Алекс Орлов - Шварцкау

Ну еще десяток девок с голыми сиськами, ну еще один световой эффект, вспышка, салют. И все? Но когда появилась Мадлен Торш, ему не потребовалось ничьей подсказки.

Задние ряды были повыше, и они увидели звезду раньше. Вилли показалось, будто откуда-то сверху, позади него, сорвалась лавина, которая усиливалась с каждой секундой и грозила снести все на своем пути.

Люди кричали, топали ногами, визжали и бились в истерике. Музыканты замолчали, и на мгновение все звуки исчезли, когда Мадлен, раскинув руки, застыла на краю сцены.

Боясь взглянуть на нее — вот так сразу, Вилли посмотрел на свой ряд и увидел, как взметнулись десятки театральных биноклей, а придурок с морским свалился в обморок.

— Это она, Вилли! — заблеял подтаявший Липцик и так долбанул Бонса локтем в бок, что у того заныли ребра.

— Это она, Вилли, она! — кричал он, а Вилли кивал и все боялся поднять глаза. Его похолодевшие ноги, его вибрирующий позвоночник и онемевший копчик говорили о том, что он пропал — пропал, еще даже не взглянув на нее, и Вилли медлил, сколько мог, и выпрямился, лишь когда Мадлен умчалась за кулисы, а новый номер начала обычная с виду солистка.

— Она прекрасна, Вилли! Она прекрасна! Разве ты этого не понял? — вопил Липцик и вместе с ним вся многотысячная публика. А Вилли ничего не отрицал и лишь глупо улыбался, когда Мадлен, ослепленная дюжиной прожекторов, проносилась по сцене и исчезала, экономя эмоции зрителей и давая им, вновь и вновь, возможность ощутить счастье.

Ее воздействие на людей было необъяснимо. Как ни старался Вилли, он не смог составить цельный образ Мадлен. Он помнил стройные ноги, в другой раз заметил грудь, и еще один раз сверкнули глаза. А потом руки, бедра и снова — грудь! О Мадлен!

После окончания шоу Вилли выходил из зала как будто оглушенный. Он глупо улыбался и даже отвечал на какие-то вопросы Липцика, но в общем чувствовал себя ватным мешком.

— Она должна быть моей, Берни… — промямлил он, когда они оказались возле своей машины.

— Что? — не понял приятель.

— Она должна быть моей, деньги у меня есть…

— Ты хочешь сказать, что готов отдать за свидание с Мадлен четыре тысячи ливров? — спросил Липцик.

— Да, именно это я и хочу сказать, — ответил Бонс, глядя в асфальт и глупо улыбаясь.

— И нам сейчас нужно ехать к ее отелю? — снова спросил Липцик. Он не в первый раз посещал шоу Мадлен Торш и знал, какие видения случались у тех, кто был накрыт волной ее сексуального порабощения.

Липцик и сам с трудом выбирался из этой волны.

— Я хочу эту женщину, Берни, сколько бы это ни стоило.

— Ну ладно, если наличные при тебе…

— Они при мне.

— Садись и едем к отелю «Империал». Именно там Мадлен останавливается со всем своим кордебалетом и прислугой.

— Поедем, — кивнул Бонс и забрался в машину.

— Слушай, ты действительно собираешься профукать четыре тысячи ливров? — не унимался Липцик, выводя машину на проезжую часть.

— Включи фары, что ли…

— Я включил подфарники. Так ты действительно решился?

— Я думаю не о деньгах, Берни, мне нужна эта женщина.

— М-да, — после некоторой паузы произнес Липцик. — Жаль, что у меня нет таких денег.

— Не жаль, а странно. У тебя почти такое же жалованье…

— Жалованье такое, да вот привычки другие. — Липцик вздохнул и прибавил газу, встраиваясь в транспортный поток. — Привычки, Вилли. У тебя на уме только служба, а у других полно других интересов.

До отеля ехали молча. Липцик завидовал Бонсу, а тот пытался разобраться в своих ощущениях. С чего он решился на такой поступок, ведь он ее толком даже не разглядел?

Нет, ощущения были теми же, что и на представлении — она была нужна ему. Женщина, которая сводила всех с ума, ее чары повергали мужчин на пол — он сам это видел. На его глазах падали в обморок, не только тот извращенец с морским биноклем, но и солидный господин при бабочке, а еще разносчик конфет, который наверняка видел шоу не один раз. Или он каждый день так падает?

На небольшой выбоине качнулись фонари и бегущие по тротуарам люди. Бонс снова увидел песчаный склон, разбросанные по нему заросли и оставленные опорами роботов следы. Следы «грея» были вытянутыми, с засечками, как на рашпиле, а «таргар» оставлял круглые следы с широкими поперечными засечками. Этих мерзавцев можно было вычислить легче, если бы там везде был голый песок, но местами густая плотная травка образовывала целые лужайки, там было не до следопытства, тем более что с соседнего склона за этой беготней следили еще два «гасса» тардионов.

Стоило кому-то из арконов застояться, разбирая следы, и те бы не упустили такой возможности.

Скрипнули тормоза, и Бонс едва не ударился о лобовое стекло.

— Что такое? — спросил он удивленно.

— Приехали, — сухо ответил Липцик. Его зависть достигла наивысшего накала и жгла изнутри.

«Успокойся, Берни, — сказал он себе. — Ты сам виноват, что постоянно просаживаешь деньги на всякую ерунду. Да, Бонс тупой, да, он служака, да, он смелый… И потому заслуживает того, чтобы потратить деньги так, как считает нужным. А ты ему в этом поможешь, потому что ты его боевой товарищ».

— Боевой товарищ… — пробормотал Липцик вслух. Самонастройка ему немного помогла. Не так чтобы он прямо возлюбил Вилли Бонса, но настроение стало уже не таким, когда хотелось крикнуть: а пошел ты в задницу, скотина!

Нет, совершенно нейтральное состояние.

— Ну вот, Вилли, мы и приехали, — сказал он и улыбнулся.

— И что теперь?

— Теперь будем ждать, когда вон туда — к подъезду — подкатит лимузин.

— В лимузине будет Мадлен?

— Да, там будет Мадлен, пара каких-нибудь коллег-подружек, чтобы распить бутылочку ликера, далее — ее стилист-парикмахер, а также Леон — телохранитель, распорядитель, секретарь или кто он там еще.

— Леон?

— Леон.

— Это кличка или имя?

— Понятия не имею. Это такой здоровый черный парень в цилиндре.

Они помолчали пару минут, а потом Бонс спросил:

— А что ты думаешь по поводу эффективности ихтиоформов?

Липцик уставился на приятеля с ухмылкой, подозревая подвох, но тот бы совершенно серьезен.

— Ты не шутишь? — на всякий случай спросил Липцик.

— Нет. А в чем здесь шутка? — не понял Бонс.

— Просто показалось… — пожал плечами Липцик. — А про ихтиоформы скажу — сыроватая поделка. Бросаются на тардионов везде, где их увидят, а ведь их заявляли как диверсионно-разведывательный комплекс.

— Вот и я о том.

На небольшую площадь выехал длинный автомобиль, и Липцик оживился.

— Это они, Вилли!

— Да?

— Точно! Смотри какой лимузин! Это ее любимый цвет — голубое серебро!

— Ты-то откуда знаешь?

— Я же говорил тебе — мне не хватило денег…