Леонид Алёхин - Сердце Чёрного Льда [С иллюстрациями]

— Что ж вы огонек не разожжете? — кивнул он на жаровню с пыточным инструментом. — Холодно у вас.

Алан не отвечал. Холода он не чувствовал, кроме того, что навсегда поселился в его груди. Бывший Мастер Недр рассматривал каторжанина, подмечая важные детали. Немолод, лысоват. Угольная пыль каптерки въелась в кожу, не отмоешь. Чтобы клейма на щеках и следы от пережитой оспы не так сильно бросались в глаза, отращивает бороду. Сложения хилого, не боец. Ватник болтается на узких плечах, грудь под черным фартуком впалая. Левой рукой нервно перебирает четки. Не все ногти на месте, постарались дознаватели.

Под пристальным взглядом Атмоса каторжник растерял часть напускной бравады, насупился.

— Чего смотришь сычом? — спросил он. — Надо что?

— Как тебя зовут?

— Шавером кличут. Еще Мухой. А ты кто таков?

Алан пропустил вопрос мимо ушей.

— За что тебя клеймили, Шавер?

Каторжник покосился на Следопытов, стоящих по сторонам. Решил не зарекаться.

— Первый раз, — он поднес ладонь к правой щеке. — В Хамоне, еще школяром. Подрался с королевским вербовщиком, который меня обрить хотел. Тогда как раз Соляная Война затевалась, так что впаяли мне по полной. Уклонение от воинского долга, подрывные настроения, порочащие корону высказывания. В общем, пятнарик. Вышел по амнистии, ненадолго. Загремел опять по политической, уже без клейма. А второй раз с железом поцеловался в Самане, — Шавер продемонстрировал багряный отпечаток на левой щеке. — Стоял с шахтерами перед Домом Управителей, требовал народовластия и отмены ремесленных податей. Пошел как один из зачинщиков. Такие дела, дядя.

— Ты знаешь, кому обязан своим освобождением?

Шавер пожал плечами:

— «Обязан» плохое слово, дядя. Я же не просил меня освобождать? Не просил. С чего мне быть обязанным? — Он хитро посмотрел на Атмоса. — Если тебе нужно удружить, слово там какое пустить между братьев — ты не стесняйся, говори. Я же не вчера из мамы вылез, все понимаю. Я тебе удружу, ты меня уважишь. А то разговор у нас получается, как у кума на дознанке. «Кто такой», «где клеймили»…

— Видел ли ты во главе штурма однорукого человека? Его зовут Юрис.

— Да кто же Колодного Короля не знает, дядя? Со мной в одной камере мужичок сидел, он Юрисову дракону на груди двенадцатую голову колол. Так что мы, считай, с Юрисом одну баланду хлебали. Только вот не думал, что Юрис в бунтовщики подастся. Он же вор коронованный, ему политические расклады не в масть.

— Юрис прямой потомок Исчезнувшего Короля, — отчеканил Атмос.

Шавер открыл рот, чтобы возразить, дескать, не было у Короля детей, об этом каждый знает. Соверши он такую глупость, Алан даже не стал бы тратить на него Лед. Кивнул бы Следопытам, тело бросили бы в одну из пустующих камер.

Шавер прожевал возражения.

— Во-о-от как, — протянул он. — Получается, четыреста лет истинные наследники Озерного Трона вынуждены были скрываться, пока Хамоном распоряжались узурпаторы. За Юрисом охотились с детства, он даже с рукой расстался и попал на каторгу. Там он нашел друзей и единомышленников, которые помогли ему освободиться и заявить свое кровное право на трон и корону.

— Верно понимаешь, — кивнул Алан Атмос.

— А то, — подмигнул Шавер. Он постучал пальцем по лысой макушке. — Идейки всякие у меня давно роятся. Читал я по молодости немало: философов-толоситов, запрещенных народовольцев, «Кровь и хлеб» Стевана Речи, «Свободу» Каспина. За такие книги сегодня могут сослать без ноздрей на солеварни, а я помню, как их в школе проходили. Волчьи настали времена, дядя. Пора, чудится мне, пустить кровь хамонской парчовой гниде.

— За кровью дело не станет.

— Вот и я думаю. А пока до крови дело дойдет, будь ласков, распорядись, чтобы меня дымком подогрели, только не чингой местной, терпеть ее мочи нет. Пусть у стражей возьмут табачку привозного, им по разнарядке был положен. Выпить бы еще не худо и пожрать.

— Иди и расскажи людям о новом Короле, — приказал Атмос. — Я позабочусь, чтобы твою помощь не забыли.

Шавер собирался возразить, но один из Следопытов положил ему на плечо ледяную руку.

— Уведите его, — сказал Алан. — Позовите ко мне Мая Сургу.

Май расстелил на столе карту Парома и окрестностей. Его разведчики расставили пометки — разноцветные кружки, стрелочки и линии.

— Город строили с умом, — сказал Май. — С севера его обороняет тайга, с юга река, Сплавица. С востока к Парому вплотную пристроена усадьба Окол-Вериги, старые, надежные укрепления с траншеями и казематами. В свое время бары об усадьбу разбились, не осилили.

— Остается западное направление, верно?

— Верно-то оно верно, — Май Сурга достал нож с костяной рукояткой, повел острием вдоль дороги, соединявшей Грань, Хлад, Остроги и Паром. — Только вот здесь, перед городскими воротами, нас и встретят. Скрытно подойти не удастся, дорога просматривается на версту, тайгой к городу не выйти, повсюду ямы и засеки. В Пароме полная баталия пушкарей — двенадцать полевых стволов, не считая мелочи. В Пароме стрельцы, латники и дружина Окол-Вериги с самим Медведем. Даже до рукопашной не дойдет, положат нас на подходе.

Следопыт вонзил нож в карту.

— Вот здесь они станут, — второй нож он воткнул на палец от первого. — Вот сюда, не дальше, мы дойдем. Потом залп прямой наводкой, а с уцелевшими позабавятся дружинники. Считая даже весь народ Острогов, людей для штурма у нас слишком мало. Вот мое слово.

Алан кивнул.

— Послушаем теперь слово Хозяев, — сказал он.

Северное утро рисовало таежное еловое воинство — черной тушью на бледной подкладке неба. В хрустких изломах ветвей сидели нахохлившиеся совы, жмурили буркалы. Даже бледный, бессильный свет был для них нестерпим.

Хозяевам Черного Льда он тоже был не в радость Едва заметный круг солнца в небесах давил на их исполинские плечи, пригибал Хозяев к земле. Они опирались на кристаллические мечи, словно нуждались в поддержке, в подпорке.

«Наши доспехи защищают нас от лучей вашей звезды. Но мы все равно теряем силы. Излагай свое дело быстрей».

Алан стоял в центре треугольника, образованного Хозяевами. Он обменивался с ними мыслями быстрее и понятней, чем словами.

«Вы обещали мне армию для похода на юг, — мысленно говорил он. — Она нужна мне сейчас».

Перед его внутренним взором появился Акмеон с высоты птичьего полета. Мелькнула тайга, воды Сплавицы, которым не дают замерзнуть горячие подземные ключи, Паром, мощенная каторжным трудом дорога на Толос. Между припорошенных вулканическим пеплом холмов он увидел развалины древнего города. Почерневшие разбитые колонны торчали из земли скрюченными пальцами.

«Твоя армия ждет тебя здесь».