Грэм Макнилл - Механикум

— Принцепс Шарак запрашивает инструкции, — доложил Кайпер. — «Аркадия Фортис» просит разрешения открыть огонь.

— «Вульпус Рекс» и «Аструс Люкс» заняли позиции с флангов, — добавил Пал.

— Передай им, чтобы оставались на своих позициях! — крикнул Кавалерио. Биение его сердца отдавалось в груди оглушительной пулеметной очередью. — И никто не должен открывать огонь без моего приказа. Втолкуй им это, Кайпер, особенно последнюю часть.

— Слушаюсь, мой принцепс.

Кавалерио чувствовал, как ситуация ускользает из-под контроля, он с трудом дышал, а пламя сердца его верной машины выплескивалось в мозг, словно кровь из порванной артерии.

Перед глазами все расплывалось, и края мультисвязи дрожали, как изображение плохо настроенного пиктера.

«Викторикс Магна» было плохо, очень плохо, и Кавалерио понимал, что должен как можно скорее покончить с этим неестественным противостоянием.

Но как это сделать, не открыв стрельбу, которая уничтожит их всех…

Принцепс Касим с трудом удерживал контроль над «Рапторией». Агрессивное, злобное существо жаждало крови и посылало в его мозг призывающие к жестокости мысли. Воинственное сердце почуяло присутствие врага, уловило жар его металлического корпуса. Машина требовала убийства.

Касим опустил взгляд на золотой медальон и сосредоточился на правилах, внедренных в его сознание магосами Легио Темпестус еще до того, как он приступил к службе. Каждый новый бой надлежало начинать, не оглядываясь на воспоминания о прошлом сражении, и потому оставшиеся от предыдущих схваток обрывки информации были удалены из памяти периферийных устройств, вживленных в лобные доли мозга каждого члена экипажа, но полностью изгнать терпкий привкус боя было невозможно.

И ни одна машина никогда не забывала горячего металлического запаха войны.

Касим чувствовал, как рулевой старается удержать «Рапторию» от агрессивных движений, и в ритмичном реве ее реактора слышал жажду боя.

«Раптория» хотела драться, и он, черт побери, тоже.

Принцепс Кавалерио не открывал огонь, и им всем приходилось сдерживать свои порывы, но как горько было видеть машины Легио Мортис, открыто попирающие честь Темпестус! Позволять им безнаказанно творить подобное бесчинство было горьким и тяжким испытанием, и Касим ощущал в своем мозгу нараставшую ярость «Раптории», что в будущем грозило жесточайшей головной болью.

— Включить питание орудий, — приказал он, пытаясь смягчить гнев машины. — Снять с предохранителей и переключить управление артиллерией на меня.

Взяв контроль над орудиями в свои руки, он мог быть уверен, что воинственное сердце «Раптории» не сможет изменить заложенную в головы сервиторов программу и заставить их открыть огонь.

Касим не мог допустить, чтобы машина вырвалась из-под его контроля, но если уж им суждено будет вступить в бой, то в полной готовности.

— Почему же Повелитель Бурь не открывает огонь? — недоумевал модерат Ворич.

— А ты так торопишься умереть? — спросил его Касим. — Стоит нам ослабить контроль над машиной, и это непременно произойдет.

Несмотря на резкий ответ, Касим и сам задавался тем же вопросом. Мортис уже перешли Линию Бури, и Кавалерио имел полное право открыть огонь. Но как бы яростно ни билось его сердце, Касим понимал, что шансы на победу ничтожно малы.

Через мультисвязь он видел, как решительно стоит на пути гигантского «Императора» «Викторикс Магна». Несмотря на то что рядом с ним встали «Аркадия Фортис» и «Металлус Кебрения», все три титана на фоне вражеской машины казались ничтожно маленькими.

— Повелитель Бурь, что же ты задумал? — прошептал Касим.

«Император» занимал весь экран мультисвязи, словно разгневанный бог войны, готовый уничтожить всех вокруг.

Еще несколько шагов — и он подойдет вплотную.

В командирской рубке «Металлус Кебрения» принцепс Шарак задавал себе тот же вопрос, что и Касим. Модерат Баннан вел отсчет увеличивающейся дистанции, пройденной «Аквила Игнис» по территории Легио Темпестус.

Увеличив угол обзора мультисвязи, он посмотрел на гордо стоящий рядом «Викторикс Магна». Из вентиляционных каналов вырывались струи отработанных газов и капли охлаждающей жидкости. Даже без дополнительных сведений было ясно, что почтенная машина держится из последних сил.

— Ну, Индий, — прошептал Шарак. — Поддержи ее еще немного.

Он увеличил дальность и посмотрел на хрупкие силуэты «Вульпус Рекс» и «Раптории», маячившие сбоку и позади приближающегося титана, словно волки-загонщики, преследующие оленя. Эти азартные охотники уже подали питание на орудия и были готовы к стрельбе.

Земля дрожала не переставая, и вибрация ощущалась в каждом узле машинного корпуса. Инерционные амортизаторы могли компенсировать большую часть колебаний, воздействующих на титан, но полностью погасить дрожь, вызываемую столь могучим противником, им не хватало мощности.

Шарак посмотрел вниз, на далекую поверхность, и его охватила жалость при виде тесных рядов скитариев, выстроившихся у конусообразных ног его машины. Смотреть на «Императора» из рубки «Владыки войны» было достаточно страшно, но стоять перед ним без пустотной защиты и брони…

Вот это настоящая отвага.

— Какова дистанция до цели? — спросил он, стараясь сохранить спокойный тон.

Вопрос был явно излишним. Он и сам видел, что до «Императора», согласно показаниям мультисвязи, осталось не больше трехсот метров. По всем обычным меркам это было равносильно стрельбе в упор, а в данной ситуации дистанция была недопустимо короткой. Шарак уже слышал скрежет и скрип генераторов пустотной защиты, менявших частоту в зависимости от расстояния.

— Двести пятьдесят метров, мой принцепс, — ответил ему Баннан.

Шарак бросил взгляд влево.

«Викторикс Магна» непреклонно и неподвижно стоял на пути «Императора». Шарак испытывал восторг перед решимостью Повелителя Бурь, но в то же время был разочарован его бездействием. Напряженность в рубке «Металлус Кебрения» становилась невыносимой.

И вдруг на вокс-канале раздался оглушительный визг, возникли продолжительные тирады искаженного бинарного кода, похожие на гортанный смех. Шарак вздрогнул, а его сенсорий не удержался от крика.

— Во имя Омниссии, что же это такое?! — воскликнул Баннан и сдернул с головы вокс-наушник.

Шарак выключил звук, но тотчас услышал гулкие отголоски издевательского хохота, отразившегося от крутых склонов Аскрийской горы.

«Император» опустил руки-орудия, и все громкоговорители, сирены и аугмиттеры на высоченных мачтах и бастионах презрительно загудели. Этот невероятный шум транслировался еще и по всем каналам связи на всех частотах.