Алексей Мироненко - Зов крови

— Убийца! — заорала толпа. Меня били со всех сторон, кулаки, сумки, портфели прилетали со всех сторон, потом меня повалила взбешенная толпа. И исчезла.

Затем только удовольствие. Так хорошо… Прикосновение знакомых любящих рук, страстные губы…

Темный потолок над головой. Я дотронулся до носа, из которого только что текла кровь, и оказалось, что тот был цел.

— Что такое, дорогой? — раздался голос справа. Я резко обернулся. Рядом лежала Даша, мы находились в кровати в моей комнате в общаге. Мы были раздеты, моя одежда лежала на полу. Та самая одежда, в которой я только что гнался за ним . Нет, не только что… я отчетливо помню эти часы удовольствия…

— Ничего, все хорошо, дорогая, — ответил я, садясь на кровати.

Слишком быстро ты сдался, Миронов, слишком быстро. Ты назвал ее «дорогая»? Она трахалась с тем пижоном, а ты так быстро простил ее? Ха!

Другая комната, а на мне уже снова моя одежда. Передо мной на коленях еле стоит избитый парень, выплевывая выбитые зубы. С губы на пол опускалась липкая от крови слюна, его глаза заплыл. В прошлый раз я его не так сильно избил… Я добавил ему ногой, отчего он упал на спину. Я припал на колено и начал месить кулаком его лицо. Остановился лишь тогда, когда заметил, что от моей руки остался лишь туманный силуэт.

Идиот! Я же сказал, что твоя злость делает меня сильнее!

Вместо пижона на полу лежал он . Полностью обретя тело, он легко оттолкнул меня и поднялся. Он был моей копией, но что-то в нем было не так. Наверное, в глазах. Они были не такими, как у меня…

Что же теперь делать? Он действительно стал сильнее… а я? А я лишь туманный силуэт, пленник сознания. И что теперь? Вечное пребывание в плену своего же сознания?

Что же дальше?

Снова комната с надписями. Одна красная надпись на фоне черных слов ярко выделялась.

«Алексей «Ведьмак» Миронов — смерть — ОЦ-20 «Гном». Сон».

Вот, уже некролог на меня… постойте! «Гном»?!

— Тебя нет! На самом деле тебя нет! — крикнул я.

Я есть, и ты это знаешь…

— Нет, это все лишь мое подсознание, на самом деле тебя нет! А это всего лишь сон.

Я вытащил револьвер и приставил к подбородку.

— Человек часто просыпается, если видит свою смерть во сне.

А вдруг ты не проснешься ?!

— Проснусь. Я уверен!

Нет !!!

Я нажал на спуск, перед глазами распростерлась тьма, но эхо выстрела долго еще стояло в ушах.

Перед лицом возникло чье-то лицо.

— Леха! Живой? Живой.

Брат улыбнулся и похлопал меня по плечу. Спину заломило — вспомнив последние события, я понял, что это болели синяки после попадания из «эмки». Серега что-то еще говорил, но я слышал его голос как издалека. Меня заинтересовал потолок над его головой. Он был вогнут, а я лежал на ком-то в какой-то яме. Нет, это не яма, а пол, прогнутый вниз.

Приподнялся. Комната теперь напоминала шар — потолок, стены и пол были выгнуты в обратные стороны взрывом того электрического вихря.

— Лежи, лежи, — произнес брат. — Тебя током ударило.

— Ты как? — поинтересовался я.

— Жить буду… надеюсь. Хочу на небо посмотреть, пока… кровь всю тут не оставил.

Я дернулся, глянув на его рану, но тут же застонал от боли в спине и груди. Да, честно говоря, болело все тело — от онемевших ног до свинцовой головы.

— Тебе что… пулю не вытащили? — спросил я.

— Не-а… ничего, жить буду, говорю… органы не задеты, а уж боль я потерплю пока.

— У тебя ранение сквозное, крови потеряешь…

— Не потеряю…

— Очнулся? — раздался голос у дверей. — Ну идете?

Я глянул туда — в дверном проеме стояла Лиса. Немного бледная и взлохмаченная, но живая. Еще за ней виднелся здоровяк Беркут, долговец выглядел неважно — уже который час на стимуляторах держится.

Да и мне что-то вкололи, видимо, — все, как в тумане, да и в голове мутно. Похоже на действие легкого наркотика.

Мы вышли на поверхность. Еще стояла ночь, вряд ли мы много времени провели в лаборатории. Даже не верилось — я все сделал, остался жив, да еще и брат живой, и друзья. Отправил того Ведьмака в прошлое — удачи тебе, Миронов. Теперь и домой со спокойной душой можно. Но сначала «кровь камня» найти надо — шрамы заживить. Вернулись в дом, где оставили Карташа и Старшину. Те молча посмотрели на нас, пересчитали — потерь не было, и они заулыбались.

Ночная тьма наполнилась гулом приближающегося вертолета. Мы впятером встали у окон, ощетинившись оружием, только спящий Карташ лежал на месте.

Я улыбнулся, увидев зависший над площадью знакомый «МИ-100».

— Неужели… — пробормотал Беркут. Остальные не поняли, кто прилетел.

Десант высадился, и среди них был знакомый мне капитан Романов. Долговцы, в полном боевом облачении, готовые стрелять во все, что движется, не ожидали увидеть нас живыми.

— И это все подкрепление? — проворчал Серега. — Гнать их в шею, уродов.

— Ты прав, — буркнул Беркут, выходя на улицу. Мы все вышли следом.

— Беркут! — обрадовано сказал Романов. — Живой! Вы еще не спускались в лабораторию?

— Уже, — ответил Беркут. — Лучше бы не спускались… ты не поверишь, что там было. А я не знаю, как все это рассказать.

— Нет уж, Беркут, расскажи…

— Ты заладил уже, урод! Где вас таких берут?! — взорвалась Лиса. — Не видишь, у нас тут раненный, в здании еще один! У нас все тут на голову ушибленные, кому-то срочная помощь нужна, а тебе все-то знать нужно, да?! Давай, отвози их к себе на базу и лечи их, а потом расспросы будут!

— А это еще кто такая? — спросил Романов. — И эти?

— Потом все объясню, — ответил Беркут. — Только нам правда… хреново.

— Так, бойцы, помочь раненым! Срочная эвакуация на базу «У-5». Слышали? Живо!

— Мне не нужно, — внезапно сказал Серега.

— Что? — вмешался я. — Живо в вертолет, тебе сказали!

— Отвалите от меня… я лучше сам сдохну, чем в больницу поеду.

— Ты уверен?

— Уверен.

— Тогда я тоже никуда не полечу.

[Со стороны].

Алексей открыл глаза, сел на кровати. Спина болела уже не так сильно, и шрамы на лице заживали. Бывший десатник снял повязку с груди с распухшим артефактом — «кровью камня». Серега говорил, что артефакт надо будет закопать, чтобы потом снова можно было его использовать.

Как только он поднялся, в дверь комнаты постучали, затем раздался голос:

— Леха, вставай!

Младший усмехнулся и, крякнув, встал с кровати, ответив:

— Сейчас! Мотоцикл-то где?

— Не пропадет твой мотоцикл, я его в гараже оставил.

Братья сняли две комнаты в баре «Сундук», поближе к Южному Кордону. Во-первых, здесь все знакомо, и сторожа здесь русские да украинцы, а во-вторых, до Киева ближе ехать. Сергей проснулся ни свет ни заря, копаясь в гараже с мотоциклом — знакомился.