Алексей Колентьев - Туман войны

Последняя фраза является традиционной формой окончания инструктажа, нечто вроде молитвы на удачу. Когда часто ходишь по краю, придаёшь большое значение мелочам, в частности, вот таким формальным обращениям. Когда, ещё курсантом, я поинтересовался у одного из инструкторов, а какой смысл в этих словах, если это чистой воды суеверие. Тот рассказал мне старый анекдот про раввина и отчаявшуюся Сару, где всё сводилось к формуле: «если не поможет, то уж точно не навредит».

Дав команду на построение, сам проверил собственную снарягу и как завершающий жест — навинтил глушитель на ствол своего АКМ. Выбор так и так был небольшой — пули для бесшумной стрельбы не отличаются особой надёжностью. Но по сравнению с тем же девятым миллиметром, это был выбор меньшего из двух зол. Просто теперь придётся стрелять одиночными, а строчить очередями только в самом крайнем случае. Цевьё и неподвижные части я тоже замотал тряпками, поскольку большую часть пути, предстояло проделать ползком, приникая к земле. На всякий случай прихватил одноразовый «граник», приторочив зелёный тубус «мухи» [112]слева за спиной. Выйдя вслед за Дугой, который шёл крайним, осмотрелся: ребята построились в походную колонну, направляющим встал Славка, следом за ним шли Вампир, Мурзилка и Дуга. По традиции размявшись и послушав шаг друг друга, двинулись по тропе к северному выходу из лагеря. Провожать нас никто не вышел, что в общем-то было даже хорошо. В лагере наверняка сидели агенты местной полиции или армейской разведки, поэтому выйти нужно было как можно тише, не привлекая внимания. Я встал в хвост колонны замыкающим. Как делал это уже не в первый раз, командир не часто ходит впереди, на боевых это большая редкость. Дорогу от лагеря к развилке троп Славка знал лучше всех. Поскольку именно он излазил тут всё со своими сапёрами и отлично знал местность на десяток километров вокруг.

— Мигель!..

Я оглянулся. Чертыхнувшись про себя последними словами: оборачиваться и тем более видеть бегущую от своего домика в нашу сторону Аниту, совершенно не хотелось. Девушка довольно быстро нас догнала, но группа продолжала мерным шагом удаляться в сторону сплошной стены деревьев и кустарника. На тропе остались только я и она. Со стороны мы, видимо, смотрелись как странная. Практически сказочная пара: лохматая зелёная фигура с уродливым, пучком травы вместо лица, двумя провалами вместо глаз и лёгкая стройная черноволосая девушка в белом льняном платье до колен. Анита вцепилась мне в плечи, словно тщась удержать, но руки её скользили по бесформенным нитяным нагромождениям костюма. Девушка опустила их вдоль туловища, в бессильной тоске глядя в прорези моей маски, словно тщилась уловить в моих глазах что-то.

— Ты уходишь… Симон поздно сказал, я бы вышла проводить…

— Не нужно всего этого, Аня — Уменьшительное русское имя непроизвольно сорвалось у меня с губ, но из-под маски прозвучало глухо, почти бесстрастно — То, что было между нами, больше не повторится. Вот, возьми.

Я залез в кармашек разгрузки, где держал всякие полезные мелочи и протянул медичке её серебряный медальон. Серебро тускло блеснуло, на моей затянутой в перчатку с обрезанными пальцами ладони, серебряный овал отчётливо выделялся. Но она закрыла мою ладонь своей и сжала своими не слабыми прохладными пальцами.

— Это будет хранить тебя там — Девушка кивнула в темнеющую чащу леса, где уже почти скрылись мои бойцы — Мне Святая Дева уже помогла, прощай Мигель. Не жалей ни о чём, ветер Судьбы свёл нас вместе, он же и разделяет вновь…

Неожиданно, порыв ветра налетел откуда-то с юга, растрепал девушке волосы и обдал меня волной нездешнего холода. Даже не поёжившись, Анита повернулась ко мне спиной и с гордо поднятой головой пошла прочь. Сожаление горьковатой волной окатило душу; будь всё иначе, Анита смогла бы стать тем, кем для меня всегда была Наташа — островком покоя и мира. Домом, в который всегда хочется прийти отовсюду, где бы ни находился. Сердце всегда привязано к домашнему очагу и к той, что ждёт, не гася свет в окне. Это не метафора: мама всегда оставляла свет на кухне гореть даже ночью, когда отец задерживался на службе, чтобы он знал — тебя ждут, о тебе помнят. Наташка узнала об этом именно от моей мамы и как поздно бы я не возвращался, в нашем окне всегда горел свет. Взяв автомат в правую руку и зацепив ремень за откинутый упор, чтобы не болтался, я быстро побежал вслед своим бойцам, гоня прочь посторонние мысли, впереди были почти целые сутки пути.

Эндерс удовлетворённо откинулся в кресле, наблюдая за тем как Альфа Два неторопливо шёл от одного распростёртого тела к другому, по необходимости просто наступая на шею недобитому бандиту. «Супер» самостоятельно принял решение и не потратил ни единого патрона зря: бой и так получился довольно напряжённым, бандиты Эль Гуарона отчаянно сопротивлялись, пару раз боец попадал под осколки оборонительных гранат, но телеметрия показывала, что броня выдержала близкие разрывы и боевые системы не повреждены. Но сам Гуарон отстреливался отчаянно, «супер» загнал бандитского главаря а его же собственную ловчую яму на окраине лагеря, где Эль Гуарон и корчился сейчас, проткнутый насквозь в четырёх местах заострёнными деревянными кольями вбитыми в дно ловушки и истекающий кровью. Шон в последний раз окинул взглядом мониторы, везде крутились одни и те же кадры: «Двойка» удалялся в чащу леса, оставив за собой семнадцать трупов. Из расположенного в небольшой долине бандитского лагеря никто не вышел живым. В отличие от своего собрата, устроившего настоящий фейерверк несколькими часами ранее в лагере «оборванцев», этот «супер» тихо сняв часовых, вошёл в палаточный лагерь и стреляя короткими очередями прошёлся по брезентовым шалашам. Но тут произошла накладка: в расположение вернулся дозор, видимо отправленный Гуароном в одну из дальних деревень. Увидев чужака и поняв, что в лагере просто идёт избиение их спящих товарищей, пятеро бандитов недолго думая открыли огонь из автоматов, попутно стремясь забросать незваного гостя гранатами. К счастью, всё окончилось почти сразу же: «супер» расправился с вновь прибывшими за считанные мгновения, но это дало возможность попытаться уйти самому Эль Гуарону. В сельве, даже днём не всегда можно разглядеть, что у тебя под ногами, тем более это практически не возможно в сумерках. Бандит попал в свою же собственную ловушку и теперь истекал кровью. В командный центр транслировались только доклады бойцов, звуки окружающей «суперов» обстановки в спикер-систему не выводились, поэтому бандит разевал рот в полном молчании.