Андрей Валерьев - Форпост (Тетралогия)

А потом бахнуло. По 'Беде' будто бы прошлась каменная метель. Десятки звонких щелчков. Треск досок. Короткий крик капитана и громкая ругань на немецком из трюма.

До сих пор никто не понимал, что же такое сделал с двигателем немец, но 'Беда' словно прыгнула вперёд, резко и быстро ускорившись. Игорь сидел на полу рубки, не смея высунуть нос. А потом, казалось прямо над ухом, громкий мат сообщил ему что 'блять, не успеваем' и что 'ща я их крюком поймаю'.

Тогда Игорь бросил штурвал. Поднял валявшийся без дела арбалет. Вздохнул и встал на ноги. Детина в кожаной безрукавке явно этого не ожидал и раскручиваемая им цепь повисла. Зато хором заорали гребцы.

Ермолаев посмотрел в глаза этого молодого парня, подумал о том, что они, скорее всего ровесники, тщательно прицелился и всадил ему болт прямо в солнечное сплетение.

А ещё, перед тем, как снова нырнуть вниз, лейтенант Ермолаев успел заметить тело своего капитана, уходящее под воду.

Он тогда решил, пользуясь превосходством в скорости, вернуться. Страх прошёл, остались лишь азарт и злость. И дикое желание поквитаться за смерть, пожалуй, самого близкого, кроме жены и сына, ему человека.

Но не свезло. 'Беда' ушла от погони и попыталась вернуться, чтобы, согласно злобному предложению Франца 'нахрен, трах-перетрах-тах-тах' протаранить 'этих у…ков', но громкий мат с уже атакуемой ими лодки противника сообщил им что 'сейчас-то не промахнёмся'.

Пришлось отвернуть и уйти. Враги шли за ними на вёслах ещё почти час. И даже два раза стреляли вслед, здорово порепав рубку. Тонкие доски, из которых она была сделана, не выдержали и кое-где треснули. Сам же дубовый корпус 'Беды' с честью выдержал все попадания каменной картечи, которая оставила на корме десятки светлых отметин.

Они ушли. Они бросили шефа и не отомстили. Ермолаев хотел вернуться ночью, но поднялся ветер и Франц его отговорил.

— У них большие паруса. Ты видел? Свёрнутые. И ночью мы не сможем дать полный ход.

Они ушли. В Севастополь.

Плакали все. Женщины, дети. Плакал сам Ермолаев. Искренне, безутешно. Убито молчали мужчины. В порту собрались все. Севастопольские, Юрьевские. Пришло Бахчисарайское ополчение во главе со Станиславом.

Без чувств лежала Таня.

Только Мария Сергеевна была абсолютно спокойна и холодна как арктический лёд. За её спиной стоял с громадной дубиной Андрюха, а перед ней, с секирой, Виталик.

Царица с высокой веранды обвела взглядом людей и сделала знак зеку.

— Молчать!!!

— Ты!

Хозяйка упёрла палец в него, в Игоря, отчего ноги лейтенанта налились свинцом и приросли к земле.

— Ты. Видел. ЕГО. Мёртвым?

Ермолаев вспомнил ушедшее под воду тело хозяина, судорожно сглотнул и… соврал.

— Нет.

Через три дня Мария Сергеевна снарядила спасательно-карательную экспедицию.

Экспедиция вернулась в лагерь маслоделов через две недели после боя, обнаружив в оливковой долине лишь полтора десятка мужчин и тридцать женщин и детей. Все остальные жители сгорели вместе с посёлком или были убиты на берегу. Оставив там автоматчика, Лужин пошёл дальше на юг, вдоль черноморского побережья Кавказа.

Он шёл с ДРУГОЙ СТОРОНЫ горного хребта.

По Чёрному морю.

С лодки в оптику обшаривали каждый метр берега. Кроме гор, лесов и, изредка, диких коз, они ничего не нашли. И никого. Никаких поселений. Людей здесь не было. Лодка шла на юг почти две недели. По прикидкам Герда, взятого в качестве штурмана и рулевого, они достигли турецкого берега. Запасы воды и пищи стали подходить к концу. Скрипя зубами, Лужин дал команду возвращаться домой.

Но сначала надо было зайти в Керчь — поговорить с местными и оставить там усиленную охрану.

На всякий случай.

Ермолаев бросил предаваться воспоминаниям и оскалился. Да. Не просто так. Его сын. Спит в его доме.

'Не подведу'

Игорёха хищно раздул ноздри и принялся раздеваться. К месту абордажа он доберётся и вплавь.

Светлая лодка самым малым ходом прошла МИМО 'Беды', направляясь прямиком к тому месту, где в кустах сидел Игорь.

'Хоть одна хорошая новость'

Как бы он стрелял из автомата, плывя по морю, парень представлял себе очень плохо.

Вот так, без трусов, но с автоматом, Игорь Ермолаев и приготовился встретить врага.

Светлая лодка со страшным скрипом наползла на каменистый берег и остановилась. На носу стоял карлик в плаще с капюшоном — на взрослого мужчину он похож не был, но Игорь всё равно взял его на мушку. Из-за карлика на палубе показалось дикое лохматое чучело в обносках вместо штанов и спрыгнуло в воду.

Игорь взял на прицел 'чучело'.

Тощий скособоченный мужик с опухшим кривым лицом выбрался на берег, повернулся к морю и, похоже, только что заметил 'Беду'.

Игорь вспомнил, что патрона в стволе нет. Судорожно дёрнув затвор, он вылез из кустов.

'Убью! Убью! Убью!'

От умозатмевающей ненависти в ушах шумела кровь.

— … реляй, свои. Свои, Игорёха. Не стреляй.

'Чучело' обернулось.

На остолбеневшего Ермолаева смотрело полтора таких знакомых синих глаза.

— Во, слышите, Иван Андреевич, бегут. Лоси, блин. А если бы тут меня уже того…? И прибежали бы аккурат в засаду.

Маляренко пожал плечами. Ермолаев был кругом прав. И то что последние десять минут, после бурной и радостной встречи с шефом, он уделил 'внимание' немцу — тоже было правильно. Иван бы и сам с удовольствием двинул Францу в морду за такую службу, но сил на это не было.

Впрочем, с воспитательным процессом с успехом справился и лейтенант.

Ермолаев вскочил и, что было мочи, заорал.

— Сюда! Стас, сюда! Всё хорошо!

Стадо лосей изменило направление и ломанулось прямо на них.

— Игорь, — Ваня перешёл на шёпот, — скажи им, чтобы обниматься не лезли.

Рёбра, после встречи с Ермолаевым, резало так, что больно было дышать.

Лейтенант кивнул и понёсся навстречу бойцам. Алексеев презрительно скривился и покачал головой — солдаты Ивана в его глазах упали ниже плинтуса. Иван это понял, отвернулся, закрыл глаза и уснул.

За кустами раздался возбуждённый гомон, потом взрыв восторга, ликующие крики и снова слоновий топот. Мишка и полковник переглянулись и, на всякий случай, пересели друг к другу поближе, закрыв собою женщин.

Первым на берег выскочил громадный мужчина с арбалетом, следом за ним из-за кустов появились ещё пять бойцов. Все в камуфляже, в простеньких кожаных доспехах и с громадными мачете. За белыми бойцами на берег вынесся десяток чернокожих аборигенов с дубинками и заточенными палками.

Громила подлетел к лежащему на камнях Ивану, с размаху упал на колени и наклонился над ним.

— И-иван! Иван? Иван?!

Здоровяк тряс Маляренко за плечо всё сильней, но тот никак не реагировал.