Алексей Колентьев - Туман войны

Долгая жизнь дала Митридату власть над остатками технологий ушедшего на другой конец света народа Ура, о котором мало что известно вот уже более пяти веков. Мобильное и неуязвимое для большинства того, что состояло на вооружении армий Элисия, войско эвксинского деспота громило врагов с пугающей быстротой и эффективностью. Предок нынешнего императора — Селевк IХ, потерял весь флот, включая два новейших на тот момент авианосца и полторы тысячи танков и три тысячи отборной пехоты в попытке открыть военные действия против Митридата. И всё произошло за двое суток, имперские войска и корабли просто перестали существовать. Волны Торгайрского пролива, отделяющие Эвксин от материка просто расступились и весь имперский флот провалился в гигантскую воронку: вода, словно не выдержав веса многотонного груза, ушла из-под килей судов эскадры, в считанные мгновения сомкнувшись над головой почти сорока девяти тысяч человек. Никто так и не выплыл на поверхность, поскольку глубина пролива исчисляется тремяста тысячами метров в самом мелком месте. Больше никто не решался нападать на оставшегося в своих границах эксцентричного… Какими словами можно описать существо, живущее вечно и лишённое всех человеческих слабостей, кроме тщеславия? Богохульство так и просилось на язык, но Калистрат удержал себя и продолжил:

— Автарх Феоктист, предлагает тебе, Бессмертный царь, легитимность.

Вопреки ожиданиям александрийца, деспот не рассмеялся, а подбадривающим кивком головы, предложил послу говорить дальше:

— Александрия берёт на себя посреднические обязательства, во исполнение коих, ты станешь полноправным членом Совета олигархов Элисия, с правом равнозначного запрещающего голоса. Ты станешь равным среди… — Тут посол запнулся, но снова увидев разрешающий жест Бессмертного, продолжил, глотая окончание неудобной фразы — Более того: Олимпийская курия, признает твой божественный статус, в Пантеоне будет воздвигнуто изваяние.

После того, как александрийский посол закончил говорить в зале повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь работой сервоприводов боевой брони синтетов. Неожиданно, приготовившийся к любому развитию событий Калистрат, услышал негромкие хлопки и смех. Глянув в зеркальную поверхность плит пола. Он увидел. Что это царь смеётся и хлопает в ладоши:

— Правильно ли я понял предложения Феоктиста, раб? Ты говоришь, что твой хитроумный господин, сможет даровать мне власть, сравнимую по полномочиям с непримиримым Павлантием, моим извечным гонителем? И жрецы воскурят жертвы мне, как одному из олимпийцев?

В голосе Митридата не читалось недоверия. Скорее, возникало нехорошее чувство, что это существо и так знало, что хотел передать через своего посла Феоктист.

— Точно так, Бессмертный царь — Александриец распростёрся в глубоком поклоне, коснувшись лбом отполированной обсидиановой поверхности пола.

Митридат на мгновение замер, снова увеличив сходство с мраморной статуей. Теперь уже он ни единым движением он не выдавал своих эмоций и без того нечитаемых никакими методами, коим Калистрата как и всех представителей дипкорпуса обучали в «Янусе». Мгновения тянулись словно застывающая патока, заставляя внутренне содрогаться от ожидающей его судьбы человека. Будь его воля, близко бы он не подплыл к Эвксину! Ну почему, его жребий оказался так жесток? Сидел бы в тихом болотце консульской службы где-нибудь в Фивах, попивал тамошнее охлаждённое вино…

— Не терзайся страхом, раб — Громоподобно раскатился по залу голос царя, вновь ставшего похожим на свои изображения. Эвксинские «фарты», с голографическим изображением сидящего на троне Митридата были самой ходовой валютой на Элисии — Я не казню почтительных послов вроде тебя. Приходи завтра, на праздник Диониса, там я и дам тебе ответ.

Мгновенно возле распластанного на полу посланника, оказалось двое дюжих прислужников в синих камзолах, чьи лица были скрыты за масками чернёного серебра. Это были личные телохранители царя из числа смертных людей. Их набирали из числа наиболее отличившихся офицеров отдельного корпуса морской пехоты — «Посейдон», где служили только ветераны, прошедшие сквозь большие и малые войны, которые вёл их повелитель.

— Поводите посла до ворот, вручите ему триста солариев в знак нашего удовольствия его поведением и высказанным почтением. Не благодари меня, раб! Будь ты хоть менее вежлив, твоим уделом стала бы жаровня на моей кухне. Передай своему господину, что малейшая ложь с его стороны, обернётся для него лично и его города неисчислимыми бедами. Ступай.

Дождавшись, когда посла выведут, Митридат дал охране знак удалиться. Затем неспешно поднялся, пройдя в дальнюю часть зала, задрапированного тяжёлыми чёрного бархата портьерами. За ними открылась узкая, только-только по росту царя, потайная дверь в которую Митридат привычно скользнул, растворившись для сенсоров охранной системы дворца. Зная, что синтеты тоже захотят быть в курсе всех его дел, Бессмертный и не переходил в кибернетическую оболочку насовсем. Свои истинные мысли и дела, он открывал лишь двум доверенным советникам, чей необычный вид, мог бы напугать рядового жителя континента. Скоростная платформа, окружённая слабо мерцающим ореолом защитного силового поля, доставила царя на пять километров ниже уровня поверхности. Тут, в естественном лабиринте скального основания острова, располагалось истинное жилище Митридата. Три десятка комнат и ни какой охраны, только возведённая группой казнённых позже инженеров и строителей автономная система безопасности и жизнеобеспечения. Царь прошёл в изолированную комнату без окон с единственным ложем на невысоком постаменте и опустился в него. Глаза потускнели, тело дёрнулось и застыло…

Теперь у него было очень много глаз, он слышал и знал всё, что происходило в бункере и одновременно, не мог стронуться с места. Бронированный танк со множеством нитевидных световодов, опутывающих комок серого вещества парящего в питательном растворе. Вот каково было истинное лицо повелителя Эвксина. Механическая кукла синтетов осталась в надёжно экранированной каверне, в самом начале лабиринта истинного убежища Бессмертного.

— Мой грозный господин, спектакль который вы разыграли для александрийских шпионов, был выше всяческих похвал, мы с Дарнуром до сих пор под впечатлением.

Эти слова принадлежали странному существу, более всего похожего внешностью на рептилию, вставшую на задние лапы и отбросившую хвост. Плоская, треугольная голова его, чрезвычайно напоминала змеиную. И если бы не большие, ярко-голубые глаза, расположенные как у хищников и широкая полная немаленьких клыков пасть, существо вполне смогло бы походить на ящерицу. Но очертания тела, под мешковатой чёрной рясой с откинутым за спину клобуком капюшона, говорили о том, что существо вполне способно быстро двигаться на двух ногах.