Александр Афанасьев - Время героев (СИ)

И птица… нерусская, что-то тоскливо кричащая над неубранным хлебным полем.

— Тоскует… — сказал кто-то из казаков, провожая е взглядом.

Конь урядника, старшего патруля, умнейший, выезженный Демон внезапно остановился и уставился куда-то в поле, нервно перебирая ногами на месте.

— Стой! — подал команду урядник.

Казаки моментально развернулись боевым порядком, прикрывая сектора огня. Им предлагали пересесть на внедорожники, проблем с этим не было — но они упорно отказывались. Внедорожник — его покупать надо — надо, ремонтировать надо — надо, бензин надо — опять надо. Не напасешься, в общем. А конь — он и пропитаться себе летом найдет, и ремонтировать его не надо, если с умом ездить, от кобылы тебе и жеребята будут. Одна выгода, понимаешь. Не говоря уж о том, что такие кони, как Демон, везут тебя, снаряги килограммов шестьдесят — семьдесят и умные как служебно-розыскная собака — все неладное чуют и о том тебе знак дадут.

Урядник склонился к уху коня, похлопал его по лоснящейся шее.

— Что, Демон? — спросил он.

Конь фыркнул и промотал головой. У коня и его хозяина был собственный, особый, непонятный посторонним язык. Так конь дал знать хозяину, что в поле чужой.

— Быстрицкий, Гуров — у лошадей! Остальным спешиться, дистанция двадцать метров, начать прочесывание. Гуров, сообщи куренному — здесь неладно.

— Есть!

Защелкали автоматные предохранители, места здесь были неспокойные, поэтому казаки, выходя на патрулирование, всегда досылали патрон в патронник.

Группа казаков редкой цепью выстроилась у дороги, у кромки поля. Собственно говоря, никто не ожидал особо плохого — наверняка контрабандисты с опиумом, каким-то образом прошедшие демилитаризованную зону. Но могло быть всякое.

— Смотреть под ноги. Перекличка каждые две минуты. Пошли.

С шорохом расступилась перед казаками спело-желтая гладь поля…

— Нашел!

Урядник резко повернулся на крик казака.

— Что?

Казак Пахомов с ликующим видом поднял из желтого моря драный, старый сапог.

— Сапог, господин урядник.

Урядник погрозил кулаком.

— Вот я тебя нагайкой, враз дурковать отучишься!

Над полем быстрыми, порскающими из под ног птицами летела перекличка казаков.

— Михеев!

— Воротынцев!

— Скрипников!

Михеев, который с утра тоже был каким-то не по чину веселым, видно, к розгам, шедший на левом фланге у урядника, решил "разбавить тишину".

— Господин урядник! А правда, что тут ниндзя водятся?

— Какие такие низзя?

— Да ниндзя, господин урядник. Эти… японские самураи в черном. По ночам шастают.

— Тьфу, пропасть. Это кто тебе сказал?

— Да Бакаев надысь гутарил.

— Бакаев… Бакаев бы еще больше гяолана [43] Китайский рисовый самогон. пил, так ему не то что самураи в черном, ему бы слоны в розовом померещились, прости…

Михеев не сразу понял, что что-то неладно. Только через пару секунд он осознал, что фраза не закончена, повернулся — и не увидел своего урядника.

— Владимир Павлович! — не нашел ничего лучшего, как позвать его он.

Что-то черное пружиной взметнулось из ржи, оттуда, где он только что прошел, по горлу резанула удавка. Одновременно неизвестный каким-то совершенно безумным ударом ногой сумел выбить из автомата магазин. Михеев попытался ударить назад локтем — но сильный, костяной удар в затылок моментально выбил из казака сознание.

— Э, смотри!

Быстрицкий, сошедший с коня, чтобы дать ему отдохнуть, вдруг увидел, что троих казаков, отошедших от края полевой дороги метров на сто, уже нет, а еще трое с кем-то сражаются, и похоже, что безуспешно.

— Гур, огонь!

Ответа не последовало. Забеспокоились кони, Быстрицкий повернулся, потеряв секунду, и увидел — что пулеметчик навзничь лежит в дорожной пыли, оружия рядом с ним нет. Он вскинул винтовку, чтобы хоть чем-то помочь тем, кто безнадежно боролся в поле, да хоть просто выстрелом сигнал подать — и тут что-то ударило его в шею. В следующее мгновение он упал, не в силах пошевелить даже пальцем, чтобы нажать на спусковой крючок. Пока что он был в сознании — и с удивлением и ужасом видел, как к нему приближается человек, вида такого, словно он встал из земли, из жирной черной земли, которая так хорошо родит картошку и пшеницу. Он был в грязи с головы до ног, блестели только глаза, в руках у него было что-то вроде трости. Потом он перестал видеть и это…

Сикорский — пятьдесят девять, квадратный, уродливый, с двумя винтами один над другим и торчащими из десантного отсека стволами скорострельных пулеметов, приземлился прямо посреди дороги, до полусмерти напугав лошадей — они бросились бы опрометью от этой страшной черной летающей машины, если бы не путы на ногах и не крепкая рука, которая держала их. Чуть в сторонке лежали и сидели связанные казаки, у тех, кто их охранял, было оружие казаков.

Из десантного отсека вертолета выпрыгнули двое — седой, среднего роста, с черными, без единого проблеска седины короткими офицерскими усами русский, и кореец, низенький, щуплый, с виду ничего из себя не представляющий — но крепкий, как стальной трос.

Четверо — все как на подбор роста среднего и чуть выше среднего, одетые в простые черные костюмы, наподобие тренировочных, черные сапоги с мягкими подошвами, с масками на головах — моментально выстроились, отдали честь. Потом один сделал уставные "два шага вперед".

— Господин старший инструктор, задание выполнено, потерь в группе нет! Доложил гардемарин Островский!

Инструктор покачал головой.

— Задание ни хрена не выполнено! Они успели сообщить в штаб, перед тем, как вы их взяли. Вы привлекли их внимание и провалились! Теперь — в штабе ждут доклада, если его не будет — поднимется тревога!

Гардемарин отчаянно посмотрел на инструктора.

— Но господин старший инструктор, весь патруль захвачен живым. Мы можем заставить…

— Ты дурак! Дурак! Японцы, с которыми вам придется иметь дело — их не заставишь! Ты будешь отрезать им пальцы один за другим — а они будут смеяться тебе в лицо и говорить — да здравствует Император! Они не боятся смерти, для них бесчестие страшнее смерти! Ты должен был найти способ, как снять патруль еще на дороге! Ты провалил задание!

— Так точно!

— Ты провалил задание! — еще громче сказал офицер — ты погиб сам и погубил своих людей!

— Так точно, господин старший инструктор!!! — изо всех сил выкрикнул кадет.

Офицер внезапно потерял интерес к кадету, повернулся к корейцу.

— Это лучшие? — презрительно сказал он — группа подготовлена плохо. Если остальные подготовлены еще хуже — у нас большие проблемы. Возвращаемся.

Офицер достал из-за пояса нож, бросил его на землю, потом повернулся и пошел к вертолету. Следом пошел кореец. Поднимая пыль, вертолет быстро взлетел, скорее даже не взлетел — а прыгнул в темнеющее небо как бабочка.