Алексей Колентьев - Туман войны

Софрон криво ухмыльнулся и взяв с блюда ещё одно яблоко с хрустом начал его разгрызать, отвернувшись к окну, задумчиво глядя на звёзды в безоблачном ночном небе столицы.

— Слава богам. — На сердце у председателя полегчало, стало значительно свободней дышать. — Завтра же принесу богатые жертвы Марсу и Митре! И твоего патрона тоже не забуду…

— Погоди с восхвалениями, Павл. Это ещё не все новости, которые открыл нам провидец. С Геи [45]придут перемены и они принесут переворот существующего миропорядка, Гелиону угрожает новый Передел.

— Что это будет?

Слова с трудом давались автарху, каждый звук словно нехотя выходил наружу. Всё существо Павлантия сопротивлялось неизбежным известиям о грядущих бедах. Он, видевший смерть и лишения, уже поживший старик, не хотел этого для своих детей и внуков, но с богами не спорят.

— Вестником будет человек с тусклыми глазами.

— Слепец?

— Это неизвестно. — Софрон только повёл плечами в приступе раздражения.

— Кто же он такой: герой, полубог или древний?

— Просто человек. — Жрец повернулся от окна, выражение его лица застыло в гримасе раздражения. — Его жизнь и судьба переплетены с нашими, но сам по себе это простой, обычный человек. Его появление, это знак начала перемен, но сам он не имеет веса и значения в грядущем танце Судьбы. — Софрон принялся отряхивать правый лацкан пиджака от следов яблочного сока. — Поверь мне Павл, это всего лишь смертный с неясной и малозначительной планидой. Вот как ты или я.

— Ладно, то дело грядущего. — Павлантий взял кубок и наполнил его на треть, разбавив водой и чуть поморщившись выпил до дна. — А что удержит молодого Селевкида на этот раз, может быть боги явят нам какое-нибудь чудо и император поджав хвост удерёт вместе со своим войском аж в Гизу ещё до рассвета?

По залу неожиданно раскатилось эхо громкого гогота, это преподобный Стефаний ржал как застоявшийся в стойле жеребец, охлопывая себя по бокам. Чуть посмеявшись и опершись о столешницу здоровенной ладонью покрытой шрамами от ожёгов, он едва вымолвил:

— Не… непременно явят, светлейший!.. Изволь обождать пару минут и это чудо само явится к тебе на приём… ой, не могу — насмешил, хоть и грешно смеяться в такой момент…

Ничего не понимающий Председатель только мельком взглянул на голоэкран и только теперь заметил мигающий огонёк вызова в левом нижнем краю сферы. Нетерпеливо ткнув в него подрагивающим пальцем, он увидел мелкий текст сообщения от Клавдия:

«Первый комес посольства Александрии — Полоний, просит срочной аудиенции Вашего превосходительства».

Павлантий недоумённо поднял глаза на жреца Хроноса, а тот всё так же согнувшись от смеха только махал рукой и сам шёл к замаскированной в стене нише, за которой были покои Председателя и можно будет без помех слушать всё, что происходит в зале Совета.

Аудиенции испрашивал архистратиг Полоний, по сути — глава разведки Александрии. Нужно сказать, одной из лучших тайных служб Конфедерации. Александрийцы компенсировали недостаточную военную мощь, изощрённостью своих шпионов, торговля информацией стала одним из основных доходов этого полиса. Тамошний автарх сам когда-то был простым соглядатаем при дворе покойного Кандида, став правителем якобы согласно последней воле внезапно умершего вельможи. Следствие не обнаружило каких либо следов «помощи» со стороны скромного и на тот момент очень тихого, благостно тупившего взгляд Феоктиста. Короче, всё устроилось ко всеобщему удовольствию, скандала, а тем более войны никто не хотел. Не раз и ни два потом кусали локти все без исключения вельможи Семиградья, жалея, что так быстро замяли историю с келейным переворотом в Александрии. Новый автарх оказался не так прост и слаб, как многим казалось: уже через пару лет, разведка этого полиса стала лучшей на всём континенте, уступая лишь Тавриде, да и то незначительно. А критский конфликт разразился во многом благодаря развязанной громкой кампании в прессе и телевидении медиакорпорацией «Папирус», через третьи руки принадлежавшей всё тому же Феоктисту. После десятка провальных попыток покушения на жизнь самого автарха, все приняли его новое положение и Александрия, стала не только светочем знаний. Благодаря обширнейшим базам данных хранившихся в памяти «Минотавра» и двадцати лучшим на Элисии учебным заведениям, это было не сложно. Феоктист сумел-таки утвердиться, добыть себе место в ряду сильнейших и влиятельнейших вельмож. Теперь с выскочкой-шпионом приходилось считаться волей-неволей.

Павлантий вызвал секретаря и велел пропустить александрийца в зал. Полоний — высокий, статный муж, примерно лет сорока на вид, в скромном бежевом костюме-тройке, не спеша вошёл. Увидев Председателя, с достоинством отвесил поясной, положенный по этикету, поклон, произнося традиционное пожелание:

— Долгой и счастливой жизни, гражданин. Да покровительствуют тебе олимпийцы, светлейший автарх!

— Рад встрече, славный Полоний. Пусть боги Олимпа даруют и тебе безоблачных дней подолее. — Откликнулся Павлантий, указывая жестом на кресло напротив своего, где ещё совсем недавно сидел жрец бога времени. — Что привело тебя ко мне в столь неурочный час?

Александриец с пониманием склонил голову и налил в бокал минеральной воды. Видимо поручение было слишком деликатным, комес не решался вот так сразу заговорить, оттягивая начало разговора. Наконец справившись с внутренним волнением, архистратиг заговорил ровным, хорошо поставленным баритоном.

— Прежде чем начать, позволь спросить тебя, почтенный Председатель, как продвигаются дела в споре с имперским послом Тамисом, готовы ли имперцы отступиться от трёх спорных областей и отвести войска?

— Твоему господину, как и тебе, впрочем, известно, что имперцы не согласились. Переговоры заморожены, Тамис завтра… — Глянув на часы терминала, Павлантий поморщился. — Уже сегодня, отбывает для консультаций в Гизу. Чего хочет от Совета твой господин, а соглядатай?

Павлантий с нажимом на последнем, оскорбительном для комеса титуле обозначил своё нетерпение. Полоний не обиделся, с лёгкой полуулыбкой подняв в защитном, шутливом, жесте обе ладони и не меняя тона ответил:

— Мира, о светлейший. Чего же ещё может желать владетель столь малого и беззащитного народа как наш? Армии и флотилии кораблей это всё есть только у других. Мы несём лишь свет знаний…

— И вербуете воспитанников университетов и школ к себе в шпионы. Пятьдесят юношей уже отстранены от государственных и военных должностей, после того, как вскрылось, что александрийский «Янус» [46]под разными предлогами сделал их своими агентами! Молчи, посланник, нет времени на пререкания и политесы. — Оборвал Павлантий начавшего было оправдываться александрийца, с треском опустив кубок на стол, от чего капли рубиновой жидкости упали на зелёное сукно. — Время позднее, говори, что привело тебя ко мне и побыстрее. Я устал.