Алексей Гридин - Только хорошие умирают молодыми

Карандаш быстро поставил несколько крестиков вдоль намеченного Эдиком маршрута.

— Здесь, скажем, встанет Гена… — Кравченко посмотрел на немногословного здоровяка в камуфляже, тот кивнул в ответ. — Возьмешь с собой Сергея.

Мужчина в очках с перемотанной дужкой сказал что-то вроде «слушаюсь».

— Здесь будем мы с вами, ребята. — Кравченко повернулся к брату и сестре Тайлаковым. — Ир, ты еще автомат в руках держать не разучилась?

— Нет, конечно, — обиженно фыркнула девушка. — Только… Зачем автомат-то? Мы что, в своих стрелять будем?

— Ну, надеюсь, что не придется, — уклончиво ответил Кравченко. — Давай лучше думать, что пронесет. Что все пойдет по плану, нас никто не заметит и все эти посты — всего лишь на всякий случай.

— А куда мы поставим Доцента? — ехидно поинтересовался Музыкант. — Так и представляю: стоит на перекрестке штабной деятель с винтовкой наперевес и торопит крыс: быстрее бегите, быстрее.

— Очень смешно, — парировал Доцент, даже не собираясь улыбаться. — Вы что, думали, я буду с автоматом наперевес носиться по улицам? Стар я для этого. Я что, на ковбоя похож?

Ну-ну, подумал Олег. Стар, как же. Он вспомнил, как Доцент вел себя в ночь мятежа и как лихо штабист палил по набросившимся на них в подземелье крысам, а потом так же ловко раскалывал черепа тварей прикладом. Впрочем, там речь шла о выживании. Жить захочешь — еще не таким ковбоем станешь.

— Моя помощь будет другой, — продолжал тем временем штабист. — Определите маршрут — и на вашем пути не встретится ни одного поста. Я уберу с улиц патрули. Только ради бога, надеюсь, вы понимаете, что идти нужно будет задворками. Все нужные пароли я тоже скажу. А потом — как получится. Если у вас выгорит — молодцы. Ничего не выйдет, спалитесь — извините, ребята. Я все буду отрицать, и у меня будет куча свидетелей, которые докажут, что я с вами никогда не встречался и что вы всю информацию самым наглым образом украли. Честно?

— Нет, — буркнул Стасик.

Никто даже не улыбнулся. И только у Доцента дрогнул уголок рта. Как будто он хотел все-таки ухмыльнуться, но в последний момент передумал.

— Ну и ладно, — сказал он. — Самое главное, чтобы никто никого не потянул на дно. Иногда просто не быть врагом — это тоже немало. А помогать друг другу — это уж как повезет. Только запомните, что я вам не враг.

Заговорщики проговорили еще несколько минут, но план, в общем, был понятен. Оставалось лишь уточнить некоторые детали, дать Доценту время выполнить то, что он обещал, и донести решение до крыс — это мог сделать только Олег, которого погорячившийся Доцент уже объявил в розыск. Собравшиеся начали расходиться: ведь сейчас каждая минута имела значение. Все могло рухнуть в любой момент хотя бы потому, что люди наступали на всех направлениях, тесня огрызавшихся из последних сил крыс, и могло оказаться, что их помощь никому уже не понадобится. Просто спасать будет некого. Музыкант подозревал, что кое-кто из пришедших к Кравченко вряд ли расстроился бы, прими события именно такой оборот.

— Пойду я, пожалуй, — негромко сказал он Данилу Сергеевичу. — Попробую отыскать Флейтиста.

— Добро, — отозвался хозяин квартиры. — И, Олег, будь добр, постарайся не попадаться на глаза нашим. Доцент, конечно, когда в Штаб вернется, отменит свое распоряжение насчет того, чтобы найти тебя и доставить к нему. Но на это время требуется, так что сильно не светись.

Снайпер в ответ только пожал плечами. Мол, чего уж тут непонятного. Все ясно. Затем поцеловал на прощание Иришку, открыл дверь и вышел из квартиры.

И увидел, как у двери лифта, исписанной маркером еще в те, докатастрофные времена, стоит Доцент. Стоит и задумчиво курит, выпуская сизый дым в холодный воздух. В светлой дубленке и неизменных очках в золоченой оправе штабист совершенно не был похож на того, кем являлся: на одного из тех, кто руководит целым городом, в котором живут десятки тысяч людей. Так, средней руки преуспевающий чиновник, не более того.

Пройти мимо, не сказав ни слова, показалось Олегу неправильным.

— Спасибо, — тихо сказал он.

— Пожалуйста, — так же негромко откликнулся Доцент. — Учти, я делаю это не ради тебя. Совсем по другим причинам.

— Ну почему, — с болью в голосе произнес Музыкант, останавливаясь, — ты всегда стремишься казаться хуже, чем ты есть на самом деле? Ты же в сущности классный мужик… отец.

— Так проще, — бесцветным голосом ответил штабист. — Тогда от тебя никто ничего и не ждет. А я не хочу, чтобы на меня кто-нибудь надеялся. Маму же я… вот… не уберег… Да и со Сверзиным хреново вышло. Он мне доверился, а я его — вот так…

Он с преувеличенной аккуратностью погасил сигарету о стену, покрутил окурок, размазывая серый пепел.

— Теперь я нашел, о ком заботиться, — продолжил он. — О Городе. О людях. Я вообще-то и раньше этим занимался, пока еще все это не началось. Но когда ты работаешь чиновником в администрации нормального города, когда ты знаешь, что от твоей ошибки не будут умирать люди… и вообще, скорее всего, ничего страшного не произойдет… там все не так воспринималось. До Катастрофы это была просто работа, а теперь это — долг. Очень трудно помнить о долге и одновременно быть человеком.

— Кстати, — поинтересовался Музыкант, — разреши мои сомнения: меня Стасик сдал?

— Точно, — невесело усмехнулся Доцент. — Несколько дней ходил сам не свой, все думал, с какой стороны ко мне подойти. Хорошо, что сразу к Вась-Палычу не пошел. Впрочем, он мне так и сказал: ты, Доцент, разберешься, а не станешь сплеча рубить. Так и так, мол, Музыкант-то с крысами разговаривает, а я и не знаю уже, хорошо это или плохо.

— Понятненько, — протянул снайпер. — Но как же вы за мной проследили?

— Да чуть ли не случайно все получилось, — поморщился стоящий перед ним отец. — Для начала я послал нескольких ребят в гараж «Мега-Пресса» — Стас запомнил, что твоя крыса именно туда тебя зазывала. И они просто установили там подслушивающее устройство. Что, удивлен? Да, в городе от докатастрофных времен осталось много интересных штучек, а использовать их, оказывается, не так уж и сложно.

Музыкант сообразил, что «жучок» был установлен в гараже несколько дней спустя после их разговора с Флейтистом. Так он и сказал штабисту.

— Да, — признал тот, — долгое время мы не знали, в чем дело. То ли Стас ошибся, то ли вы его как-то хитро обманули, то ли вся эта история ему вообще пригрезилась. Честное слово, Олег, я до последнего тебя практически ни в чем не подозревал. Тот глупый мятеж — я действительно тебя позвал с собой наобум. Наудачу. И ты вел себя как человек, который ну ничегошеньки не знал.

— Я и на самом деле ничегошеньки не знал. Я не воюю против своих, отец.