Андрей Стригин - Раса

— Мне кажется, у них есть план, — Лада внимательно смотрит на меня, — нас они глубоко имеют в виду. Как бы хлопот с ними не было. Яне и Семёну надо бы за ними приглядывать внимательнее. У них такой возраст, они самые умные, а все мы — старая плесень.

— Угу, особенно ты, — оглядывая жену со всех сторон, и не обнаружив ни каких изъянов, — соглашаюсь я.

— Иногда ты бываешь просто несносным, — возмущается Лада. Если серьёзно, возраст у них не простой. Не придержать, натворят бед.

— А мы тут причём? Аскольд ей всё разрешает. Яна считает, чем больше свободы, тем больше приспособится к жизни.

— Она сама ещё ребёнок, — вздёргивает тонкие брови Лада.

— Старушка ты моя тридцативосьмилетняя, — сокрушённо качаю головой.

— Она младше меня на пять лет, — вспыхивает Лада.

— Вот и я говорю, — и получаю сокрушительный удар острым кулачком между лопаток.

— Твоя взяла, — морщусь от чувствительного тычка и иду на мировую.

— Семён Игоря балует, — с возмущением продолжает она.

— Очень хорошо, "детей надо баловать и тогда из них вырастут настоящие разбойники", — усмехаюсь я. — А ты, что, Ярика иначе воспитываешь? Мальчик совсем домашний.

— Я не о том, — отмахивается она, — Игорь крепкий ребёнок, но излишне добрый. Сложно будет в жизни. Увидел зайца подранка, заплакал. Сейчас выхаживает. У него столько зверей дома. А Семён ему потакает. Клетки новые делает. Целую лечебницу организовали.

— Разве это плохо? — с недоумением смотрю на жену.

— Нет, конечно, но вдруг он останется один. Пропадёт! Он не сможет охотиться.

— Он не будет одинок. Он один из нас, — мрачнею я. Понимаю, куда клонит Лада. Люди рассказывают, к воротам Титанов часто приходит лесная женщина. Очень вероятно — мать Игоря. Лада боится, что она выкрадет его. — Кстати. Твоего отца безумно любят животные и он их. В то же время это не мешает ему быть прекрасным охотником. Помню, когда с тобой только познакомился, он часто ездил на охоту и никогда не приезжал пустым. Я тогда впервые попробовал настоящую дичь, оленину, кабанчика. А какие пирожки с зайчатиной делала твоя мать!

— Скоро у нас будет мука, мама напечёт столько пирожков, — мечтательно закатывает глаза Ладушка.

Мы проехали центральную улицу. Домов становится меньше. Скоро озеро. Я запретил селиться у воды ближе, чем за сто метров. Вообще, мне надоело свинство людей. Как только найдут чудесное место, моментально начинают загаживать. Подойдёшь к милой паре, вокруг разбросаны бутылки, пакеты, корки от арбузов и спросишь, зачем нагадили? Они округлят глаза и скажут — не мы. Итак, в ста процентах случаях. С содроганием помню, как в той жизни, чудные, милые твоему сердцу места, превращаются в свалки. Ну, почему так? Они пришли отдыхать. Всё изгадили. Уехали. И вновь пропрутся на это место. И вновь изгадят. Что случилось в человеке? Почему он превратился в хама? Полная безнаказанность. Безразличие. Наглость. Впрочем, есть такое слово: " после нас хоть потоп". Это есть — деградация. И это качество закрепляется в генах, так же, как склонность к насилию, безделью и прочим нелицеприятным качествам.

В наш мир пришли и такие люди, в генах которых есть все эти качества. К сожалению.

Я предложил князю Аскольду — за свинство — три месяца работ в каменоломнях. Труд крайне тяжёлый. В принципе, это каторжные работы. Даже Аскольд удивился суровости наказания, но затем понял мою затею. Чтоб чистоплотность в гены вошла.

Помню душещипательную историю. Стражники порядка обнаружили компанию молодых людей у купальни. Мужчины убили косулю, освежевали, разбросали кишки по всей округе, изломали ветки на прекрасных деревьях, в центре поляны, покрытой изумрудной травой, устроили кострище. Счастливые женщины хвалят мужчин — добытчиков, дети визжат в восторге, плещутся в воде. Одним словом, обычная компания, проводящая отдых после трудовой недели.

Самое интересное, среди них был один из ведущих инженеров по строительству судов на верфях. Мы заложили к постройке ещё пять кораблей. Город разросся, потребление рыбы возросло, к тому же появились отдалённые поселения, с которыми необходимо поддерживать все связи. Два кузнеца — очень уважаемая профессия. И остальные не тунеядцы. Но в них сидит ген хамства. Они даже не поняли, за что им связали руки и бросили к уголовникам дробить камни на долгие три месяца, а детей, на это время, отдали в воспитательный центр. Резонанс всколыхнул всё общество. Звучали гневные заявления о необоснованно жестоком

наказании, якобы нужно было слегка пожурить, может наказать материально, но так же, чисто символически. Я так думаю, вопили хамы, считающие себя правозащитниками. Князь Аскольд быстро навёл порядок. В каменоломнях добавилось, этак, человек пятьдесят. Быстро стихли вопли, и с удивлением отметил, единомышленников у нас появилось немало.

Вообще считаю, только в чистоплотности физической и моральной есть будущее у народа.

Рынок располагается в некотором отдалении от города, в двухстах метрах от озера. Не очень удобно для доставки товаров с судов, но я распорядился провести дорогу до торгового центра. Сейчас на ней катятся повозки, запряжённые приручёнными дикими лошадьми. Купцы везут товары. На пристани слегка покачиваются два судна. Два других на промысле. Общее командование над ними осуществляет мой добрый дядька. При встрече со мной он уже не сплёвывает в сторону, но взгляд всё равно суровый. На мои распоряжения, что-то процедит невразумительное сквозь зубы, но исполняет исправно. Сейчас он перебрался в Град Растиславль, выстроил ещё один дом, опять же, трёхэтажный. Неисправим. Живёт с Надюшей, зятя с дочерью и внучкой не приглашает. Видно сильно повздорил с Аскольдом.

Чуть дальше виднеется верфь. Один корабль почти закончен, четыре других напоминают скелеты китов. Доносится стук молотков, визг пил, рёв степных мамонтов. Они перетаскивают брёвна, толкают тяжёлые балки. Гиганты видны издалека. Сердце замирает от восторга. Неужели мы смогли приручить и выдрессировать их?

Рынок гудит как потревоженный улей. Разношерстный народ снуёт между рядами. Продавцы зазывают покупателей. Идёт меновая торговля. Один обменял подковы на десяток гусей, другой, морс из диких ягод на клубок ниток. Но, вот заметил, несмело предлагают деньги. Кто-то открещивается от них, но есть, кто очень в них заинтересован. Правдами и не правдами, пытаются завладеть ими как можно в больших количествах. Разнообразного товара у них много, верно будущие крупные предприниматели. К ним и решили подойти.

Привязали коней у входа к рынку, кивнул охраннику, чтоб стерёг.

— Здравствуй, добрый человек, — обращаюсь я к очень немолодому, но крепкому с внимательным взглядом старику.