Татьяна Михайлова - Сколково. Хронотуризм – 2

–　Нет, все в порядке,　– заверил капитана Павел,　– на мне нет ни царапины.

Услышав это, Ричардсон ухмыльнулся, подцепил с блюда кусок копченого окорока, разрезал его, насадил на вилку и отправил в рот. И даже прикрыл глаза от наслаждения. У Павла аппетит пропал напрочь, он сейчас почти с нежностью вспоминал свой давно проглоченный «завтрак туриста». И понял, что за жалкий батончик и упаковку сока с трубочкой готов сейчас очень дорого заплатить. Но до изобретения герметичной упаковки было еще далеко – лет сто или больше, поэтому единственно верное решение пришло быстро. Павел решил, что оставшиеся до возвращения часы он воздержится от еды – небольшая голодовка еще никому не повредила. А здесь, скорее всего, все закончится так: сейчас они напьются, Ричардсон найдет врача, убьет его и выкинет за борт. А также тех, кто попытается вступиться за фон Штейнена. Наверняка это будет Сара, она умрет следующей, потом состоится финальный поединок с капитаном – и все, очередной корабль-призрак пустится бороздить волны Атлантики. Правда, остаются еще кок и маленькая Софи, но это уже детали. Скорее всего утром, обнаружив на палубе убитых, Эдвард Хэд быстро сообразит, что в случившемся обвинят его, как единственного оставшегося в живых. И поэтому он заберет девочку, сядет в спасательную шлюпку и благополучно отчалит, прихватив с собой запас еды и воды. Правда, остается открытым вопрос: куда денутся тела убитых? «Спишут на нападение гигантского кальмара»,　– ничего другого, более правдоподобного, в голову Павлу не пришло.

Бриггс уселся за стол рядом с Ричардсоном, заставив того вплотную придвинуться к переборке. Сара села на краешек дивана рядом с Павлом, но ни к еде, ни к выпивке она не притрагивалась. Капитан быстро глянул на них карими, с зелеными искрами глазами и тоже потянулся к блюду с окороком. Но отдернул руку, откинулся назад и выпрямился:

–　Не знаю, что и подумать. Если мы когда-нибудь доберемся до Гибралтара, мне придется потратить полгода, чтобы написать подробный отчет о нашем плавании. Исчез хронометр и секстант, разбит компас. Он валяется разбитым на корме у штурвала, а нактоуз сдвинут с места, по-моему ломом. Во время предыдущей проверки все было в порядке. Я посмотрел твою запись на грифельной доске и вспомнил, что не перенес ее в судовой журнал,　– сказал Бриггс, повернувшись к своему помощнику.

Тот кивнул утвердительно, потом вытаращил на капитана глаза и перестал жевать – суть сказанного Бриггсом дошла до пьяного помощника капитана только сейчас. Он, как побитый пес, уставился сначала на Павла, потом на Сару, покосился на сидящего рядом с ним капитана и опустил глаза.

–　Кто бы это мог быть, интересно?　– язвительно, с нескрываемым подвохом проговорил Павел.　– Неужели тоже я? Силой мысли, не иначе. А еще мне доступен редкий дар – перемещение предметов на расстоянии. И не только предметов. Или это была Амазонка – рассерженная первая хозяйка корабля?　– Павел с трудом заставил себя замолчать.

Бриггс пристально смотрел на обнаглевшего «найденыша», и во взгляде капитана Павел легко прочел одно короткое слово, просьбу, а точнее, приказ: «Заткнись. Или будет хуже».

«Будет, будет»,　– обмен мыслями на расстоянии, к сожалению, не состоялся. Похоже, что представление достигло кульминации и вот-вот наступит развязка. А у зрителя в первом ряду, вернее, туриста, появился отличный шанс увидеть все своими глазами. И даже поучаствовать в спектакле лично.

–　Фон Штейнен, все же это он, скотина,　– пробормотал себе под нос Ричардсон,　– я же приказал ему сидеть в своей каюте и не высовывать оттуда носу!　– Оттого, что его приказ проигнорирован, помощник капитана пришел в сильное расстройство, грозившее перейти в аффект.

Но Бриггс нрав своего помощника знал прекрасно:

–　Утром, Альберт, все утром. Сейчас мы наконец-то поедим, потом надо попытаться отдохнуть. Я буду дежурить первым, потом ты сменишь меня, или мы попросим нашего гостя помочь нам.　– Бриггс мельком глянул на Павла.

–　Конечно, с радостью,　– согласился он и едва сдержался, чтобы не вызваться на дежурство первым, но решил промолчать. Пусть решают сами, а поспать немного все же придется, чтобы подойти к финалу свежим и полным сил.

–　Ага, он поможет! Он тебе так поможет!　– вновь взвился со своего места Ричардсон.　– Он уже четверых один уложил. Да он с врачом заодно, я это только сейчас понял!

В это мгновение Павел в полной мере оценил предосторожность, проявленную Бриггсом. Капитан повернулся вполоборота, толкнул Ричардсона в грудь, и тот снова врезался затылком в доски переборки. И вынужденно притих, потирая рукой дважды раненное место.

–　Патрик, не слушайте его, он пьян. Завтра, когда проспится, он будет извиняться перед вами. Пойдемте поможем Эдварду. Я думаю, что жаркое уже готово.　– Сара схватила Павла за руку и потянула его за собой.

–　Желаю приятно провести время!　– проорал им вслед Ричардсон, а капитан отвернулся к столу и занялся окороком. И, кажется, налил себе еще виски: Павел услышал за спиной тонкий короткий звон стекла о стекло.

Сара остановилась так резко, что Павел не успел затормозить, он едва не врезался женщине в спину. И, чтобы не упасть, расставил руки и уперся ими в стенки коридора. Сара задрала голову вверх, тряхнула волосами и сказала, не оборачиваясь, глухим, странно спокойным голосом:

–　Не обращайте внимания, Патрик. У Ричардсона бывают подобные припадки, но редко, очень редко. На «Ариэле» штурманом служил его младший брат, он исчез вместе с клипером и командой прямо во время очередной гонки. Все, кроме Альберта, знают, что их забрало море, и только Ричардсон отказывается в это верить. Пойдемте, камбуз находится рядом с кубриком, это недалеко.

И, подобрав подол длинного платья, побежала вперед. Павел ринулся следом за ней. По пути он успел заглянуть в распахнутую настежь дверь матросского кубрика. Павел даже чуть сбавил ход, чтобы рассмотреть все хорошенько, но в полумраке разглядеть успел немного, заметил только, что в помещении порядок, все вещи лежат на своих местах, а пол чистый. Койки матросов аккуратно заправлены, рундуки задвинуты под них, на растянутых тонких канатах развешены для просушки матросские робы. А на круглом столике в центре кубрика в глубоком деревянном блюде лежат курительные трубки – предмет гордости и особой заботы каждого моряка. Пересчитать их Павел не успел: Сара уже убежала далеко вперед, и из полумрака слышался только стук ее каблуков. И усилился волнующий запах жареного мяса – камбуз был уже близко. По полутемному коридору Павел бежал почти ощупью, но цель перед собой видел хорошо – отлично различимый на чернильно-мутном фоне ярко освещенный прямоугольник дверного проема. И силуэт женщины, застывшей на его пороге,　– она словно споткнулась и замерла в неудобной позе или просто не решается перешагнуть через комингс.