Диана Торнли - Эхо далекой битвы

Он замолчал, подогрел себя еще одним глотком из последнего бокала, поморщился и продолжил:

— Однажды вечером двое исселианских офицеров заявились в контору, где работали моя мать и сестра. Они уже закрывались. Исселианцы сказали, что хотят проверить, в порядке ли разрешение на аренду здания. Все закончилось тем, что и мать, и сестру изнасиловали.

— Ты никогда не говорил мне об этом, — сказал Маури.

Рам пожал плечами, поставил на стол бокал.

— Мне тогда было пятнадцать. Единственный «мужчина» в семье. С тех пор я думал только о мести и решил, что исселианцы поплатятся за это. Мне было все равно, кто именно. Я стал поджидать их, болтаясь возле пивных, куда они частенько захаживали, и однажды мне крупно повезло. Тот парень с серебристыми полумесяцами на погонах вышел один и такой накачанный, что едва стоял на ногах.

Рам поднял бокал и с удивлением обнаружил, что тот пуст. Отставив его в сторону, он еще раз нажал кнопку заказа.

— Я предложил проводить его скиммера, а потом ударил по голове, связал, вынул нож…

Маури беспокойно зашевелился.

— Послушай, приятель, я больше не хочу ничего знать.

Рам махнул рукой.

— Я так никого и не убил. Просто сделал так, чтобы он уже никогда не смог изнасиловать чью-то мать или сестру. Он очнулся и стал орать, когда я уже заканчивал…

Маури покачал головой, на лице его застыло смешанное выражение ужаса и изумления, отчего Рам испытал какое-то странное удовлетворение. Он одним глотком опорожнил бокал и с оттенком гордости добавил:

— Оказалось, что этот парень был полковником Исселианских Штурмовых Сил. Когда меня схватили, я думал, что это конец. Но меня лишь департировали. Я даже не успел попрощаться с мамой и Джебби. Не знаю, известно ли им о случившемся.

Рам иронически улыбнулся и приложился к бокалу, которым угостил его Маури. Проглотив обжигающий напиток, он несколько секунд сидел с открытым ртом, затем покачал головой.

— Я и приехал сюда только потому, что Объединенные Миры никогда не были друзьями Иссела.

— Все меняется, — философски заметил бармен.

Но Рам уже не слышал его. Держа бокал над столом, он внимательно изучал его содержимое.

— Меня взяли в ту группу, которая освещала подписание мирного договора. Пришлось стоять там и смотреть, как Объединенные Миры предают все, во что я верил. Предают меня, Маури. И не просто смотреть, а записывать все это бесстр…бесстыдство. — Язык у него начал заплетаться, но чувства рвались наружу. — Мне хотелось, чтобы голокордер у меня в руке превратился в оружие. Каждый раз, наводя его на чью-то физимо… физиономию, я уже представлял, как лазерный луч наведения касается лба… и я нажимаю курок.

Он замолчал, со стуком опустил бокал на стол и посмотрел в глаза Маури.

— В следующий раз у меня БУДЕТ оружие. — Рам понизил голос. — Обещаю тебе. Соглашение о помощи Исселу — измена… именно так. А для предателей у нас есть только одно наказание.

До восхода солнца оставалось еще больше часа, когда они достигли конечной цели своего ночного марш-броска — храмового комплекса. Тяжелый влажный воздух наполняли трели сверчков да ритмичное пощелкивание жуков-барабанщиков. Эти звуки свидетельствовали о том, что ничто не предвещает опасности. И все же, следуя за инструктором, ловко обходящим невидимые препятствия, Тристан ощутил, как участилось биение сердца, словно почуявшего что-то.

Шедший в нескольких шагах впереди него Тоназо обогнул прикрывавшее ворота храма дерево и вдруг замер. Тристан тоже остановился.

Несколько секунд он всматривался в темноту, а затем глаз уловил мимолетное движение во дворе. От стены отделилась какая-то тень и вышла на открытое место, приняв очертания мужчины. Человек поднял руки, показывая, что он безоружен и не имеет враждебных намерений.

— Входи во двор, йатсу Тоназо, и пусть йатсу Середж идет с тобой.

Выйдя из-за дерева, Тоназо сделал знак Тристану, и юноша осторожно последовал за ним. Человек, стоявший во дворе, был его отцом.

— Время пришло, — сказал адмирал, обращаясь к Тоназо. — Корабль уже ждет. Мы с Тристаном возвращаемся на Состис. — Середж помолчал. — Он готов?

Тоназо посмотрел в глаза своему учителю.

— Я научил его всему, чему смог за это время. Готов он или нет — пусть решает сам.

Адмирал повернулся к сыну.

— Ты готов, сын?

— Да, сэр.

У монастыря Денгау их уже ждал шаттл. Но на этот раз они направились не на станцию Ономичи, как ожидал Тристан. Вместо этого Середж взял курс на дальнорейсовый курьерский звездолет с отличительными знаками Объединенных Миров, зависший над Калео на высокой орбите. Юноша с интересом наблюдал, как открылся стыковочный отсек в кормовой части корабля, как адмирал, ловко маневрируя направляющими трастерами, направил «челнок» в черный зев и мягко опустил на палубу. Проверив контакт, Середж сказал в микрофон:

— Полетная палуба, шаттл пристыковался на площадке номер один.

— Понял вас, сэр, — отозвался голос вахтенного офицера. — Стыковочный модуль закрывается. Приготовьтесь к герметизации и уходу с орбиты.

Адмирал снял шлемофон и отстегнул ремни.

— Послушай, Трис, — сказал он, — до нашего первого светового прыжка остается еще около 15 стандартных часов. Генерал Питессон хочет подождать, пока мы пройдем этот пункт, а уж потом ввести тебя в курс дела. Так что у тебя есть время умыться, поесть и немного поспать. — Он выглянул в передний иллюминатор как раз в то время, когда на панели стыковочного модуля зажегся зеленый свет. Середж поднялся с кресла. — Позволь, я покажу твою каюту.

Курьерский звездолет оказался меньше, чем личный корабль губернатора Реньера. Основной коридор был таким узким, что при ходьбе плечи юноши касались обеих стен, а каюта, которую показал ему Середж, едва ли не вдвое уступала по площади келье на Калео.

— Моя каюта напротив, — сказал адмирал, — камбуз и кают-компания чуть дальше. — Он жестом указал в дальний конец коридора. — Не стесняйся пользоваться ими.

— Да, сэр, — ответил Тристан.

После того, как отец ушел, он осмотрел свое временное жилище более тщательно, начав с ящика под койкой, который открыл с такой осторожностью, будто ожидал обнаружить там затаившегося врага. Отсутствие такового, однако, совсем не огорчило его и, поставив туда свою дорожную сумку, Тристан откинул задвижку на панели.

Дверца повернулась: за ней помещался крохотный закуток, в котором едва можно было стоять, тоже пустой, если не считать туалета и умывальника. Тристан оставил дверь открытой.

Следующие несколько минут он посвятил тому, что простучал каждую панель в каюте, прижав ухо к переборке, дабы удостовериться, что за ними ничего не спрятано. Удовлетворенный результатами проверки, Тристан испытал замок на двери, хотя знал, что все равно не станет полагаться на его надежность.