в нижней зоне, находился и накопитель для ожидающих своего полета транзитных пассажиров, наглухо отделенный от зон пересадки – как по соображениям карантинной безопасности, так и, скорее всего, по каким-то иным соображениям, интересоваться которыми у мрачного, немногословного, увешанного оружием и закутанного в тяжелые глухие одежды персонала Станции как-то даже не очень хотелось. Именно там, в этой зоне, ждали нас Робин Худ и сын самурая.

Лестер и Святослав в это время еще спали: стыковка произошла ранним утром по абсолютному времени. Так что свидетелем переговоров шкипера Реостата с диспетчерской поначалу был только я. Мне не спалось, и в пять по абсолютному я присоединился к Кригеру на вахте, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, навеянных не менее мрачными снами, в которых всю ночь фигурировал Хозяин – то такой, каким его описал Клови-учитель, то есть с рогами и в красном плаще, то какой-то мутный и расплывчатый, но все равно угрожающий и страшный (пожалуй, я даже не смог бы объяснить, чем именно он был страшен).

– Есть захват, – буднично говорил Реостат, небрежно шевеля левой рукой, закованной в управляющий кораблем такт-сенсор, а правой быстро отключая группу за группой какие-то режимы на консоли управления. – Есть стягивание. Есть стыковка. Спасибо, диспетчерская. Разрешение на выход?