Елена Долгова - Отступник

— Псих ненормальный, — чуть погодя сказал он. — Смотри, что наделал…

— Отпираться не надо было.

— Думаешь, много узнаешь — лучше жить будет? Зачем тебе правда, Моро?

— Нравится мне так. Не хочу в игре сидеть за болвана. Лучше давай про Бархана поподробнее. Дальше что произошло?

— Когда я совсем перестал подчиняться, он меня попытался убить.

— Каким образом? На Кордоне, что ли, у всех на глазах?

— Нет, конечно. Он на ничейной территории подкараулил. Я от него зайцем бегал. С Барханом тогда проблема была все та же самая: отбиться от него сложно, избавиться — еще сложнее, ты и сам все сейчас видел.

— Нету больше твоего Бархана. Нечего бояться.

— Нечего? Ты не понимаешь, Моро… Я самого себя боюсь. Пусть не до конца, пусть немного, но я тоже на крючке. И буду на крючке, пока не пойму, что три года назад произошло.

— Так кто все-таки за ним стоял?

— Думаю, «О-сознание»…

Лунатик съежился и замолчал.

Сказанное мало что проясняло. По дальним, мутным слухам, «О-сознанием» называлась секретная организация, подкармливавшая оружием и снаряжением «Монолит», а может, само руководство «Монолита» так и называлось. В записках Харта об этом немного упоминалось, но они остались неполными, а сам Харт разделили судьбу многих других, слишком любопытных. В определенном смысле слишком любопытным оказался и я.

— Понятно.

— Зачем все это? Я же тебя старался не впутывать… — в отчаянии сказал Лунатик.

— Ты меня уже впутал. Давай колись, зачем в Лиманск лез, я же понимаю, что не за артефактами… и рожу вытри, а то смотреть на тебя тошно.

Я дал Лунатику салфетку, оставшуюся от перевязочного пакета.

— Ты, наверное, полностью прав, — через некоторое время сказал он, скомкав и отшвырнув потемневший кусок марли. — Я тебя впутал, извини меня, Моро, прости. На «Янтаре» я Полозова тоже заметил издали, но тебя постарался убедить, что это галлюцинация. Иначе бы ты остался и со мною в Лиманск не пошел. Потом, позднее… на блокпосту у Харта я специально наврал, будто Полозова у Барьера видели. Мне надо было сделать так, чтобы вы с Полозовым разминулись. На самом деле он за нами шел почти след в след. Потом я про компас наврал и обратно к Харту тебя потащил, чтобы снова от Полозова оторваться… и в погоню за Ромкой — тоже, удачно получилось.

Я не знал, то ли снова врезать Лунатику, то ли смеяться.

Зеленый пацан со стертой памятью водил меня за нос несколько недель подряд, убеждая делать то, что было нужно ему, но мне совсем не нужно.

— Н-да… Хорош напарничек. Странно только, что Полозов у Лесника меня не отыскал.

— Полозов и Лесник друг друга не любят. Со мной же Лесник знаком, может быть, даже знает что-то, чего я сам не знаю. Пытался спрашивать — отвечает уклончиво. Стал его доставать — старик рассердился. Вот так вот все, через пень.

— Ты мне лапшу на уши не вешай, — напомнил я. — Тебя спросили: что тут в Лиманске нашлось такое важное, что ради этого ты нагородил мне кучу вранья?

Лунатик сидел на земле такой потерянный, что я вдруг подумал — а нужны ли мне его секреты? Может, ну их совсем? Наверное, стоило просто оставить парня и уйти, заняться своими делами или убраться на Кордон, а оттуда на Большую землю, и стряхнуть с себя эту липкую паутину.

— Я только хотел найти телепорт, — печально сказал Лунатик.

— Что? Да аномалий «пузырь-телепорт» мы уже видели как собак нерезаных.

— Другой телепорт. Такой в Зоне один, хотя расположение время от времени меняет. Переносит туда, куда сам попросишь — в любое место в Зоне, можно даже немного в другое время.

— Опять врешь.

— Нет.

— Почему о нем никто не знает? Да тут очередь должна была построиться…

— Не получится у всех. Потому что нужно помнить и понимать, куда хочешь, и, главное, осознавать, зачем, а кто у нас вообще тут что-то осознает?

— Вполне осознают, если, конечно, не после водки.

— Ты, Моро, не дразнись. Смотри сам… Вот ты случайно подумал про собак, значит, попадешь из телепорта в кучу собак. Вспомнил, например, о красивых девушках — к Верке-мародерке. Хабар на ум пришел — к торгашу Сидоровичу отправишься.

— Бархан знал?

— Да, знал.

— Пользовался «пузырем»?

— Думаю, пробовал, только попал куда-то не туда. Не получилось у него. У меня — получится. С одного раза не получится — получится со второго. Во второй раз не туда попаду — вернусь и снова, снова… Хоть сколько возвращаться буду.

— А чего ты хотел бы?

— Пробиться в то время, которое не помню. Если я пойму, что там произошло, то после этого буду свободен…

— Так ты же не помнишь того, чего хочешь!

Я смотрел на Лунатика. Он точно был псих. Бить его не имело никакого смысла, не имело смысла даже упрекать. Цель, которую поставили мы сообща, оказалась полной ерундой. Мне оставалось только уйти и заняться своими делами. Шансы отыскать Полозова, если он находился где-то в Лиманске, еще оставались, хотя возвращаться в «Долг» больше не тянуло. Война группировок, как я теперь понял, не имела никакой позитивной цели. Ее участники, сами того не подозревая, отвлекали внимание от чего-то тайного и довольно паршивого, происходящего на четвертом энергоблоке. Разбираться в этом лично я не собирался, героем себя не чувствовал, да и сам на ЧАЭС бы не полез. Хотелось отправить все стороны к черту, что я и сделал, только молча — забрал свой ствол, вещи и убрался, не попрощавшись.

— Уходишь, Моро? — крикнул Лунатик мне вслед.

— Ухожу.

— Удачи! Извини, я обидеть не хотел…

Я и не думал с ним больше препираться, а вместо этого отправился обратно в южную сторону, мимо желтеньких, местами совершенно целых, местами рухнувших домов мертвого города.

Из оружия при мне остались только АКМ, запасной рожок к нему и нож. Из вещей — рация, фляга, немного медикаментов, детектор «Велес», артефакты «медуза» и «пружина». Про изъятые у Бархана и отданные Лунатику гранаты я сгоряча позабыл, возвращаться из-за них не стал и теперь старался обходить стороной любой квартал, в котором постреливали. Цель впереди просматривалась только одна — любой ценой перебраться через мост и уйти из Лиманска в сторону ближнего сталкерского форпоста, хотя бы к тому же Плауну, или, на худой конец, в лесничество. Утро разгоралось все ярче. Дождь давно перестал. Солнце, которое высунулось из-за крыш домов где-то справа, выглядело красным, большим, окруженным размазанной дымкой. Руин становилось все больше, а уцелевших домов — все меньше. Стены руин почти всегда «светились», «светился» и разбросанный мусор, который состоял из сломанных деревьев, частей разбитых машин, скарба, выкинутого из окон, поваленных урн и разбитых телефонных будок. Местами дорогу мне пересекали заграждения из колючей проволоки с ржавыми знаками «радиоактивная опасность».