Игорь Поль - Путешествие Идиота

Так мы ехали, ехали и, наконец, подъехали к этому их Плиму. Одно хорошо — луж в нем не было. И деревьев. А то я уже начал бояться, что мне среди этих луж жить придется. А так — все каменное вокруг и дома, и дороги. Даже столбы, с которых фонари светили, и те были каменные. И дома становились все выше и выше, пока я совсем их верхушек видеть не перестал, но тут машина свернула, и мы поехали в место, где дома были поменьше. И так мы еще долго куда-то сворачивали, а потом еще и еще, и по кругу ездили, и у меня совсем уже голова кружиться стала, так мы кружили. Место, где мы ехали, было не очень красивым. Улочки все узкие и почему-то без фонарей. И машин тут не было. Дома стали все низкие, одинаковые и часто без окон. А водитель все болтать продолжал и уже начал врать про то, как лучшим постояльцам бесплатную еду из ресторана прямо в номер приносят.

Тут голос внутри сказал мне, что обнаружено недружественное наблюдение. Он так часто стал это говорить в последнее время, что я даже привык. И внимания не обращал. Пусть себе говорит, если ему так нравится. Только водитель будто услышал его. Говорить стал урывками и как-то бессвязно. И все назад оглядывался. То на меня, то в окно. А потом и вовсе замолчал. И давай себе руль крутить. Мотор у машины взревел. Дома по сторонам стали так быстро мелькать, что у меня в глазах зарябило. А еще я увидел, как за нами другая машина едет. Потому что ее свет все время на меня попадал. Только мы свернем куда, и она за нами. И снова яркий свет в окно. И так мы долго ездили, и вот уже я заметил, как за нами не одна, а целых две машины едут. И фарами нам мигают. Водитель мой совсем сдулся. Сгорбился, голову в плечи втянул, зубы сцепил и так рулил, что меня чуть не стошнило. Только те машины все ближе были. И вот он не выдержал, и так мне сказал:

— Знаете, мистер, меня ваши дела не касаются. Я простой водила. Ничего не видел, ничего не слышал. Давайте-ка я вас от греха подальше за поворотом сброшу, а?

И я понял, что он сильно боится. И тех, кто сзади едет, и меня тоже. Меня даже больше. Когда я коробочку свою поднял, чтобы она по сиденью не прыгала, он сразу испариной покрылся. И так повернул, что я набок свалился. И тут дверь распахнулась, и я на улицу выкатился. Прямо под дождь. Хорошо хоть, что коробочку успел к себе прижать, а не то потерял бы ее, точно вам говорю. А мотор взревел, и такси умчалось. И я в темноте между домами лежать остался. Правда, тут же мимо с шумом те две машины пронеслись. Чуть меня не задели. И пока я вставал, впереди какая-то суматоха началась. Из-за домов как затрещит что-то! И потом — БУХ! И светло на мгновенье стало. И потом сверху что-то громко загудело. Когда я вышел на дорогу посмотреть, что случилось, то за углом увидел, как мое такси в стену врезалось. И все в дырках каких-то. А рядом с ним те две машины, что за нами ехали. Только они все разворочены были и горели. А сверху большая летучая штука опускалась. И из нее люди выпрыгивали и к такси бежали. И еще из этой штуки что-то громко трещало. И те машины, которые горели, от этого все время подпрыгивали. В общем, я подумал — здорово, наверное, что меня в том такси не оказалось. И еще — люди тут какие-то странные. И пошел себе в другую сторону. Только грязь с себя отряхнул. Решил — нечего тут стоять, а то и мне тоже достанется. Одно хорошо: маленького человека, что всюду за мной ходил, я больше никогда не видел.

Этот город — Плим, скажу я вам, вовсе не тот пригород, в котором я привык гулять. Я больше часа бродил в темноте под дождем и никого не встретил. Вода с неба все сыпалась и сыпалась. И я окончательно промок. И к тому же, два раза по колено провалился в какие-то ямы, которые с виду выглядели как маленькие лужицы. Что тут поделаешь. Не везет мне в последнее время.

А потом я куда-то вышел. На улицу, по которой иногда машины ездили. К этому времени стало уже почти светло. То есть не так, как обычно светло бывает — просто один край неба стал немного ярче, чем остальные. А так — как была над головой темно-серая пелена, так и осталась. Тут и неба-то нормального нет, на их имперском Йорке. Бедные люди. Думаю, если бы они увидели небо на Джорджии, то нипочем не захотели бы тут оставаться.

Люди мне тоже стали встречаться, только они все больше куда-нибудь норовили шмыгнуть и исчезнуть раньше, чем я у них дорогу спросить мог. Тут повсюду какие-то темные проходы, двери, лестницы. Я вроде бы чувствую, что люди вокруг есть, но никак не могу ни с кем из них близко столкнуться. Только однажды парень на маленьком двухколесном устройстве совсем близко проехал, так, что меня его фара ослепила, а потом возле угла остановился, чем-то к столбу свою машинку привязал и тоже куда-то нырнул.

И тут ко мне вежливый мужчина подошел. Сказал, что сразу понял, что я тут новичок и что у меня затруднения. И помочь предложил. Он мне сразу не понравился, потому что внутри у него недоброе таилось. И улыбка у него была фальшивой, будто приклеенной. Но вокруг никого, а я в этом их Плиме ничего не знаю. И еще я есть захотел. И спать. Поэтому я спросил у него, где тут можно поесть и выспаться. А он улыбнулся, и сказал, что нет ничего проще. Что тут рядом. И он меня может проводить. И я за ним двинулся, а он шел впереди, улыбался и все время на меня оглядывался. А голос снова сказал о скрытом сканировании. И еще, что ментальный фон объекта отрицательный. Будто я сам не понял. Но уж больно у меня живот от голода подвело. Как будто не ел целую вечность. И так мы сначала улицу перешли и в один переулок свернули, а потом в другой, где стены над головой почти смыкались. И голос меня предупредил, что отрицательный ментальный фон усиливается. Да я и сам понял, что дело нечисто. Даже такому, как я, стало ясно, что дела плохи, когда сзади из дверей двое вышли и дорогу мне загородили, а мой проводник повернулся и улыбаться перестал. И сказал ласково почти:

— Ты не бойся, дружок. Сейчас я тебя отвезу туда, где никогда есть не хочется. И спать в тепле можно вволю. Хоть целый день. И штучку мне свою отдай. Зачем она тебе?

Только у меня от его ласкового голоса мурашки по спине побежали. Я хотел пройти, но он меня крепко ухватил за плечо и к мокрой стене прижал. Я понял, что он хочет коробочку мою отнять. И рванулся. Оказывается, я сильный, потому что мужчина от меня далеко отлетел. Но двое других ко мне бросились. И один нож узкий достал. И опять я железным стал. Таким тяжелым, словами не передать. И тому, кто с ножом, рукой своей, той, что как бревно, в грудь ткнул. Со страху не рассчитал, наверное. Потому что человека этого так назад отбросило, что у него зубы на лету лязгнули. И еще он сильно ударился спиной о стену и в лужу упал. И голос мне доложил, что объект выведен из строя. Но тут ко мне двое других “объектов” кинулись с двух сторон и давай меня кулаками молотить, да так, что я едва успевал им плечи подставлять. И еще двое откуда-то выбежали. И я стал крутиться, как волчок. И на колено приседать. Толкать плечом. Ногами их бить. И даже головой. Они все упорные были и сильно на меня сердились, будто я их обидел чем, но я все равно был прочнее. Потому что когда они меня били, от меня их кулаки отскакивали. А когда я их — у них внутри что-то хрустело. Вот только коробочка мне здорово мешала, и я боялся ее отпустить, чтобы не потерять. И чтобы в луже не вымочить. Уж больно кругом воды много было. А так мне даже хорошо тут стало. В этом их Плиме. Я почему-то почувствовал себя непобедимым. И внутри поселился какой-то задор. Мне стала нравиться эта “акция”, как ее голос обозвал. И приехала машина, и оттуда выбежали еще люди и тоже на меня сердились, и в драку на меня бросились. А я к тому времени совсем один остался: все, кто на меня сердился до этого, уже у стен лежали. Я же говорил — хрупкие они какие-то были. И я засмеялся, будто во сне, и снова начал крутиться и руками размахивать. И эти люди тоже хрустели. А потом голос предупредил, что обнаружено “оружие неконтактного действия”, но уже поздно было, потому что вдруг сверкнуло что-то и руки-ноги у меня стали вялыми, будто из картона, а вовсе не из железа. А голос сообщил, что система восстановления задействована. И меня схватили и в машину поволокли. А я только одно и мог, что за коробочку свою цепляться, чтобы ее не потерять.