Павел Дартс - Крысиная башня

Он явно не успевал: внизу, под козырьком подъезда, что-то пронзительно зашипело, из-под козырька пошел густой сизый дым… Пулемет БМП тут же разразился длинной, «безадресной» очередью по фасаду, стараясь «подавить» защитников, не дать им воспрепятствовать входу в подъезд штурмовой группы. Наскоро примотав на конец шнура здоровенный керамический изолятор, набитый самодельным порохом, с торчащим из отверстия фитилем («Черт, почему он УЖЕ не лежит привязанный?? Черт, черт!!..»), Крыс подскочил к окну, достал зажигалку… Руки тряслись, зажигалка, как живая, дважды выскочила из рук, падая на пол («Черт, черт!!! Надо было черкушку на конец фитиля заранее привязать, со спичкой!..»), пока фитиль бодро не затлел красненьким огоньком, не зашипел, пузырясь плавящейся селитрой.

Он понимал, что стоит только открыть окно — и для БМП он станет целью номер один. Потому все сделал быстро — с одного пинка вынес лист ДВП, которым было забито окно, и обеими руками, от груди, швырнул вперед-вниз дымящуюся «гранату». Он не увидел, что небрежно привязанный снаряд, тряхнувшись на тросе, вылетел из петли и покатился, дымясь, по ступенькам, вместо того чтобы зависнуть над головой нападавших. Крыс же сразу отпрянул от окна, схватил стоящий у стены автомат и бросился из квартиры. Вовремя. Он уже был на лестничной площадке и захлопнул за собой железную дверь, когда в квартире с визгом стали рикошетить пули ПКТ, а потом несколько раз гулко лопнули снаряды. Почти одновременно грохнуло на улице, у подъезда — взорвалась самодельная «граната».

Удалось отогнать «десант» от подъезда самоделкой, нет?… Он не обольщался, что «граната» могла их уничтожить — некому было контролировать территорию, и «десантники» наверняка смогли укрыться, спрятаться — если успели. Успели?

Ответом стал металлический грохот внизу, — это ввалилась внутрь выжженная спецсредством «Контур» дверь подъезда. БМП сосредоточенно обрабатывал теперь окна Башни именно над козырьком второго подъезда, откуда вылетела взорвавшаяся, но не причинившая вреда хрень; и в стуке пуль, грохоте разрывов 30мм снарядов автоматической пушки почти неслышно лопнула в подъезде вброшенная туда нападающими эргэдэшка. Старший «десанта» что-то прокричал в рацию, — и БМП прекратила огонь. Настала звенящая тишина; несколько секунд — и ее разорвали очереди из автоматов ворвавшейся в подъезд пятерки. Зарикошетили по лестницам, прошивая навороченные на входе баррикады из мебели. Еще одна эргэдэшка — теперь уже отчетливый, гулкий, на весь подъезд грохот сдвоенного взрыва, — вместе с гранатой сработала настороженная на входе мина — и проход расчищен. Распинывая берцами дымящиеся и горящие обломки, «десантники» ворвались в подъезд.

«Десант». Вошли.

Теперь оставалась только методичная, планомерная зачистка. Судя по огню из Башни во время подхода, обороняться тут особо некому… Семьдесят процентов задачи было выполнено, как посчитал Старший.

Но кое-что уже изменилось. Наблюдавший за ними сверху в лестничный пролет желтыми от ненависти глазами человек считал иначе. За эти несколько минут с Крысом Серым Первым, в далеком теперь прошлом просто Сергеем, кое-что произошло. Он только что держал на руках убитого Крыса Малого. И теперь он был твердо убежден, что убьет их всех. Всех. До одного. Руки у него больше не дрожали. Он чувствовал, как кто-то другой, сильный и безжалостный, рвется из него наружу, и он выпустил его… Холодная всепоглощающая ненависть затопила его душу. И больше всего теперь его заботило то, чтобы никто не успел отступить, это касалось и экипажа БМП… Теперь он собирался не «отбиться», он собирался убить их всех. Они шли в мышеловку, но пока не знали об этом. Он — знал.

Когда на улице грохнула самоделка, Сергей вбежал в «свою» квартиру, где посреди большой комнаты стояла его палатка, в которой он ночевал. Он хотел взять еще запас гранат, — весь «разбор» предстоял на лестничных маршах и в квартирах, где, как говорили и батя, и Толик, все решают гранаты, короткоствол и «верткая тактика». Кроме эргэдэшек, которые он уже нацепил на себя, в «спальне» лежал запас батиных «гранат», не очень мощных, но очень шумных и многоосколочных самоделок.

То, что он увидел, ударило его как лопатой: «спальни» с палаткой больше не существовало, внутри комнаты разорвался снаряд от пушки БМП. Клочья палатки, спальников дымились, валяясь вперемешку со штукатуркой, осколками стекла, щепками и обломками мебели. В углу лежала смятая, порванная клетка с маленьким Крысом… Внутри маленьким грязно-белым комочком лежал крыс, крысюк, маленький товарищ… Он, забыв зачем он здесь, осторожно достал легенькое пушистое тельце из клетки, подержал на ладонях.

Внизу, в подъезде, вновь громыхнуло, послышалась истеричная матершина и затарабанили автоматные очереди. «Десант» пока «воевал» с баррикадой между вторым и третьим этажами, и уже нес потери.

Ему показалось, что маленький Крысюк еще дышит… Но тут в голову как будто простучал жесткий голос Толика:

— Ты ему еще искусственное дыхание сделай, изо рта в рот, черт тебя подери! Ты воевать собрался, или сопли распускать! Мертвых оплакивают после боя, мертвых крыс — тоже! Ты — боец! Иди — воюй!

Некий переключатель будто щелкнул в голове у Сергея, превращая его в бойца, в Боевого Крыса Башни, как его, смеясь, как-то назвал батя… «Сейчас… Сейчас вы у меня увидите, что бывает с теми, кто убивает тех, кто мне дорог!..»

Положил осторожно маленькое тельце у стены на обрывок спального мешка, прикрыл другим обрывком.

Встал, вытер руки от крови о штаны. Подумал без всякой патетики, без всякой позы, чисто по деловому: «Ну все. Вы попали. Вы. Реально. Попали!» Ощущение было как тогда, когда стоял на козырьке подъезда, собираясь прыгнуть с шипастой палицей в гущу гопников, пинающих тело Устоса — холодная, яростная решимость и четкое понимание необходимости того, что собирался сделать; только на этот раз вместо обреченности была твердая уверенность в себе, в своих силах, в том, что «все получится». Ему показалось, что в него вселился другой человек — и этот другой очень четко знал, что делать…

— «Не бесись, не бесись…» — звучал в его голове голос — «Злость делает тебя твердым, каменным. А в бою нужна гибкость, нужна расслабленность для объективного осознания действительности… Расслабься…»

Расслабиться… Глубоко вздохнув, потряс опущенными руками, как плетьми. Пора. Он бегом бросился из квартиры на лестницу, оттуда на шестой этаж, в батину мастерскую, где тоже был запас гранат. Попутно забежал в соседнюю квартиру с той, что граничила с «маминой», сдвинул в сторону на кухне диванчик, протиснулся в лаз. Крикнул: