Игорь Поль - Путешествие Идиота

И парень этот, что с маленькой машинкой, он как раз ее от столба отвязывал, увидел нас, и рукой мне махнул. И крикнул непонятное: “Сваливаем!”. А я догадался, что это он мне помочь хочет. И из последних сил толкнул тех, кто меня тащил и к нему побежал. И сел сзади него на сиденье. И за парня крепко ухватился. Потому что больше не за что было. Машинка называлась “мотороллер”. Она застрекотала, и мы поехали. А люди эти сзади бежали и ругались. А потом стали нас на машине догонять. А парень, что впереди меня сидел, вдруг завизжал тоненько, как кролик, так, что я сразу понял, как ему страшно, и мы в какую-то узкую щель с ходу юркнули. И машина за нами проехать не смогла.

Так мы по всяким узким щелям еще долго петляли, и, наконец, в какое-то место приехали. И я сказал этому парню “спасибо”. И еще мне очень жалко было, что у тех людей оказалось это самое “неконтактное оружие”, потому что мне понравилось так драться, и я бы еще руками помахал. Как странно. Я за собой такого раньше не замечал.

И когда я ему “спасибо” сказал, вдруг почувствовал, что болит у меня все неимоверно. И одежда кое-где порвана. И говорить трудно, потому что губы от крови склеились. И нос совсем не дышит. Что-то у меня опять неправильно вышло. Потому что, когда дрался, я был железным и боли не чувствовал. А когда перестал — стал снова из кожи и оказался весь побитый. В следующий раз нипочем таким дураком не буду.

Мы стояли во дворике какого-то дома. Тут тоже, как и везде, все было каменное. Весь этот Плим — сплошь серый камень. И вода текла по лицу, и мне всюду щипало. А парень этот, что меня спас, сказал, что дурак он последний, что ввязался во всю эту “хрень”. И что “кодла” его теперь “вычислит”. А если не вычислит, то “капнет смотрящему”. А у того “дело туго стоит”. И ему тогда “кранты”. В общем, много всего непонятного мне сказал. И даже голос внутри не слишком мне помог. Я заметил: он норовит подсказать там, где не нужно. А где нужно — становится такой же недоумок, как и я.

— Куда теперь пойдешь? — так меня парень спросил.

— Не знаю. Я тут не был никогда.

— Ты приезжий, что ли? Тогда все ясно. А я-то гадаю — как ты умудрился на трансферов нарваться?

— На кого?

— Те, кто тебя уволочь пытался, это же трансферы. Поставщики органов в подпольные клиники. В нормальных больницах тебе что хошь вырастят, были бы деньги. Даже голову, ежели заплатить сможешь. А у всякой шпаны с деньгами швах. Вот и приходится покупать готовые запчасти по дешевке. Смотри. — И тут он мне свою руку показал. И я удивился. Потому что парень был весь смуглым и черноволосым, совсем как Анупам. А одна кисть у него оказалась белой. Ну, абсолютно. Почти как у меня. И еще она была больше другой, той, у которой цвет нормальный.

— Год назад в аварию попал, руку раздробило. А мне без руки никак. Без руки трудно. Если в больницу — тыщ пять слупили бы за новую. А так — всего семь сотен и снова как новенький. А что цвет другой, так даже прикольнее. Девочкам нравится, когда я разноцветный. Знаешь, какие у меня киски! М-м-м-м… — и парень сладко зажмурился. — Тебя зовут-то как?

— Я Юджин. Уэллс. Капитан… — и язык прикусил. Не то это место, чтобы по полной форме представляться.

— Капитан? Дела… — почесал макушку парень. — А я Васу. Ты по всему деловой бобер. И прикид у тебя клевый… Слушай, кэп, а бабки у тебя е?

— Бабки?

— Ну, тугрики, хрусты, капуста, зелень, крошево, — парень нахмурил лоб, досадуя на мою непонятливость. — Эти, как их — деньги!

— Деньги? Деньги есть. Вот, — и я ему свой жетон показал.

— У нас тут все больше нал гуляет. Но и такое дерьмо тоже сгодится. Слушай, а может ты того — курьер? — и он на коробочку мою показал.

— Да нет. Я Юджин…

— А чего тогда там у тебя? Чего ты с барахлом подмышкой по улицам таскаешься? Может, тебя из-за груза прижали? Трансферы этим делом тоже промышляют. Если у тебя порошок, могут и пощекотать, точно, — и стал на меня смотреть пристально.

Тогда я сказал, что это просто личные вещи. И почему-то смутился. Будто обманул его.

— Ну, как хочешь, — немного обиделся парень. Помолчал. — Тебе на улицу никак сейчас. Засекут. Или копы словят, или на бригаду какую нарвешься. Одно слово — мясо. Ты вот что: хату мою оплатишь — пригляжу за тобой. Идет?

И мне показалось, что Васу мне помощь предложил. Не разобрал, какую именно, но то, что он не злой — это точно. Все вокруг не слишком меня любят. Я заметил: всегда мне злые люди встречаются. Но иногда попадаются добрые. И тогда становится не так грустно. Всюду можно встретить человека, что тебе помощь предложит. Даже когда не ждешь. Отчего так, я не знаю. Но это здорово. И я кивнул. И мы взяли этот “мотороллер” и понесли куда-то вверх по лестнице. И пока шли, я все думал, что буду стараться всем помогать. Попадет кто-нибудь в беду, а я ему помогу. И человек про меня будет думать хорошее. Мне нравится, когда про меня так думают. Мне тогда самому становится здорово — словами не описать. А Васу по дороге все говорил:

— Смотрящему отстегнуть надо. Это перво-наперво. Много не надо, а то подумает, что ты крутой перец, не отмажешься. Потом “ящерицам” — они этот район держат. Они чужих не любят, но коли баблом поделишься, мешать не станут. И чужих не пустят. Потом мусорам. Те пожаднее, ежели дашь раз, будут все время цепляться, пока все не вытянут. И не дать — нельзя. Враз дубинкой ткнут и в камеру. А оттуда трансферам продадут. Тут у нас бизнес круто замешан.

А я ни слова не понимал. Только под ноги смотрел. Темно тут было. И еще — болело все. И руки, и ноги. И голова. Когда к дверям пришли, оказалось, что у меня все кулаки в кровь сбиты.

— Вот тут я и живу. Нравится хата? — Так Васу сказал, когда мы в дверь вошли. Под самой крышей. Даже слышно было, как над головой дождь шумел.

И я огляделся. Непривычно тут все как-то. Стен нет, один только потолок, и тот наклонный. На полу кровать, совсем как у меня дома, только без ножек. В углу большой визор. За прозрачной шторкой душ. Мягкая солома какая-то на полу. Это ковер такой странный. И узкое окно вверху. А из окна видны дома. И дождевая вода по стеклам струится. Я подошел к окну и носом к стеклу прижался. Совсем как у себя дома. Стекло холодное было. Такое привычное.

— Нравится, — так я ему ответил.

А голос внутри сказал, что обнаружено “спутниковое сканирование”. Ну и пусть. Я уже привыкать к нему начал. Не так уж он мне и мешает. Когда вокруг никого, с ним даже поговорить можно. И он меня понимает. А я его. Кроме случаев, когда он непонятные слова говорит. Наверное, у него тоже не все в порядке с головой. Совсем как у меня. Поэтому я на него и не сержусь.

Назавтра мне стало совсем худо. Даже воду пить и то было больно. Хотя голос внутри и твердил все время про то, что “проводится восстановление”. Я решил, что больше никогда не буду драться. Так я и лежал все время на полу, на одеяле, которое мне Васу дал, и от нечего делать думал о разных штуках. О том, как меня сюда занесло и как мне теперь на Кришнагири выбраться. И о Васу. О том, как он мне здорово помог вчера. А сам Васу ушел. Рано-рано. Когда было еще темно. Он сказал, что пиццу развозит. Тогда я догадался, зачем он на своем мотороллере в темноте ездит. Я понял, что у Васу нет таких денег, как у меня. В жетоне. Ему их понемногу дают, когда он каждый день много этой самой пиццы развезет. Это называется — работать. Должно быть, это интересно — работать. Вокруг тебя всегда много разных людей. С ними, наверное, можно даже разговаривать. Узнавать что-то новое. Мне стало нравиться узнавать новое. Я многое узнал, после того, как из дому ушел. Я теперь совсем не такой, как тогда. Наверное, я становлюсь умнее. И скоро никто не посмеет меня придурком назвать. От этой мысли мне даже полегче стало.