Владимир Марышев - Избранные

— Ну разумеется, Андрей Витальевич! — Неведомский просто сиял. — Там решили провести какой-то мини-конгресс информаторов. А кого же послать, как не нашу красавицу? И вот, извольте видеть, третье место оказалось вакантным. Мы немного посоветовались и решили отправить вас. Для отчета напишем — «на стажировку», что в общем-то недалеко от истины. Да и вам с Маргаритой Николаевной, надо полагать, приятно будет в одной компании. Остров-то — райский уголок, соблазнов полно, а тут вы вроде как друг за другом и присмотрите. Вас, я думаю, теперь никакими одалисками не околдовать, но Маргарита Николаевна — слишком уж увлекающаяся натура…

Ворохов задохнулся от возмущения.

— Я не собираюсь ни за кем шпионить! Если она кого-нибудь и найдет, это ее дело. И вообще…

Андрей хотел продолжить: «…я отказываюсь», но осекся. Эта смехотворная попытка бунта не стоила выеденного яйца! Он теперь обязательно поедет, потому что иначе будет сходить с ума, гадая, с кем сейчас Марго отдыхает в тени пальм. Заронив в нем сомнение, Неведомский сделал безошибочный, иезуитски выверенный ход!

— Вот и чудненько, — сказал Кирилл Ильич, как будто Ворохов даже не пробовал ему возразить. — Документы у нас оформляют быстро, фантастически быстро. С деньгами, как я уже говорил, полный порядок. Хозяин острова — мультимиллионер, он все оплачивает.

— Наш человек? — задал Андрей риторический вопрос.

— А как же! И очень ценный: обладатель трех талантов, а такое встречается нечасто. Итак, дражайший Андрей Витальевич, готовьте потихоньку вещички. Через недельку отправитесь. Эх, даже завидую вам! Так бы и сам повалялся на песочке, птичек райских послушал…

«Ну вот, снова заворковал, как голубок, — с легкой неприязнью подумал Ворохов. — Похоже, он этим показывает, что разговор окончен». Тут бы Андрею сразу и откланяться, но он зачем-то решил напоследок подразнить гусей.

— Не пойму я, Кирилл Ильич, для чего вам эти «ички» и «очки». Извините, такое впечатление создается, что осталось только «слово-ер» возродить. Птичек-с послушать-с… Вам же это не идет, вы совсем другой!

Неведомский рассмеялся, но как-то очень странно: веселье выражали одни его губы, а вот глаза смотрели на Ворохова холодно, изучающе, чуть ли не враждебно.

— Привычка, знаете ли, любезный Андрей Витальевич. Глупая, должно быть, ну да вы уж не взыщите. В общем, готовьтесь мир посмотреть, если не издадим. Делишки только свои уладим… Позвольте, я вас провожу, — засуетился он, увидев, что Ворохов поднялся.

— Спасибо за все, Кирилл Ильич, — сказал Андрей. — До свиданья.

Когда дверь за ним закрылась, он подумал о том, что этот обходительный дяденька скоро начнет его использовать по-настоящему, действуя уже не только прямиком, и самым трудным для него отныне будет сохранить свободу выбора…

Паводок прошел уже давно, но казалось, что река, отдав ему все силы, впала в полудрему и до сих пор не может окончательно пробудиться.

Они смотрели вниз, на почти неподвижную темную воду, подернутую едва заметной рябью. Метрах в ста от моста густая щетина ивняка обрывалась, словно по ней прошлись гигантской бритвой, и начинался пустынный пляж, утыканный там и сям аляповатыми металлическими зонтиками-навесами,

— Смешно, — сказала Марго. — Скоро начнет пригревать, и сюда потянутся сотни, тысячи людей. Наплещутся вдоволь в нашей речке-невеличке, потом растянутся на песке, усеют пляж, как котики на лежбище, и будут чувствовать себя на седьмом небе. Сбоку травка зеленеет, вверху солнышко блестит… Идиллия! А мы в это время будем резвиться в настоящем океане, скользить по волнам на виндсерфинге, слушать крики попугаев, уплетая омаров и салат из только что пойманного тунца, а ночами любоваться на Южный Крест…

— Это не смешно, — сказал Ворохов. — Это грустно. Как нас всех приучили довольствоваться малым! Еще два дня назад я бы сам счел за благо пожарить здесь свои бока, не помышляя даже об Анапе. Какой уж там Южный Крест! Знаешь, чувствую себя обманщиком, как будто стащил чужой лотерейный билет, а он возьми да выиграй!

— Брось, Андрей. — Марго перегнулась через перила моста и тряхнула головой, отдавая свои волосы на забаву налетевшему ветерку. — Мы — не они: нам много чего положено уже по праву рождения.

Это «они» больно укололо Ворохова.

— Вот как, — сказал он. — По праву рождения… Спешу вас поздравить, ваша светлость. Должно быть, вы еще с колыбели знали о своем высоком предназначении… А вот я до последнего времени и не догадывался. Думал, что я и «они» — так сказать, близнецы-братья. Ну, может, получше многих других владею пером, зато они заткнут меня за пояс в области балета или даже по части кладки кирпичей… Слушай, мы же все живем на одной планете. Вы что, в самом деле презираете тех, кто обделен «меткой»?

Марго подняла голову и удивленно взглянула на Андрея.

— Почему это тебя так завело? Глупо думать, что мы презираем обыкновенных людей, в числе которых, между прочим, и наши родители! Но согласись, что мы все же не можем относиться к ним как к равным. Разница не просто в наличии «метки» — она в психологии, а если выражаться высокопарно, то в жизненной философии. Кирилл Ильич тебе этого не объяснял?

— Насчет курева, наркотиков?

— Нет, не то… Все гораздо глубже.

— Ты, видимо, имеешь в виду, что христианские заповеди «кси» соблюдают гораздо ревностнее самих христиан. Те до сих пор преспокойно лишают жизни себе подобных, а для членов Клана «не убий» — закон, хотя они не верят ни в каких богов.

— Не все, конечно. Трудно отрицать, что Босх был религиозен, а Ван Гог любил абсент. И так далее. Но исключения, как известно, лишь подтверждают правило. Когда приедем на Вуд, ты еще поговоришь на эту тему с его хозяином, Бертом Айделсоном. Очень словоохотливый господин!

— Ну, если удостоит аудиенции… А что, этот ваш воротила сейчас на отдыхе? Расслабляется? Не делает же он свой бизнес прямо на острове!

— Какой ты дотошный, Андрей… Наверное, зря ушел из журналистики. Так вот, Айделсон — голова. Он подыскал талантливых менеджеров, они всем и заправляют. А сам почти безвылазно сидит на Вуде, стрижет купоны и занимается делами Клана.

— Понятно. — Ворохов разглядывал мутную воду, еще не веря, что скоро погрузится в другую — не изгаженную цивилизацией, прозрачную, первозданную. Марго, свесив руку с перил, водила ею в воздухе, как сказочная царевна над волшебным блюдечком: «Ты развей-ка хмарь унылую, покажи мне страны заморские!»

— Насколько я понимаю, ты уже была на этом острове? — спросил Андрей.

— Да, два раза.

— Ну и как там, если одним словом?

— Замечательно.

Он вдруг почувствовал, что ей совсем не весело. Не таким бывает настроение у человека перед поездкой в рай. Не таким!