Владимир Марышев - Избранные

Ворохов рванулся к ней:

— Но когда же мы…

— Не беспокойся. Вспомни, сколько Мастеру — настоящему Мастеру! — пришлось ждать свою Маргариту. До встречи, Андрей!

Дверь за ней закрылась.

Ворохов потерянно прошелся по коридору.

— Знаете, Кирилл Ильич, — сказал он упавшим голосом, — я, наверное, тоже пойду. Большое спасибо вам за все…

— Рано благодарите. — Председатель сочувственно посмотрел на него и отечески похлопал по плечу. — Не хмурьтесь, Андрей Витальевич. Давайте-ка за стол. Слышали, господа? Всех прошу за стол!

Лица «мечтателей», рассевшихся по местам, говорили о том, что назревает что-то серьезное.

— Андрей Витальевич! — торжественно произнес хозяин. — Вы, должно быть, подумали, что о поддержке талантов нашим обществом я упомянул только ради красного словца. Уверяю вас, это не так. Мы приняли решение помочь вам с изданием книги. В нее войдут повести «Струны мироздания» и «День рождения Вселенной». Не возражаете?

На Ворохова напал столбняк. Это было невероятно, немыслимо!

— Ну-ну, Андрей Витальевич. — Председатель покачал головой. — Не делайте такое жуткое лицо. Вот, молодцом! Конечно, мы далеко не акулы бизнеса, в деньгах не купаемся, поэтому тиражик будет маленький. Обложка мягкая, рисуночек подберем готовый… Когда сможете подержать книгу в руках — еще не знаю. Во всяком случае, постараемся не затягивать. Ну вот, вы опять в лице изменились. Что с вами?

Последних слов Кирилла Ильича Ворохов почти не разобрал, как будто они проходили сквозь вату. Голова разбухла — сногсшибательная новость вошла в нее увесистой глыбой, и переварить ее до конца мозг еще был не в состоянии.

— Я… — Он попытался подняться, но не смог — ноги словно окаменели. — Ну, знаете… У меня нет слов… Да это же просто…

Повинуясь жесту председателя, брюнет вставил в руку Андрея бокал с вином.

— Вижу, угодил… — Кирилл Ильич довольно погладил бородку. — Ну, выпьем… сами понимаете, за что!

Остаток вечера Андрей помнил смутно. Все плыло, как в тумане — разумеется, не от вина… Наконец гости начали расходиться. Ворохов уже направился в прихожую, но председатель задержал его и протянул какую-то книгу.

— Вот, Андрей Витальевич, — сказал он, — примите маленький подарочек. Пока ваши сочинения не изданы, почитайте то, что другие умные люди написали.

Это была знаменитая «Трилогия о Максиме» братьев Стругацких — «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер». Классика отечественной фантастики! Какое-то неизвестное Ворохову издание — видимо, самое последнее.

— Спасибо, — поблагодарил он, но про себя подумал: «Что за странный подарок! Он бы мне еще „Евгения Онегина“ вручил! Неужели мог допустить мысль, что у меня нет дома собрания сочинений Стругацких? Может, какой-то намек? Дескать, держись нас, и станешь таким же известным? Чушь! Известность — подлинная, конечно, а не искусственно раздутая шумиха — не зависит от щедрости спонсоров и профессионально раскрученной рекламной кампании. Кирилл Ильич — мужик умный, он это прекрасно понимает. Тогда что же?..»

— Всего хорошего! — попрощался с ним председатель. — Разумеется, мы с вами еще увидимся. Адресок ваш у нас есть, телефончик тоже… В общем, до скорого!

Во двор въехал длинный темно-вишневый «форд» одной из последних моделей. Довольно дорогая и престижная игрушка, хотя в большинстве своем «новые русские» (так здесь называли бизнесменов) отдавали предпочтение европейским автомобилям. За рулем сидел коротко постриженный тип с лоснящейся физиономией. Больше в машине никого не было.

«То, что надо!» — подумал Кромптон. Не дожидаясь, когда «форд» поравняется с ним, он повернулся и сделал вид, что изучает стену дома. Предосторожность практически излишняя, но лучше все-таки не изменять своим привычкам. Вдруг его лицо успеет отложиться в памяти водителя, а «промывка» окажется неполной? Все может быть. Не важно, что он, Кромптон, только-только приехал в Россию и еще нигде не успел наследить. Береженого бог бережет!

«Форд» прошуршал шинами за его спиной. Сосчитав в уме до трех, Кромптон слегка повернул голову и проводил взглядом удаляющуюся машину. На таком расстоянии он бил наверняка. Ага, попал! Ярко-зеленая аура, окружавшая фигуру водителя, поблекла, налилась нездоровой желтизной. Теперь можно было действовать без опаски — мозг «подстреленного» позволял производить над собой любые манипуляции. Однако двор — не самое подходящее место для рандеву. Тип, надо думать, направлялся или к себе домой, или к другу, или к любовнице — в любом случае его здесь знали. Поэтому Кромптон велел своему «клиенту» вновь выкатить на улицу и проехать еще метров пятьдесят.

Гарри неторопливо подошел к стоящему «форду», открыл заднюю дверцу (тип, повинуясь мысленному приказу, ее уже разблокировал) и забрался внутрь. Удобно устроился на заднем сиденье (главное — не суетиться!), затем вонзил взгляд в затылок водителя — неподвижный, словно принадлежащий восковой кукле. Через пару секунд «кукла» неуклюже завозилась. Не оборачиваясь, «клиент» завел плохо гнущуюся правую руку назад и бросил на сиденье рядом с Кромптоном пухлый бумажник из светло-коричневой кожи.

«Как хорошо, что мысленное внушение не требует знания языков, — подумал Кромптон. — Можно одинаково хорошо управлять хоть малайцем, хоть эскимосом, не понимая ни слова из их тарабарщины. Трудновато, конечно, выражать свою волю исключительно образами, но у меня было достаточно времени для практики».

В бумажнике, как он и думал, оказались две пачки денег. С одних банкнот — унылых, зеленоватых — смотрели знакомые постные лица американских президентов. Рубли выглядели поинтереснее, но к красочным купюрам, исходя из собственного опыта, Гарри особого почтения не испытывал. Чем больше наворотов, тем ниже, как правило, реальная стоимость. И все же улов неплох — можно даже не пересчитывать.

Сунув бумажник во внутренний карман пиджака, Кромптон вышел из машины. Минуты через две-три хозяин «форда» дернется, как от электрошока, и тупо уставится на шоссе, пытаясь сообразить, какого черта он здесь остановился. Но, напрягая извилины, он не добьется ничего, кроме головной боли, порой совершенно непереносимой, так что от попыток восстановить провал в памяти ему очень скоро придется отказаться. Однако беспокойство останется. Уверенный, что за эти несколько вычеркнутых из жизни минут с ним непременно приключилась какая-нибудь гадость, он обнаружит пропажу бумажника, и тут, конечно, начнет рвать и метать, пуская в ход все богатство русского мата.

Вариант с автомобилем был далеко не единственным: Кромптон, еще не будучи Кромптоном, разработал больше десятка способов поживиться за счет своих недалеких соседей по планете. В Москве это даже оказалось проще, чем где бы то ни было — русские испытывали странную нелюбовь к кредитным карточкам. Впрочем, что же тут странного? Судя по всему, сколотить какое-никакое состояние в России можно было лишь в обход закона, качая в свой карман никем не учтенную наличность. Самые крупные мафиози, конечно, находили способы отмыть грязные баксы и заводили в банках внушительные счета, но более мелкая рыбешка предпочитала не рисковать. Стоит ли доверять свои маленькие финансовые тайны компьютеру, который не заставишь соблюдать обет молчания?