Андрей Вербицкий - Хроники Зареченска-2

Барон резко остановился и посмотрел тяжелым взглядом на людей, ожидающих его распоряжений: начальника личной охраны — капитана Постриганова, Верховного Мага — Коромыслова и командира гарнизона Курятинской, а заодно военного советника — подполковника Селиванова.

— И что, мать вашу, посоветуете делать!!! — сорвался на крик Дробыш.

— Не ты ли, уважаемый Петр Васильевич, убеждал меня, не далее как вчера, что нам никто не сможет противостоять?! И уж тем более, местные дикари! Не ты ли говорил, что твои ученики впереди планеты всей?! — барон так посмотрел на Коромыслова, что тридцатипятилетний мужчина невольно вздрогнул. — Вот пойди туда и докажи мне это на деле, а не на словах!!! — Дробыш ткнул пальцем в окно.

— Мои люди сильнее, но нас здесь всего пятеро, а у врага как минимум в четыре раза больше обладающих Силой, — начал оправдываться Верховный Маг.

— Так сделай так, чтобы их стало меньше! — чуть спокойнее, но все еще грозно, сказал барон. — Согласовывай действия с капитанами дружины, и чтобы без этих отговорок и стенаний.

Коромыслов поклонился и недовольно засопел.

— Что слышно от остальных гарнизонов? — обратился к Селиванову Дробыш и устало опустился в кресло. Никому сесть он так и не предложил.

— В слободе Каменной держатся крепко. В ней второй по силе гарнизон, усиленный магами многоуважаемого Петра Васильевича. Там, как известно, находится основная часть складов с товарами и продовольствием. Поэтому потерять Каменную мы не можем себе позволить. Остальным приходится хуже. Даже учитывая всех поставленных в строй, то каждый населенный пункт защищают не больше сотни дружинников и ополченцев, и всего по одному магу. Солдаты просто не успевают реагировать вовремя на удары противника. Дикари постоянно маневрируют и используют какое-то маскировочное поле, позволяющее подбираться на расстояние выстрела и снимать неосторожных бойцов. При обнаружении стрелков, огонь открывается немедленно, однако силовое поле позволяет большинству ретироваться за пределы досягаемости. Не стоит забывать, что противник каким-то образом воздействует на психику солдат, вызывая безотчетный страх. Но с этим вопросом к уважаемому Верховному Магу. Он у нас дока по этим делам. — Селиванов иронично улыбнулся Коромыслову и продолжил. — На данный момент общие потери составляют порядка ста сорока убитыми и раненными. И это всего за несколько часов!

Полагаю, что ночью противник предпримет штурм части населенных пунктов. Боюсь, к завтрашнему утру большинство деревень падет, и мы ничего сделать, пока сами находимся в осаде, не можем. Прошу обратить внимание, что при таком темпе боевых действий боеприпасы расходуются быстро, и даже если штурмов не будет, то через неделю дружинникам просто нечем будет защитить себя и крестьян. Я предлагаю совершить вылазку. Сейчас у меня под ружьем двести восемьдесят дружинников, и это без ополченцев, плюс ваша охрана и маги. Мы сможем, если не разгромить дикарей, то хотя бы потрепать и позволить части подразделений прорваться к Каменной, чтобы снять со слободы осаду. По моим данным противников там не больше сотни, — Селиванов замолчал.

— Ну, а ты что думаешь? — Обратился к начальнику своей охраны Дробыш.

Капитан Постриганов, несмотря на то, что выглядел эдаким перекаченным бугаем с зачатками интеллекта, на самом деле являлся умным и хитрым человеком. Будь иначе, не занимал бы свой пост. Правда, иногда он жалел, что связался с Дробышем. Его удерживало одно — власть. За хорошую службу ему обещали, со временем, отдать одну из деревень. Вот капитан и ждал наступления «эры феодализма».

Капитан заговорил отрывисто, точно гвозди в крышку гроба заколачивал:

— Нужно запросить помощи у Быстрицкого. Если он выдвинет на позиции «гвоздики», то после артподготовки можно смело идти на прорыв. А так…. Считаю, перспектив нет. Нас просто сметут слитным залпом лучники, еще до того как мы сможем ослабить их силовую защиту.

Барон после всего сказанного пасмурнел. Он облокотился на столешницу и устало произнес:

— Буду думать. А теперь…. Пошли вон.

Когда все вышли, Дробыш выдвинул нижний ящик стола и достал недопитую бутылку армянского коньяка и рюмку. Плеснул янтарную жидкость и поднес ее ко рту. В этот момент раздался близкий взрыв, стекла задрожали, барон от неожиданности дернулся и выплеснул половину налитого коньяка себе на брюки. Он несколько секунд наблюдал, как пятно увеличивается в размерах, а потом выругался и с силой швырнул рюмку в стену. Мелкие осколки посыпались на пол.

Разноцветный поток пронизывал все естество и порождал боль в каждой частице организма. В сознании пульсировало единственное желание — покинуть тело, вдруг ставшее клеткой заполненной болью. Кроме ярких всполохов и гудения потока ничего не было видно и слышно. Но вот. Где-то в глубине, там, где рождаются чувства, проявилась маленькая голубая искорка. Она медленно разрасталась, отвлекая на себя внимание потока. Вмешательство искорки позволило боли немного утихнуть, и тогда родились мысли: «Где я? Кто я?»

Поток ослабел настолько, что стало возможно осмотреться и попытаться понять окружающее пространство.

Оно было серым и повсюду, до бесконечности, его пронизывали жгуты энергии во всех направлениях. Эта безмерность давила, порождая безысходность. По воздействию ее можно сравнить с недавней болью. Сознание определило это новое чувство и дало ему название — страх.

Рядом послышался звонкий смех. Он заглушил другие звуки, отодвинул разноцветные зарницы и страх, от того, что называется — Я.

— Хи-хи-хи-хи, — продолжала насмехаться искра. Нет уже не искра. Маленькое голубое пламя кружилось в танце перед взором.

— Ты кто?

Танцующее пламя не ответило. Оно схватило нежданного гостя этой бесконечности и, продолжая смеяться, бросило куда-то вниз.

Александр открыл глаза, и первое что узрел обклеенный светло-зелеными обоями потолок. От времени они потемнели, а в некоторых местах абстрактный рисунок смазался от влаги. Бер непонимающе заморгал и повернул голову. Рядом с кроватью, на которой он лежал, сидел Михаил Карпов. Глаза закрыты, руки Миша держал над его телом и медленно водил ими, совершая манипуляции с энергетикой. Александр чувствовал покалывание внутри от воздействия Карпова и вместе с тем не ощущал себя больным или раненным. Это он ему и сказал.

От неожиданности Карпов подскочил на стуле и не веряще уставился на командира и учителя.

— Ты что здесь делаешь? Ты должен быть в пятом форте. И почему я здесь? Там же ишхиды нападают! — Бер сел. Взглядом поискал ботинки, а когда нашел начал быстро обуваться. Чувствовал он себя прекрасно. Сила бурлила, и ему не терпелось ринуться в бой.