Валерьев Валерьевич - Фаранг-1. Как я провёл лето.

Потому что он бы для них чужим.

'Вот блин, надо с Димой контакт наводить. А как? Витьку он уважает…'

Весь в растрёпанных чувствах, Гоша не заметил, как доковылял до знакомой полянки.

'Да и Катька меня не любит, чего уж там…'

— Стой.

Игорь остановился и поднял глаза. Прямо перед ним стоял Виктор.

— Слушай, Вить… — Гоша осёкся. В животе жидким азотом разливался жгучий холод. Сквозь него смотрели два абсолютно равнодушных глаза убийцы. Струхнувший Игорь звериным чутьём понял — сейчас его убьют. Вот просто так, возьмут — и убьют. Навсегда. Насовсем. Просто потому, что он сюда приехал. И никто его не спасёт. Не заступится.

Стоявший перед ним тощий верзила вытащил из-за пояса жуткий ржавый нож и молча, без единого звука, огромными прыжками понёсся на обделавшегося от ужаса Игоря.

— Не надо, не убивай, пожалуй-ста, пж…

Инфузория, лежавшая на песке лицом вниз, скулила таким тоненьким и тихим голоском, что Витькин нож, прорезав кожу у основания черепа жертвы, остановился. Человечек забился в судорогах и, задыхаясь от животного ужаса, простонал.

— Не. На. Да…

От Гоши несло страхом и испражениями. Витя стоял, прижав одним коленом к земле свою жертву, и тихо поражался тому факту, что этот здоровый дядька лежит и как баран блеет вместо того, чтобы бороться за свою жизнь.

— Игорь. Игорь. Ответь мне, напоследок, пожалуйста, — занемевшие от ярости щёки и губы едва шевелились и выговор у Вити получался странный, — я тебя СЕЙЧАС, сию секунду, УБИВАЮ, а ты не сопротивляешься. Почему?

Злость пропала. Осталось лишь холодное и отстранённое любопытство, как у исследователя, который препарирует ещё живую лягушку.

'Почему?'

— Потому что он — не ты.

Бегала Катя всегда отлично. Что в спортшколе, что на тренажёрах в дорогущем фитнесс клубе. Длиннющие ноги быстро донесли женщину до лагеря, но на поляну её банально не пустили мужики. Йилмаз, Олег, Дима и ещё трое незнакомых парней сидели на подстраховке в кустах, поигрывая дубинками, копьями и ножами и наблюдали за тем, как на полянку, вихляющей походкой и в глубокой задумчивости входит Гоша.

— А Витя?

— Тссс. Вон он…

Она УВИДЕЛА.

Её любимый НЕ БОЯЛСЯ. Он спокойно и холодно смотрел на свою… Катя задышала глубоко-глубоко… жертву и не боялся.

Он принял решение. Биться. И он был готов к любому результату. Голова у Екатерины пошла кругом. Её мужчина был готов драться за неё насмерть.

'За меня…'

Катя опёрлась на крепкую руку Сенсея и стала смотреть, как её мужчина бросился с ножом на эту тварь.

Как тварь завизжала и бросилась наутёк, а Виктор догнал его в три шага и в прыжке, страшным ударом коленом в спину, повалил Игоря на землю. Олег довольно цыкнул — его уроки не прошли даром, а Дима уважительно выдохнул.

— Зверь. Пипец. Щаззз зарежет…

— … почему?

— Потому что он — не ты.

Катя неотрывно смотрела в глаза любимого и не могла ими налюбоваться.

— Пусть живёт. Он уже никогда ничего нам не сделает. — Женщина сморщила носик. — Да и воняет от него… Игорь, Игорь! Посмотри на меня!

Катя дождалась, пока бывший муж повернёт в её сторону голову и подошла к Вите. Тот бросил нож и автоматом обнял её за талию.

— Игорь, помнишь регистрацию в аэропорту? Смотри сюда.

И решительным движением опустила Витькину ладонь на двадцать сантиметров ниже.

С отплытием в обратный путь фуражиры решили повременить. Один хрен поднялся сильный встречный ветер и упахиваться на вёслах, да ещё против течения, никому не хотелось. Да и лодку загрузили чемоданами так, что свободного места на ней не было. Мельников посмотрел на гнущиеся под ветром пальмы и дал команду устраиваться на ночь, тем более, что местный хозяин так и не дал вразумительного ответа — уходят они с ними или, всё-таки, пока остаются здесь.

Лодку вытащили на берег, как следует закрепили верёвками и, оставив её на попечение Игоря, мужики ушли в лагерь ныряльщиков. Мельников посмотрел на съёжившегося под холодным ветром Гошу и от всей души посоветовал.

— Смотри за ней внимательно. Чуть что — беги за нами. Витька тебя не тронет. Обещаю. А вообще, — Сенсей помолчал, — веди себя хорошо. Про Катерину забудь и на глаза Егорову не попадайся. О том, что здесь произошло — никто не узнает. Даю слово. Всё. Бди.

'Бздун!'

Историю строительства посёлка на Новой земле 'ныряльщики' выслушали молча. Трое ребят Мельникова тоже угрюмо помалкивали, слушая рассказ своего командира. Уж очень неприятная вырисовывалась картинка.

— … да… и что делать дальше я просто не знаю. Турки, прости Йилмаз, на казахов смотрят, как на людей второго сорта. И не скажешь, что те и те — тюрки. Прости, Жанна. Казахи вкалывать, как раньше, не желают. Если честно, то они вообще делать ничего не хотят. Немцы пока сидят тихо — слишком мало мужчин, но и они уже на нас недобро поглядывают. Слишком лихо наши парни их дамочек кроют. Да и работа, если честно, адова. У немцев бабёнка одна нашлась, что в Индии долго жила. Ботаник, типа. Так вот, она как-то определила по растениям, что здесь должен быть сезон дождей. Так что хижины мы, на всякий случай, на сваях ставим. А инструментов железных у нас — на всё про всё один твой меч. Сточили его нахрен. Почти. Да… Но с чемоданами ты всех, конечно, сильно порадуешь. Так что решил? Рабочие руки и надёжные люди позарез нужны.

Витька лежал, положив голову на колени любимой женщины, и размышлял, глядя на россыпь звёзд в небе. Ехать в этот муравейник он не хотел. Перспектива лезть в крысиные разборки и вкалывать на лесоповале и стройках ему не улыбалась.

'А Катю в джунгли на сбор урожая? Да ну нахрен!'

Примерно того же мнения придерживались и остальные. Медовый месяц у всех был в самом разгаре и только мальчишка откровенно скучал без ровесников.

— Жанна, ты пока постриги-побрей ребят, а мы с Димой прогуляемся по пляжу. Поговорим. Хорошо?

Мельников согласно кивнул. Егоров его понял очень хорошо и разговор без лишних ушей (Жанны и Йилмаза) был необходим.

Ум у Витьки был нараскоряку. Он всегда искренне считал себя интернационалистом и никогда не делил людей на плохих и хороших, исходя из цвета кожи или разреза глаз. Среди его друзей и приятелей были казахи, корейцы, немцы, ингуши, татары, евреи и ещё сто разных человек, включая такие экзотичные для Алма-Аты национальности, как якут и эстонец.

Но раз пошла такая пьянка…

Витька не заметил, как перешёл на жёсткий КОМАНДНЫЙ тон.

— Дима, делай всё что хочешь, но общину, ВСЮ общину сохрани. Идея с выборами — херня. Решай всё сам. Жёстко, но справедливо. Понял? Не дай придуркам развалить всё. Надо будет убивать — убивай. Делиться нам никак нельзя. Теперь, — Витька остановился по колено в воде, глядя на хвост самолёта, торчащий из воды, — не поедем мы в посёлок. Попробую металл ободрать, да и с передним багажным отсеком помараковать надо.