Павел Марушкин - Властелин знаков (Лексикон)

Они поселились в недорогом пансионе. Этот район Альбиона назывался Пул; будучи одним из крупных портов, он связывал остров-столицу с континентальной частью Империи. Одноглазый механик и его ученик не вызвали подозрений: здесь по большей части жил рабочий и мастеровой люд, не страдающий излишним любопытством. Скудная обстановка могла бы отпугнуть более взыскательных квартирантов; однако Ласка, с младых ногтей приученная к спартанским условиям Крепости, чувствовала себя неплохо. Пожалуй, единственная сложность возникла с умыванием: привыкшая к проточной воде, девушка никак не могла примириться с альбионским обычаем использовать для этой цели тазик. Озорник же, по обыкновению, вовсе не обращал внимания на трудности быта.

— Так когда мы займемся чем-то стоящим? — поинтересовалась Ласка на следующий день.

— Скоро. Но я должен провернуть кое-какие дела, а ты тем временем… — Озорник извлек из-под стола перевязанную шпагатом стопку книг. — Вот, держи. Прочти и… Нет, конспектировать, пожалуй, не надо; просто составь свое мнение. Заодно подучишь язык. Вперед, малыш Билли!

Подборка оказалась весьма специфической: бритиш-славянский словарь и три тяжеленных тома «Краткой истории Евразии и Британской Империи». Чтение неожиданно увлекло Ласку: здесь, в убогой комнатушке с обшарпанной мебелью, скрипучим полом и выкрашенными в пивной цвет стенами, ничто не отвлекало от текста.

Треть Евразии покрывали снега: ледники, ползущие с гор, смыкались на севере с полярными шапками; по бесконечным просторам Сиберии, иначе называемой Снежной Страной, кочевали многочисленные дикие племена. Война, охота и оленеводство были их уделом. К западу от Уральского хребта раскинулись земли Московии; автор описывал их скупо. Не знай Ласка правды, у нее создалось бы впечатление, что страна эта состоит из бескрайних лесов, рек и разбросанных то тут, то там деревень, где уживались бок о бок две расы — людей и разумных медведей. На южных своих границах Московия воевала, пытаясь расширить сферу влияния. Доходило и до столкновения с войсками Империи, закрепившимися на Крымском полуострове при поддержке турок и татар. На западе амбиции московитов сдерживала Жечь Посполита — воинственное государство, заключившее с Империей военный союз. Нынешние имперские земли на старинных картах имели вид лоскутного одеяла. Вот уже без малого две сотни лет запад Европы представлял собой монолит — самую крепкую и величественную из когда-либо существовавших держав. Империя контролировала земли Ближнего и Среднего Востока, владычествовала в Индии, стремительно расширяла свое влияние на Африканском континенте, одну за другой основывала колонии в Новом Свете, тесня дикие джунгли и обитающих там доисторических чудовищ, — словом, Империя правила миром. По крайней мере, большей его частью. Ласка нехотя призналась себе, что до поры не представляла, насколько сильна приютившая их держава. Полно; можно ли вообще помышлять о том, чтобы разрушить этакую громадину?

Желание поговорить с Озорником становилось все сильнее, но тот где-то пропадал целыми днями. Близости меж ними больше не было; впрочем, необходимость соблюдать конспирацию не оставляла даже шанса на это. Тонкие стены и чуткий слух желчной хозяйки пансиона сводили на нет все романтические помыслы. Да и сам Озорник вел себя так, будто меж ними ничего не случилось… В конце концов, та ночь в Гавре стала казаться Ласке чем-то вроде сна… Или мимолетной фантазии. Они виделись лишь за едой, да и то не всегда — Озорник частенько возвращался под утро и, буркнув что-то невразумительное, заваливался спать.

— Тебе стоит подстричься, и чем хуже — тем лучше! — заявил Озорник спустя неделю. — Еще немного, и постояльцы начнут задаваться вопросом — действительно ли перед ними мальчик. Уж больно ты хорошенькая!

Ласка покраснела.

— Справилась с переводом?

— Шутишь? Я и половины первого тома не осилила…

— Ладно, у нас не так много времени. Знаешь, я ведь недаром принес именно эти книги. Скажи, тебя ничего не насторожило в прочитанном? Не возникло ли ощущения фальши, неправильности мироустройства? — добавил он, когда девушка озадаченно нахмурилась.

— Мне не нравится то, что делает с другими странами Империя, если ты об этом…

— Да нет же! — Озорник досадливо мотнул головой. — Ну вот, например, неандертальцы и люди… Как ты думаешь, это естественно, что оба вида мирно сосуществуют рядом? Я уже не говорю о фелис, московитских медведях и прочих…

— А что здесь такого? — пожала плечами Ласка.

— Знаешь, есть закономерность: там, где живут мыши, — не водятся крысы. И наоборот. Близкородственные виды вытесняют друг друга с удобных территорий, таковы законы природы.

— Но неандертальцы живут в основном в Швейцарии.

— А еще на Памире и на Дальнем Востоке, — подсказал Озорник. — Не говоря о тех, которые встречаются в Империи — и не сказать, что редко. Ну, а как тебе Новый Свет с его странной природой и чудищами, которые не привидятся даже в самых кошмарных снах? В Старом Свете они вымерли миллионы лет назад!

— На что ты намекаешь? — непонимающе сдвинула брови девушка.

— На то, что этот мир неестественен. Он — словно химера, склеенная из разных кусков. Он лишен логики и гармонии. Взять хотя бы Империю — уродливую, будто раковая опухоль, опутавшую щупальцами весь мир. Империю, столица которой имеет размер больший, чем иные государства. Заметь, я говорю не о справедливости — это понятие слишком человеческое, к тому же все воспринимают его по-своему.

— Ну… Наверное, это можно как-то объяснить, — не слишком уверенно сказала Ласка.

— Вот именно, что «как-то»! — Озорник усмехнулся. — Официальная наука тщится это сделать уже давно. Ученые мужи погрязли в суемудрии, все больше запутывая других и себя паутиной объяснений и толкований. И некому окинуть все свежим взглядом и сказать «не верю!».

— Сказать-то можно, — хмыкнула девушка. — А дальше?

— А дальше — всего лишь шаг до простой, в сущности, догадки. Этот мир не всегда был таким. Его создали, создали искусственно — но… Не слишком-то искусно.

— Кто? Господь Бог?

— Вовсе нет. Его творение, полагаю, было совершенно. — Озорник серьезно смотрел Ласке в глаза. — Это дело рук человека… Но вот инструмент, оказавшийся в этих руках, вполне возможно, принадлежит Создателю.

В комнате воцарилось молчание. «Инструмент? О чем это он? И… Уж не то ли самое, что он ищет?» — подумала девушка.

— Я называю его Лексикон, — вновь заговорил Озорник. — В переводе с древнегреческого — словарь. Помнишь, как в Библии: «Вначале было слово». Наш мир изречен, Ласка. Он соткан из слов. Из символов. Из единиц структурированной информации. Не знаю, как обозначить точнее; в человеческих языках нет точной аналогии, а математические формулы ты не поймешь, слишком специфичная область. Собственно, и сам Лексикон не является книгой в привычном нам понимании; скорее, это некое устройство.